Посторонним вход воспрещён - Борис Борисович Батыршин
– Трость, значит, тоже оружие? – удивилась девушка, воспринимавшая этот предмет исключительно как ортопедическую принадлежность.
– Ещё какое! – усмехнулся репортёр. – Особенно если набалдашник свинцом залить, так никакой шпаги не надо! Французы даже особое фехтование тростями придумали, заодно с саватом своим. Это особый французский ножной бокс; теперь его преподают в гимнастических клубах наравне с фехтованием. Есть у меня один знакомый, Евгений Петрович Корф – большой знаток этой иноземной забавы…
– Корф? – ахнула Алиса. – Барон Корф? – Так вы с ним знакомы, Владимир Алексеич? Расскажете?..
И, подхватив коллегу за руку, девушка увлекла его в проход между домами, по направлению к метро.
Задыхаясь, то ли от заполошного бега, то ли от бессильной злобы, Глеб завернул за угол. Кажется, похожий на медведя тип с уголовными замашками не собирается пускаться в погоню, так что можно остановиться, перевести дух. Гробовщик огляделся по сторонам. Проклятье – невезенье продолжалось! Конечно, он с перепугу кинулся не в ту сторону, и снова оказался в том переулке, где оставил машину! Между ним и метро по-прежнему пустырь, и обходить его придётся за два квартала. Или всё же рискнуть? Глеб пригибаясь, сделал несколько шагов и выглянул из-за края брандмауэра. Так, Алиса уже собрала свои фото-причиндалы, опасный тип стоит рядом, что-то увлечённо рассказывает. Вот – повернулись спиной… собираются уйти? Похоже на то.
– Не стоит оправдываться передо мной, Алиса Николаевна, – в который раз уже повторил Гиляровский. – Поверьте, я умею хранить чужие секреты.
От злополучного до метро пустыря ходу было минут десять. По дороге Алиса не выдержала и снова принялась сбивчиво объяснять спутнику суть неприятного инцидента.
– А я и не собираюсь нечего скрывать. – голос девушки дрожал; она едва-едва справлялась с накатывающими вновь слезами. – У нас с ним было… роман был, понимаете? Он замуж меня звал, но меня такие отношения не устраивали. Мы совсем разные – понимаете, если бы я согласилась, он бы потребовал, чтобы я сидела в башне и вышивала крестиком. Ну, не в башне и не крестиком, конечно, но – торговые центры, премьеры там всякие, фитнесс… И всё! Работа, друзья – он бы точно этого не потерпел! Я для Глеба просто собственность, а сам он – законченный сноб и педант. Но мне и в дурном сне не могло присниться, что он вот так среагирует на отказ!
– Ну-ну, Алиса Николаевна, не волнуйтесь вы так, – начал, было, репортёр, но девушка не слушала:
– Меня никогда в жизни так не оскорбляли! Я его ненавижу! Эх, будь я мужчиной…
– Ну, будь вы мужчиной, то и разговора такого не было – усмехнулся репортёр. – И потом, вы что же, полагаете, что я недостаточно ясно продемонстрировал своё недовольство? По-вашему, надо было покрепче врезать?
И он снова потёр кулак ладонью.
Алиса вспомнила, как обидчик улетел в крапиву.
– Ну что вы, Владимир Алексеич, я вовсе не то хотела сказать! И хватит, а то убили бы его ещё…
Глеб задыхался – на этот раз уж точно от ярости. Он незаметно пристроился шагах в десяти от Алисы со спутником, за углом покосившегося строительного вагончика и ясно слышал всё, до последнего слова – и смех, и пренебрежительную характеристику, которой удостоила его бывшая подруга.
Вот, значит, как? Мало, значит, всыпал? Что ж, господа, найдётся на вас управа. Пусть Ирочка сама разбирается с пожарными инспекторами, ей, в конце концов, платят за это. А он пока выследит этого мерзавца, установит личность – чтобы потом затаскать по судам. Главное, сейчас – не попасться им на глаза…
Глеб ощупал лицо. Челюсть болела, кожа на щеке была содрана – видимо, на пальце у незнакомца оказалась печатка.
«Как гирей долбанул… – поморщился бизнесмен. – Здоров, лось! Надо бы до конца дня забежать в поликлинику, снять побои, пока ссадина на скуле свежая.
На бесчисленных светодиодных, неоновых и прочих табло – в метро, на приборных панелях машин и микроволновок, на наручных часах и рабочих столах компьютеров, – цифры давно перескочили за 12–00. Архаичные часовые стрелки тоже миновали верхнюю точку циферблата и продолжили бесконечный бег по кругу. Поток пассажиров в метро заметно поредел – утренний час пик давно миновал, а до шести вечера, когда офисный планктон хлынет из центра в спальные районы, было ещё далеко. Так что, оказавшись на станции «Китай-город» Глебу пришлось укрываться в проёмах между колоннами, народу на платформе было немного. Алиса и незнакомец, как назло, шли неспешно, озираясь по сторонам; девушка что-то объясняла, а ей спутник с интересом разглядывал интерьер станции – прямо скажем, не самый выдающийся в столичной подземке.
«Может и правда из провинции? – подумал Глеб. – Скажем, дальний родственник? Вон, как пялится во все стороны, точно – сельпо-дярёвня». Впервые в столице, понаехали…»
Сам Глеб, чьи родители перебрались в Москву из далёкого Саранска ещё до рождения сына, считал себя коренным москвичом, и к приезжим относился с плохо скрываемым высокомерием.
Тем временем парочка села в подошедший поезд. Глеб едва успел шмыгнуть в соседний вагон – народу оказалось неожиданно мало, и новоявленный шпик заметался, выискивая местечко поукромнее. В конце концов, он пристроился рядом с тучным мужиком, уткнувшимся в планшет, и скорчился в три погибели, стараясь боковым зрением не терять из виду парочку в соседнем вагоне. Те и не думали садиться – стояли у дверей, оживлённо беседуя.
Успешный гробовщик уже много лет не спускался в метро, полагая общественный транспорт уделом неудачников. Он научился скрывать свои чувства – по роду деятельности постоянно приходилось иметь дело с людьми весьма скромного достатка, и даже демонстрировать им соучастие. А тут его самого угораздило стать мишенью брезгливо-недоумённых взглядов, поскольку сего собственная внешность была, мягко говоря, предосудительной.
Он действительно выделялся среди небогато одетых, но приличных на вид пассажиров подземки: дорогущий костюм в пыли, скула опухла, глаз потихоньку заплывает подозрительным багрянцем. Затравленно озираясь, Глеб принялся отдирать от кашемира гроздья репейников; при этом изо всех сил делая вид, что просто отряхивается. Получалось не очень – полная, средних лет тётка, сидевшая напротив, участливо поморщилась и покачала головой. Глеб в ответ побагровел – ну всё, дожил, его жалеют! Ну, Алиса, ты за всё ответишь: и за это позорище, и за отказ, оскорбление ничуть не менее тяжёлое!
Вокзальная площадь, как обычно, кишела народом. Парочка постояла немного в ущелье между вокзалом и громадой торгового центра «Атриум». Глеб сыщик разглядел, как девушка искала что-то на смартфоне, а потом решительно направилась в сторону Садового кольца. Глеб рискнул приблизиться. О чём говорят «объекты» слышно не было, но
