Страсть на холсте твоего преступления - Mirin Grots

— А почему тогда ешь? — спросила, не отрывая взгляда от перекатывающихся мышц рук.

— Потому что знаю, что сладкое любишь ты, — признался он, даже не поднимая взгляда на меня. Я прочистила горло, пытаясь отвлечься на интерьер кухни, но не на него. Он подошёл к шкафчикам и достал бутылку вина, выставив два бокала на столешницу рядом.

— Это к чему?

— У тебя была тяжёлая неделя, Тереза. Я не изверг, чтобы мучить тебя кошмарами, — сказал он спокойным голосом и разлил красное вино в бокалы. Звук расплескавшегося алкоголя ласкал уши, заставив меня еле заметно улыбаться.

— Откуда ты знаешь про мои сны? — нахмурившись, спросила я, взяв в руку бокал вина. С бокалом вина Харрис выглядел как отдельный вид искусства.

— Ты стала кричать ночью, — нахмурено ответил он, садясь на диван в зале. Я проследовала за ним, неся с собой тарелку с вафлями.

— Я не кричу ночью, — объявила я, по крайней мере, я не помню, чтобы я просыпалась от собственного голоса. Я могу плакать и просыпаться в слезах, но никогда не кричала.

— Я соврал. Просто чтобы ты не задавала глупых вопросов. Ты пережила стресс, Тереза, все это ново для тебя, я свалил на твои плечи очень много важной информации и смакуя её, ты не смогла бы сомкнуть глаз. Мне интересно представить, что будет с тобой дальше, если ты захочешь сотрудничать со мной, — высказался он.

— Что будет со мной? — с интересом спросила я. Мне нравилась непринуждённая обстановка нашего общения, такое за столько дней происходит впервые.

— Ты сломаешься. Ты из другого мира, Тереза, у тебя слишком слабая психика, чтобы узнать все секреты Лиги, — от его слов мне стало обидно, я выпятила губу и сдержала желание закатить глаза.

— Ты не знаешь меня, — обиженно буркнула я.

— Я знаю достаточно, — улыбнулся он и отпил вина.

— А сколько тебе лет? — спросила я, решив сменить тему. Харрис разложил руки на спинку, поставив бокал с вином на столик.

— 28, — ответил мужчина. Они все-таки одногодки с Максом, подметила я.

— Ты сегодня отвечаешь на все мои вопросы?

— Смотря на суть вопроса, — кивнул он.

— «Веритас» является преступной группировкой? — я давно хотела спросить об этом, ещё после разговора с Альбой. Она сказала, что Харрис спас её от рабства.

— Моя группировка по большей части занимается незаконным взломом в компании людей, отмывающих свои деньги кровью, проституцией и рабством людей, — ответил рассудительно мужчина.

— Что ты крадёшь? — я отпила вино.

— Важные документы, способные поставить на колени главарей компании, разрушить их и сломить. Мои люди мучают людей и узнают всю нужную информацию и ниточки, через которые происходит торговля и проституция. А после, мы освобождаем пленных детей, женщин и мужчин, — после завершения его рассказа, я вскинула брови. Это положительная кража… Он по итогу спасает людей, а не просто разрушает компании.

— Какого это, держать девушку в заложниках, когда ты сам спасаешь подобных? — спросила я и отпила вина, которые обладало разнообразными вкусовыми нотками: фруктовыми и ягодными.

— Странно и непривычно, это противоречит мне, поэтому я стараюсь создать для тебя комфорт. Последний раз так с садом возилась мама много лет назад. И в доме, где царит полная тишина, слышать женские крики… пугающе, — он покачал головой и потянулся за бокалом.

— Я кричала по веской причине. Ты что, дрессируешь своих горничных? Почему они все такие пугливые и делают, что захотят, без спроса заходя в ванную комнату? И все говорят одно и то же: «Мистер Райт сказал…». Ну раз сказал, конечно, вы можете врываться в моё личное пространство и смотреть на меня в душе, — бубнила я, разводя руками в разные стороны.

— Я не дрессирую их, но держу под строгим контролем. Они не хотят проблем, поэтому подчиняются. В следующий раз мне стоит зайти вместо горничной, возможно тогда ты будешь покладистой? — он улыбнулся, а вино ударило мне в голову, и я раскраснелась. О чем он только говорит?

— Я точно огрею тебя душем, — улыбнулась я, делая глоток.

— Будет причина присоединиться.

Глава 13

— Глупости! «1984» Оруэлла — это единственное важное произведение о тоталитаризме, и оно точно должно быть включено в список классики, — уверенно сказала я, смотря на то, как красиво он качает головой. Наш спор о книге выглядел, как звуковая драма, мы стояли на двух противоположных сторонах и доказывали свою точку зрения.

— Ты очень много говоришь, но на удивление, я отдыхаю от этого, — признался он, от чего я засияла. Я выпила уже третий бокал вина и все вокруг было покрыто пеленой, кроме сидящего рядом Харриса.

— А я говорила тебе! Из нас вышел бы отличный дружеский союз, мне нравятся твои странные мысли, — улыбнулась я и ощутила на себе тяжесть тела, Харрис прильнул к моей шее, опираясь рукой о мою ногу. Я задержала дыхание и замерла, чувствуя дыхание мужчины на своей шее. Мой низ потянул приятные нотки мелодии от его действий, и я закусила губу.

— Харрис?

— Мы не друзья, Тереза и никогда не сможем ими быть, — прошептал Харрис, находясь в области моей шеи, от чего каждое его слово создавало тёплый ветерок.

— Я твоя заложница, — сказала я и почувствовала терзание в груди.

— Я испорчу тебе жизнь, а ты любезно споришь со мной о классике, пьёшь вино и смеёшься, — ответил он.

— Тебя это беспокоит? — после моего вопроса он сдвинулся, встретившись со мной глазами. Я сглотнула, он был так близко, что казалось, стоило открыть рот, я соприкоснулась бы с ним. Я рассматривала его пухлые губы, всего в сантиметре от меня, сапфировые глаза и не дышала.

— Меня беспокоишь ты, — произнёс он и фатально поставил точку. Моё сердце забилось в тот самый миг, как он находился рядом и смотрел в мои глаза. Момент моего сердцебиения был похож на быструю съёмку расцветающего весной цветка.

— Беспокою? То есть как? Я иногда много разговариваю, ты прав. Но я могу начать говорить по