Анатолий Алексин - Сказочные повести. Выпуск третий
— Ваше величество! Отмените свой указ от вчерашнего числа сего года! Не гожусь я на такую работу, мал еще, опыта нет! Какое же мне будет уважение от жителей? Засмеют, да и только!
— Не прибедняйся, не прибедняйся, — сказал король Мур. — Ума у тебя хватит на сто жителей. Да и какое жителям дело? Будем жить в свое удовольствие, ходить на охоту, играть в шахматы, кататься на «Диогене». Глупого Федьку я прогоню, а Лиду зампотехом назначу.
Лидка сразу и решительно отказалась:
— Не желаю исполнять обязанности!
— Обидно, — сказал король Мур. — Ну ладно, не в этом счастье. Иди, Миша, к Степану Кузьмичу и прими у него государственные дела.
— Увольте, ваше величество! — попросил я еще раз.
— За что ты меня обижаешь? — сказал король Мур. — Ну, прими дела, что тебе стоит? Потом зайдешь ко мне, в шахматы поиграем. Королева компоту наварит…
— Эх… — сказал я убитым голосом. — Зайду уж…
Обрадованный король вскочил на коня и помчался, колотя его скипетром по каурым бокам. Я сидел на травке и думал грустные думы. Лидка сказала:
— Мишенька, не надо расстраиваться. Все хорошо. Ты ведь не глупее других. Может, даже умнее.
— Нет, Лидуша… Все плохо. Нет у меня опыта в управлении государством. Опозорюсь перед жителями…
— Ну и что же, что нет опыта? Кто первый раз идет на такую работу, ни у кого нет опыта. А потом появляется. Через месяц ты станешь таким прекрасным Главным комендантом, что вся Мурлындия будет удивляться, как она раньше без тебя существовала.
Я тяжело вздохнул и сказал Лидке:
— Через месяц вся Мурлындия от моего управления разленится и распустится до крайней степени. Я с одним Петькой не могу справиться. Жители бросят даже муравьев собирать, забудут дорогу в волшебную пещеру и станут щеголять нагишом, доедая последнюю дохлую сороку. Они изругают меня, надают по шеям и прогонят. Бедный я человек, Лидочка…
Мы вместе всхлипнули. Она обняла мою опущенную голову и прижала к груди.
— Не горюй, Миша, — прошептала она. — Имей присутствие духа. Я постараюсь тебе помочь, как смогу… А если у тебя случится что-нибудь страшное, тоща я останусь с тобой, даже если все от тебя отвернутся… Я никогда не брошу тебя на произвол судьбы!
— Никогда не бросишь? — переспросил я. — Это точно?
— Никогда в жизни! — поклялась Лидка.
Она прижала руку к сердцу, синие глаза ее сверкали.
— Выше голову, Миша! — сказала Лидка. — Вырви с корнем все страхи и сомнения, расправь плечи и ступай принимать государственные дела Мурлындии!
Великие перемены будят в душе человеческой великую энергию и рождают великие чувства. В дни великих перемен очищаются сердца, проявляются характеры и сплетаются судьбы.
Я стиснул зубы, поднялся с земли и расправил плечи. Лидка стала на одно колено и крепко завязала шнурки моих тапочек. Я затянул ремень потуже, пригладил волосы и пошел принимать государственные дела Мурлындии, страны мудрецов.
Тетрадь 11
Степан Кузьмич лежал в постели и нехотя жевал крендель. Лицо у него было желтое, изнуренное болезнью.
— Пить хочется… Нацеди мне чайку из самовара, — попросил он. Отхлебнув горячего, Степан Кузьмич сообщил: — Только что Мур здесь был. Выходит, тебе дела сдавать?.. Что молчишь? Аль недоволен?
— Чему радоваться? — сказал я. — Это самая глупая мысль, которая когда-нибудь забредала под его золотую корону.
Степан Кузьмич усмехнулся, с трудом приподнялся на локте.
— Коли уж ты попал в состав, так сказать, правящей верхушки, — произнес он приглушенным голосом, — необходимо открыть тебе некоторые секреты… Знай, что королю никакая мысль самопроизвольно под корону не забредает, а забредают только те мысли, которые заранее продумали волшебник Лабаз и Главный мудрец.
Я удивился:
— А как же это получается?
— Есть способ, — сказал Степан Кузьмич. — Своевременно и ты про него узнаешь… Ну, чай в сторону. Принимай государственные дела.
— Много дел-то? — спросил я.
— Дел у нас будет десять пунктов, — ответил Степан Кузьмич. — Пункт первый: не дозволять Кирюхе спать на посту у двора.
— Как «не дозволять»? — не понял я. — Нельзя же приказывать!
— Приказывать нельзя, — согласился Степан Кузьмич. — Свобода личности должна соблюдаться неукоснительно. Однако сообрази, какой наступит в стране ералаш, если мудрая сила не будет направлять эту свободу в правильное русло. Раскинь умом, найди Кирюхе занятие, отбивающее склонность ко сну. Я придумал за ногтями следить, но это ему уже приедается. Вот-вот заснет житель. Придумай ему другое, столь же увлекательное занятие.
— Попробую, — сказал я.
— Второй пункт: ты в ответе за то, чтобы корабль «Диоген» и его команда были всегда на месте и готовы к плаванию. Опять ты спросишь меня, как обеспечить? Шевели мозгами. Я придумал морякам карты. Они сутками в дурачка дуются, даже мысли не возникает от корабля отойти. Чтобы сбегать в Лабаз за продуктами, они жребий кидают. Но карты могут надоесть. Имей выдумку про запас.
— Постараюсь придумать, — сказал я.
— По третьему пункту государственных дел тебе вменяется в обязанность следить, чтобы Евтихий всегда имел запас стрел для королевской охоты на сороку. Это не хлопотно. Евтихий дело обожает, водится только с доктором, по причине мозолей, и должность охотника исполняет с великим прилежанием… Четвертый пункт говорит о знаке отличия. Вот эта медаль, — Степан Кузьмич потрогал золотую медаль, свисавшую с его шеи на толстой цепи, — является знаком твоего высокого достоинства, свидетельствуя о том, что ты самый мудрый житель в Мурлындии.
— Так я же не самый мудрый! — воскликнул я в отчаянности.
— Это невозможно установить, кто самый, а кто не самый, — с улыбкой произнес Степан Кузьмич. — Однако есть такое правило: на ком нашивки, тот и капитан. Подумай, легко ли жителю разобраться, кто мудрее всех? Для облегчения усилий ему сказано: самый мудрый у нас Главный комендант. Житель к нему и прислушивается. Помни это и слов на ветер не бросай… Медаль дает тебе льготу: при ее ношении ни один житель побить тебя не имеет права.
Я грустно улыбнулся:
— Хорошо, хоть такая льгота предусмотрена.
— По пятому пункту ты обязан устроить так, чтобы лошади, которые уходят в поле пастись, возвращались обратно в Мудросельск.
— Значит, мне и конюхом надо быть?
— Может, кто другой пожелает. Все в твоих руках, — сказал Степан Кузьмич. — Умей заинтересовать, прояви мудрость. По пункту шестому ты обязан поощрять зампотеха в выдумывании забавных удовольствий для жителей… Пункт седьмой говорит о том, что у входа в волшебную пещеру денно и нощно должен гореть костер. Об этом заботится доктор. Старик обожает посидеть у огонька, вспомнить былое под треск горящих сучьев… Может, другое причины есть…
— Какие, например?
— Это дело докторово… Пункт восьмой касается твоей наиважнейшей обязанности. Ты должен постоянно напоминать жителям, что они живут в стране, где полная свобода и можно делать все что хочешь, что работать им не надо, а для того чтобы удовлетворить насущные потребности, достаточно набрать банку желтых муравьев, принести в пещеру и сказать «спасибо».
— Зачем об этом надо так часто напоминать?
— Для прочного сохранения заведенного порядка.
— Подробнее узнаешь, когда поработаешь, — сказал Степан Кузьмич. — Тебе муравьев собирать не надо. Если что понадобится, подойди к своей камере и скажи: «Добрый Лабаз, мне нужна, например, пачка цейлонского чаю. Сегодня я напомнил такому-то жителю, занятому собиранием орехов, что выгоднее набрать муравьев и попросить орехов у доброго волшебника!»
— ПОНЯТНО… А зачем волшебнику столько муравьев?
— Это известно только волшебнику, — сказал Степан Кузьмич. — Теперь пункт девятый: заметив в Мурлындии что-нибудь написанное — на заборе ли, на стене ли, на песке ли, — немедленно сотри, выясни, кто написал, и сообщи доктору, чтобы лечил жителя.
— Мракобесие! — сказал я.
— Порядок, — поправил меня Степан Кузьмич.
Да, забот порядочно… Лучше всех у нас устроился Петька. Дел не делает, развлекается как хочет, добился громкой славы и ходит задрав нос. Что завтра будет есть, под чьей крышей спать, — это его нисколько не волнует.
Получил то, чего хотел. Лидка тоже живет неплохо.
Смотрится в зеркало сколько хочет, воспитывает королеву Дылду в своем духе, варит варенье, командует нами в нашем доме и недовольна лишь тем, что в Мудросельске грязные улицы… Мне пришлось хуже всех. Хотел пожить в свое удовольствие, а приходится каждый день выполнять разные обязанности, чего-то устраивать и что-то придумывать. Где же она, свобода? Прав, наверное. Главный мудрец, что от всех потребностей надо отказаться решительно и навсегда. Иначе свобода будет только видимостью, а в действительности ты будешь самым жалким рабом своих желаний. Правда и то, что ничего не надо делать. Я уже заметил: чем больше сделаешь сегодня, тем больше дел встанет перед тобой завтра. Что это за такая странная зависимость?..
