Монстры под лестницей - Хельга Воджик
Подвал. Все-таки я сумел выбраться из прошлого и нырнул за синюю дверь. Это значит, что ключ всамделишный, волшебный.
– Мам, у меня в кармане был ключ.
– Все тут, – Кэр засмеялась сквозь слезы. – Только мальчишки могут думать о хламе из карманов, лежа в больнице.
– Это не хлам, – с трудом проговорил я, стараясь скрыть свое волнение.
– Да-да, прости.
Кэр открыла ящик тумбочки и показала пакет, через пластик я увидел очертание ключа и выдохнул.
– Правда, одежду пришлось отдать полиции. Не знаю, зачем она им. Твои штаны и рубашка выглядели так плохо – только выбросить. Я новые принесла, – Кэр шмыгнула. – Там, в шкафу.
– Полиции?
– Да, малыш. Мы всем городом искали тебя. Они проверят, вдруг это было похищение. Ты помнишь, что произошло?
Кэр попыталась улыбнуться. Улыбка очень странно смотрелась на ее измученном лице. Наверное, эти два дня она глаз не сомкнула. Опять стало стыдно.
– Мам, со мной такое произошло… – решился я все рассказать ей, ее глаза округлились.
– Тебя никто не обижал? – дрожащим голосом спросила ма.
– Нет, ма, я нашел волшебную дверь и…
Я пытался подобрать слова, но все они звучали нелепо, словно бред сумасшедшего. На лице мамы читалась лишь тревога. Тут в дверь постучали.
– Простите, могу ли я поговорить с вашим сыном.
У порога стоял высокий мужчина. Форма, значок, усы, черные волосы и седой правый висок. Я уже видел его раньше! Тогда, у дома Паучихи. Шериф Усач.
Скорее всего, он мог бы и не спрашивать. Но отчего-то голос его звучал заботливо, а в руках он держал стаканчик с кофе, который и протянул моей ма. Та благодарно приняла напиток.
– Ты как? – озадаченно спросила Кэр, гладя мою руку.
– Норм, мам, не переживай.
– Если что, я рядом.
Я кивнул и посмотрел на Усача. Тот достал ручку и блокнот, и те утонули в огромных руках-лапищах. Этот тип явно намерен провести допрос потерпевшего, то есть меня.
Он вроде даже представился, но имя тотчас же вылетело из моей головы. Усач спрашивал о том, где я был и что помню. Чем я мог ему помочь? Рассказать о волшебном ключе и путешествии в прошлое? Но не рассказать ничего я тоже не мог.
Опустив Атту и монстров, я пересказал свой поход в лес, то, как упал в яму, как пытался выбраться.
– В яме был тоннель. Я пошел по нему. Было темно.
– Это все? – Усач глянул на меня из-под кустистых бровей. Эти брови были точной копией усов, лишь разделенные хмурой складкой.
– Больше я ничего не помню, – пожал плечами я и отвел взгляд.
Два дня тоже не укладывались в голове. Или время «съелось», или я хорошо приложился головой при втором скачке в синюю дверь.
– Мы нашли тебя в подвале заброшенного дома. В Сосновом тупике. Дверь была заперта снаружи. Ты был без сознания. И нам важно понять, как ты попал туда. Ты точно никого не помнишь?
– Я провалился в старые шахты, – пробормотал я. – Не знаю, как оказался в подвале.
– В окрестностях Амбертона никогда не было шахт, – щелкнула ручка. – Отдыхай, я загляну к тебе позже. Возможно, ты тогда больше расскажешь мне.
– Постойте, – я приподнялся на кровати. – А город Миллвиль далеко отсюда?
– Миллвиль? – переспросил Усач, и ручка щелкнула вновь. – Не слышал про такой. А что?
– Ничего, – я выдержал его цепкий взгляд и даже не моргнул. – Просто слышал название.
Я видел, как Усач разговаривал с Кэр в коридоре. До меня долетали лишь обрывки фраз. Судя по ним, одной из версий был мой побег. Глупость! Если бы я хотел убежать, я бы не возвращался! Кэр скрестила руки на груди и замотала головой. Вот! Она знала, что я не убегал. Тут они заметили, что я не свожу с них взгляд, и закрыли дверь палаты. Я посмотрел на белый потолок, унылые стены, перевел взгляд на окно, уперся в серое небо. Темнело.
Окно напоминало стакан, в который кто-то капал чернила. Капля за каплей. Серость сгущалась, теряя прозрачность. И когда стемнело настолько, что вместо неба я видел лишь отражение больничных ламп, Кэр вернулась.
Она какое-то время еще сидела со мной рядом. Я мог рассказать ей о своем путешествии. Но не хотел. Момент прошел. Она читала мне книгу. Вроде бы это был «Абарат» Баркера. Я не помню ни строчки. Мои мысли черными крыльями кружили совсем в иной долине. Отвернувшись, я уставился в чернила вечера. Интересно, сейчас я напоминал Кэр одну из ее сломанных кукол? Что бы она делала, если бы я совсем не вернулся?
Потом пришел доктор и заверил Кэр в отсутствии угрозы для меня и наличии для нее. Посоветовал нам обоим отдохнуть. Доктора я тоже не запомнил. Но советовал он крайне настойчиво. Дружески приказывал. Кэр, измотанная за прошедшие дни, кивнула, поблагодарила его, закрыла книгу и наклонилась ко мне. Я притворился спящим, и она, робко прикоснувшись к моим волосам, ушла.
Сон не шел. Я лежал с закрытыми глазами и представлял огромною отару овец. Это не помогало. Я считал их, складывал, вычитал и умножал. Все напрасно. Когда я предпринял попытку извлечь из них корень, отара взбунтовалась и убежала, оставив меня одного.
Что поделать. Я открыл глаза. И еле сдержался, чтобы не заорать на всю больницу! Прямо перед моим лицом сияла пара глаз-блюдечек, ниже них сопел нос и скрипели зубы.
Я отпихнул лохматую морду рукой и повернулся на другой бок.
Коготки застучали по полу, и вот уже Атта вновь ловил мой взгляд. Я вздохнул и вновь отвернулся. Мне было сложно решить, как относиться к монстру. Как к разумному существу – и тогда я был вправе злиться на него за то, что он бросил меня одного в яме. Или же он был просто глупый зверек, чьи способности к коммуникации с иными видами ограничены, а проступки не преднамеренны?
Порою Атта казался вполне человечным, но чаще напоминал… кого? Проказливого енота?
– Атта искал Макса и Атта нашел.
Монстр забрался на кровать и умостил свой лохматый зад возле меня. Покрутился и улегся, прижавшись к моей спине.
– Атта боялся, что остался один, – услышал я.
– Я тоже боялся, – мой голос предательски дрогнул, и из глаз потекли слезы.
Атта перелез через меня, лизнул мое лицо:
– Соленое, – вздохнул он. – Макс больно?
– Иногда, – ответил я, высвободил из-под одеяла руку и положил на голову монстра.
Атта на миг напрягся, но тут же шерсть обмякла, и я принялся
