Страсть на холсте твоего преступления - Mirin Grots
— Куда ты меня ведёшь? Разве с меня не хватило удара? Вы только и можете, как решать все насилием! Это мерзко и низко! Посмотри на меня, я девушка, а ты обращаешься со мной, как со скотом, — кричала я, но Тренту, выводящему меня из кабинета, было все равно. Словно немая груда мышц, он тащил меня в уборную комнату, пока я отбивалась от стальных рук.
— Заткнись, — недовольно буркнул парень, затаскивая меня в уборную. Я не успела оглядеться, как была насильно наклонена над раковиной. Вжавшись руками в белую раковину, я отталкивалась от неё, но руки Трента держали меня за затылок.
— Отпусти! — кричала я, услышав сильный напор воды из крана.
— Мерзкий! Ты мерзкий! — я бросала яд в его лицо.
— Это не самое мерзкое, что мне приходилось делать, — спокойно ответил Трент и направил мою голову под струю воды. Мой рот облило ледяной водой, от чего зубы моментально неприятно заболели. Нервы заледенели. Я захлебнулась водой и зажмурилась, ощутив горький привкус мыла во рту. Он намыливал мне рот, продолжая затылком опускать под струю холодной воды. Я не плакала, у меня не было сил даже сопротивляться. Только чувствовать вкус мыла во рту, терпеть неприятную зубную боль и захлёбываться водой. Я была унижена, размазана и оскорблена ударом по щеке от Андреаса. Ко мне никогда не применяли физическую силу, помимо поучительных моментов от матери.
Трент выпустил меня. Я отшатнулась от раковины, ударяясь спиной об кабинку туалета и жадно глотала воздух. Он стоял рядом, смотря на меня безразличными глазами, будто несколько минут занимался поливкой цветов.
— Вы все здесь мерзкие, — выдавила я, выбирая рот рукавом кофты. Трент улыбнулся уголком губ, оборачиваясь на выход из туалета.
— Скажешь мне это через пару месяцев, — он схватил меня за руку и повёл обратно в кабинет. Смысл его слов не дошли до меня, но и времени думать об этом не было. Я дрожала, когда меня затаскивали в кабинет.
— Теперь ты с чистым ртом, Тереза. Так приятно будет слушать твоё согласие, иначе подобную процедуру будем проводить в течении двух месяцев, пока в твоём рту не появится мозоль в виде слова «Да», — самодовольная ухмылка украсила мерзкое лицо Андреаса. Он сделал пару шагов ко мне, но вид на лицо мужчины мне перекрыла сильная спина.
Харрис оказался между нами. Я наконец выдохнула скопившийся воздух и окончательно не смогла удержаться на ногах, облокотившись о спину мужчины. Он стоял передо мной, а я облокотилась на него своим телом, сложив голову на его спину, словно он стена. Харрис был тёплым и живым, хоть и показывал только холод, в его жилах текла кровь.
— Она подпишет их, до полных её полномочий ещё два месяца, дядя. Сейчас компания принадлежит государству, — я слышала его голос, проходящий сквозь мою голову, и не могла дышать. Слеза скатилась по щеке, обжигая мою кожу.
— Я даю тебе месяц, Данте и будь уверен, я убью её сразу же, как ручка сделает роспись на чертовом документе, — закончил Андреас, и я услышала шаги, после которых выдавила писк боли и не удержавшись, повалилась вниз. Харрис схватил меня за талию, не дав соприкоснуться с полом и приобнял. Меня усадили на подлокотник дивана, и я ощутила его тёплые руки на своих щеках, он поднял мою голову. Я взяла себя в руки и посмотрела в синие глаза Харриса. Глубоко сапфировые глаза с длинными ресницами осматривали лицо, он нежно держал меня своими руками, не давая поникнуть.
— Покажи, где болит, — спокойно приказал он, я хмыкнула и покачала головой. Он сжал мои щеки, делая из меня голодного хомяка.
— Ты не увидишь, — ответила я, от чего он сверкнул глазами.
— Тереза, — недовольно произнёс он и я отчаянно указала на затылок. Он обошёл меня и встал сзади, разбирая среди волос рану. Я смотрела в окно, смотрела на пасмурный Дублин, желая стереть этот город и его обладателей с земли.
— Я вызову доктора, и мы поедем домой, — сказал он, собравшись вызвать врача. Я выдохнула воздух и сдержала слезы.
— Домой? Какой дом? Я даже не знаю, есть ли он у меня, — отчаянно кричала я, заметив, как он остановился.
— Всё ещё есть и стоит на месте, если ты без глупостей подчинишься мне, он продолжит у тебя быть, — проговорил мужчина, обойдя меня и встал, Я гневно подняла глаза, разглядывая спокойное лицо.
— Ты такой же, как он. Я была права, когда говорила, что ты во всем виноват! — вскричала я и увидела его ухмылку, от которой холод прошёлся по моей спине.
— Я не отрицал, Тереза. Я украл документы твоей семьи, я украл тебя и сделаю ещё много чего, чтобы добиться твоей подписи, — признался он и его рука легла на мою шею.
— Зачем? — на выдохе спросила я и отбросила его руку.
— Мы живём в иерархии. Она является одной из фундаментальных принципов организации мира. Она пронизывает все наше окружение, экономику, политику и общество. Даже в стае волков есть иерархия, где каждый волк имеет своё место и роль. Это способствует балансу и выживанию. В моей жизни существует иерархия власти, начиная от правительства, заканчивая контролем преступной фракции ирландцев, — моё сердце вздрагивает от его слов.
— Кто ты? — с напором спрашиваю я. Он холодно опускает свою руку, вздыхая и убирая их в классические штаны.
— Я консильери семьи Райт, я наследник крупнейшей Лиги Экселсиор, собравшей в себе семьи ирландской, испанской и американской мафии, я управляющий преступной фракцией «Веритас». Я Харрис-Данте Райт, — с гордостью говорит он и смотрит на меня, выжидая мою реакцию. Я зажимаю рот рукой, откинувшись назад и упав с подлокотника дивана, отпрыгиваю назад от него. Я глупая, раз думала, что меня отпустят. Я глупая дура, даже не осмелилась подумать, с каким человеком я жила все это время.
— Лига имеет крупные компании, которые сотрудничают с нами и являются нашим главным прикрытием. Все владельцы компаний в Лиге, доны мафии, их отличие только в законах
