Альма. Неотразимая - Тимоте де Фомбель
Великан опёрся руками на сухое дерево, которое служит столбом для наказаний. Толпа рабов смотрит на него. Нао стоит позади всех. Она прижимает дочь лицом к плечу, чтобы та ничего не увидела. И что-то ей тихо шепчет. После того перехода на корабле через океан Нао больше не поёт. И боится, что теперь мета песни навсегда потеряна для народа око. Она не сумела её сохранить.
В темноте никто не заметил повозки, остановившейся на дороге за последней хижиной. Из неё вышел белый мужчина и заковылял к скоплению людей, которое увидел, едва въехал в «Красные земли». Тростью он раздвигает задние ряды.
Он узнал великана.
Гаспар замахивается.
– Погоди, – говорит подошедший мужчина.
Он вступил в круг света от жаровен: сюртук, деревянная нога. Кое-кто из рабов узнал капитана Гарделя.
– Что он натворил? – спрашивает Лазарь Гардель, показывая на великана, который стоит к нему спиной, опершись руками на сухое дерево.
Ответа нет.
– Сколько?
– Двадцать пять ударов, – говорит Гаспар.
Законы Сан-Доминго позволяют назначать до двадцати девяти. У капитана на корабле верхней границы не было. Гардель улыбается воспоминаниям.
Он упирает конец трости великану в затылок и говорит:
– Иди за мной.
– Кто вы? – спрашивает Гаспар.
– Я привёз из Кап-Франсе новости, после которых многое здесь изменится. Я поговорю об этом рабе с мадемуазель Бассак.
Надсмотрщик опускает кнут. Такой поворот полностью его устраивает. Пусть этот белый теперь сам разбирается с Крюканом.
Великан с отрезанным ухом догадывается, что его ждёт. Капитан Гардель давно его ненавидит. Великану всегда удавалось ускользнуть от него. Он знает, что Гардель остановил экзекуцию лишь для того, чтобы расквитаться с ним собственноручно.
* * *
Амелия проводила Крюкана, Томассена и прочих. Она возвращается к дому через фруктовый сад.
Подходя к веранде, она сперва видит великана, который будто её поджидает. Но затем у двери показывается мадам де Ло. Амелия понимает: что-то случилось.
Проследив за взглядом гувернантки, она здоровается:
– Капитан?
Дурное предчувствие захлёстывает её, но она изображает улыбку. Гардель стоит перед ней.
– Я ждала вестей от вас значительно раньше, – говорит она.
Гардель едва кивает в знак приветствия. И думает, что она ещё пожалеет о своём нетерпении. Есть новости, которым лучше бы никогда не достигать адресата.
– Мадемуазель Бассак, я получил письмо из Ла-Рошели. Судно «Нежная Амелия» затонуло в море вместе со всем грузом. Надежды никакой.
– И кто это написал? – спрашивает Амелия.
– Господин Ангелик.
Она даже не моргнула.
– Страховка ничего не покроет, – продолжает Гардель, следя за её реакцией. – Ваш отец застраховал рабов, которые благополучно прибыли в Сан-Доминго. Но возвращение в Европу не было застраховано.
Он достаёт из кармана мешочек и кладёт его на перила веранды.
– Вот деньги за последних рабов. За остальных заплатили товарами…
– Которые и находились на борту, – договаривает Амелия.
Она смотрит в ночь, поверх Гарделя.
– Но я могу сразу купить у вас первого раба, – говорит капитан, указывая на великана. – Полагаю, вы ведь теперь со многими из них расстанетесь.
– Нет, – отвечает Амелия. – Ни с одним.
Она подходит, берёт с перил деньги.
– У Вольф сдаются комнаты, это в городе, – говорит она. – Переночуете за мой счёт.
Она достаёт из мешочка две монеты, дерзко кладёт их в карман капитану и прибавляет:
– Вас, должно быть, ожидает карета.
Она отворачивается и смотрит на великана, который всё ещё здесь. Долгое время она стоит не двигаясь. И ждёт, когда стихнет сбивчивый стук шагов Лазаря Гарделя.
* * *
Неподалёку, возле первых хижин рабов, Нао бесшумно вышла наружу. Там, где она пыталась уснуть, лежат ещё шесть женщин. Окон нет. Жара невыносимая. Нао сидит снаружи, привалившись к сложенной у хижины охапке хвороста для утреннего костра. Дочь лежит у неё на груди, вся в поту.
Нао смотрит на огни вверху, у главного дома, куда отвели великана. Слышит стук отъезжающей повозки. Закрывает глаза.
– Я знаю одну девочку, которую мать зовёт Лилим, когда они с ней наедине.
Нао не может понять, сон это или нет. Голос рядом говорит ласково.
– Ей четырнадцать или пятнадцать дождей, и она похожа на тебя. Она ищет младшего брата, который убежал из её долины. Я познакомилась с ней в долгой ночи того перехода по морю. Но и потом она приходила сюда. И ушла дальше. Ничто её не остановит.
Нао открыла глаза. Это не сон. Кто-то шепчет рядом. Женщина, которая тоже сидит на земле, касаясь её бедром.
– Хотела бы я, чтобы мои дети, если только они живы, говорили про меня то же, что эта девочка сказала про свою мать. А ещё хотела бы, чтобы в них было столько же силы, сколько в Альме.
Услышав это имя – хотя и не слышала его никогда прежде, – малышка Лилим открыла глаза. Она не узнаёт ни странного света в лице матери, ни её голоса, полного слёз, когда она повторяет:
– Альма…
Нао ищет руку сидящей рядом незнакомки.
Тьма и тишина опускаются на «Красные земли» за их спинами.
Слышно, как в деревьях на холмах копошится жизнь. Внизу почти весь тростник вырублен под корень. В темноте поля напоминают кладбище. Окна гостиной в доме Амелии погасли – но только не её планы сражения.
30
Всем на глаза
Четыре месяца спустя, 20 октября 1787 года, в «Красных землях» стоит засуха, а на Ливерпульский порт по другую сторону Атлантики льёт жирный дождь. Между бочками и ящиками, которыми завалена пристань, бегут в темноте две тени. Кажется, что один человек преследует другого. Но если взглянуть сверху, то мы увидим благодаря дождю, усиливающему всякое пятнышко света, что оба бегут от пятерых мужчин. За ними погоня.
Тот, что моложе, дожидается второго возле цистерны.
– Я же говорил, что за мной следили, – задыхается он, добежав.
– Они следили за мной, Палмер. А вас даже не заметили. Это за мной они охотятся последние пару месяцев. Идёмте!
Они бегут дальше. Краткой передышки хватило, чтобы мы узнали тех, кого уже встречали по разные стороны океана. Первый – Томас Кларксон, юный рыжеволосый расследователь, который рыскал в заливе близ Портсмута вокруг обломков «Нежной Амелии», вынюхивая секреты невольничьих судов. Второго зовут Перси Палмер, он был старпомом капитана Харрисона на корабле «Братья» во время его тайной стоянки в болотах Луизианы.
Узкие проходы между горами
