Борис Карлов - Игра, или Невероятные приключения Пети Огонькова на Земле и на Марсе

Яблочкин ничего не объяснял, но продолжал спрашивать, не показалось ли кому-нибудь вчера или сегодня чего-нибудь необычного… Заинтригованные сотрудники продолжали расспрашивать Яблочкина, и тот был вынужден придумывать отговорки. Вроде того, что он из передачи «Очевидное-невероятное» и делает сюжет на тему дворцовых привидений. Такая версия всех устраивала, и Яблочкин оставлял каждому номер своего телефона — на всякий случай, если все-таки что-нибудь увидят.

Только в конце дня он спустился в реставрационные мастерские и встретился с Юриком. Внимательно посмотрев на фотографию наметанным взглядом художника, Юрик сказал:

— А ведь находятся до сих пор чудаки, которые не верят в привидения и прочие предрассудки. А это что — проводок от сигнализации? Карниз-то вроде из выставочного зала, где алмаз украли. Так вы думаете, это привидения сработали? Маленькое уж больно, барабашка, скорее… Кстати, молодой человек, а я вас раньше здесь, в музее, не мог видеть? Только без темных очков и в милицейской форме…

Поскольку беседа начинала принимать нежелательное направление, Яблочкин распрощался с Юриком, оставив на верстаке свою карточку с телефоном. А Юрик еще долго качал головой и недоверчиво бормотал что-то себе под нос. «Допрыгались… «Очевидное-невероятное» говорит, а сам из милиции… Засекретили все что можно…»

Огорченный полным отсутствием результатов первого дня работы в качестве секретного агента, Яблочкин отправился домой. На звонки сотрудников музея он не очень рассчитывал, поэтому на следующий день собирался познакомиться поближе с Маринкой Корзинкиной и Славиком Подберезкиным. Кто знает, может быть дети подскажут ему, как лучше действовать в сложившейся обстановке.

Если для секретного агента Яблочкина рабочий день закончился, то для саксофониста Дмитрия Ивановича Котова он только начинался. Вечером и ночью в ресторане отмечалось несколько юбилеев, поэтому оркестр закончил работу только под утро. К одиннадцати, а это была уже пятница, предстояло играть на похоронах, а затем, в 17.00, - на свадьбе. Разъезжаться из ресторана по домам не имело смысла. Оставшиеся до похорон несколько часов коллектив похрапывал в кладовке за сценой.

Ровно в десять прибыл микроавтобус с траурной лентой. Музыканты, с заспанными опухшими физиономиями, нахлобучили на головы цилиндры и похиляли, выражаясь на их профессиональном языке, лабать жмура.

Инструменты для похоронной музыки были, конечно, не те же самые, что для танцев. Барабанщик бил по большому барабану с тарелкой, Котов влезал в медный лаокоон басовой трубы, тромбон играл на тромбоне, а остальные двое дули с грехом пополам в валторну и кларнет.

С похоронами в этот раз не повезло. Усопшим был директор продовольственной базы, которого хоронили почему-то в закрытом гробу. После произнесения речей стали играть, но тромбон с первого такта дал отчаянного петуха, барабанщик ударил невпопад по тарелке, гроб не удержали на веревках, он сорвался в яму и затрещал. Потом хлынул дождь, и музыканты, махнув на оплату, позорно бежали с кладбища.

Мокрые и продрогшие вернулись в ресторан, переоделись и проспали в своем чуланчике еще несколько часов, пока не настало время ехать на свадьбу.

Привыкшие ко всему и даже битые, друзья погрузились в две машины такси и, не теряя бодрости духа, поехали лабать Мендельсона.

С Мендельсоном в этот день повезло больше, тут уж нечего говорить. Веселая, радушная компания гудела в арендованном зале Дворца культуры. Бесплатный буфет ломился от напитков и закусок, но никто не напивался и не буянил. Каждый из брачующихся вступал в брак не в первый и даже не во второй раз, поэтому атмосфера была естественной и непринужденной. Музыканты были на подъеме.

В один из перерывов Котов познакомился с миловидной улыбчивой дамой лет сорока.

— Вы подруга невесты? — поинтересовался он, прикуривая от ее сигареты.

— Я свидетельница, — ответила дама.

Пока еще было трудно понять, как она настроена. Котов затянулся и сделал глоток вина.

— Что для вас сыграть?

— Для меня? — дама оценивающе посмотрела на собеседника. К своим пятидесяти годам Котов выглядел молодцом: у него была приличная осанка и подернутая сединой густая шевелюра, несколько длиннее, чем принято у людей, не имеющих отношения к искусству. Даме хватило доли секунды, чтобы оценить его достоинства и мысленно проиграть несколько возможных сценариев дальнейшего развития событий. — Для меня? Вы не шутите? Ну хорошо, сыграйте эту… «Хоровод любви». Знаете, это где…

— Не трудитесь, я помню.

В следующем отделении прозвучал «Хоровод любви» — «специально для дамы с красной косыночкой, свидетельницы брачующихся».

В перерыве дама сама подошла к Котову. Судя по выражению ее лица, она была польщена.

— Между прочим, могли бы спросить мое имя, — заметила она. — Что это еще за «косыночка».

— Зачем знать имя, ведь мы с вами больше не увидимся.

— Вот как? Ну… а если это все же произойдет? Вы женаты?

Выдержав паузу, Котов ответил небрежно и рассеянно:

— Нет, я не женат.

— Вот видите, а я замужем.

Котов давно уже не пытался искать логики, а иногда и здравого смысла в поведении женщин; тут следовало бросать весла и ждать, как все сложится само собой.

— Между прочим, меня зовут Альбина, — дама протянула руку.

— Дмитрий, — Котов легонько пожал пальчики и колечки. Замужество Альбины все значительно упрощало.

— Хотите выпьем за знакомство? — предложила она, озорно улыбаясь.

Глядя в глаза женщины по возможности тускло и невыразительно, Котов протянул свой бокал. Когда-то ему приходилось трещать без умолку, чтобы познакомиться с девчонкой, заболтать ее и подбить на свидание. Теперь сорокалетние львицы решительно брали инициативу в свои руки, стоило ему только обозначить первый шаг навстречу. Дальше и до самого конца они буквально все делали за него.

6

Хорошенько рассмотрев Котова в ресторане и расспросив бармена, мужчина с неприятным лицом сел в машину и поехал в Озерки. Припарковавшись неподалеку от котовской парадной, он погасил огни и стал ждать.

Чтобы скоротать минуты, а затем и часы ожидания, он выходил из машины и прогуливался вдоль дома разминая ноги. Район, к сожалению, оказался не очень спокойным: Бек то и дело вступал в перебранку с владельцами собак, а один раз подвыпившая компания малолеток отобрала у него сигареты. Он мог бы перестрелять этих сопляков как пустые бутылки в тире, но теперь, во время работы, был вынужден, скрежеща зубами, терпеть обиды.

Наступило утро, жители района потянулись к станции метро, а Котова все еще не было. В девять часов Бек позвонил в ресторан и спросил, закончил ли работу оркестр. Уборщица сказала ему что-то нецензурное и бросала трубку. Бек перезвонил и решительно потребовал кого-нибудь из начальства. Подошел заспанный барабанщик оркестра и, приняв собеседника за заказчика, объяснил, что сегодня они уже заняты. Осторожно выведав, где и в какое время будут похороны, Бек откинулся на сидение пару часов подремать.

В двенадцать он был на кладбище и долго стоял, пристроившись позади к группе сослуживцев усопшего, дожидаясь, когда закончится торжественная часть с произнесением речей. Еще в ресторане он приметил, что Котов пользуется точно такой дешевой зажигалкой, какую дал ему шеф. Попросить прикурить и подменить зажигалку казалось ему делом несложным.

Но едва только речи закончились, и он уже подобрался вплотную к музыкантам, внезапно хлынул проливной дождь, и оркестр позорно бежал с места погребения.

Промокший насквозь Бек прибежал к своей машине, намереваясь вернуться к котовскому дому, но забуксовал и был вынужден толкать ее, стоя по колено в кладбищенской грязи.

Только поздно вечером ему снова удалось засечь объект. Разыскав Дворец культуры на окраине и банкетный зал, Бек топтался под окнами, пока мероприятие не закончилось.

Но тут снова возникла непредвиденная трудность: вместе с Котовым в такси уселась какая-то женщина, что совершенно не укладывалось в схему. Надеясь, что лабух только подвезет ее, а сам после этого поедет домой, Бек следовал за машиной такси до самых Озерков, где смог убедиться, что эта парочка не намерена сегодня расставаться. Подвыпившая дама, держась за локоть своего спутника, зацокала вместе с ним в парадную.

Скрежеща зубами, Бек снова припарковался неподалеку, погасил огни и стал ждать.

Весь этот день Петя Огоньков промучился, снова пытаясь накрутить все нужные цифры на диске хозяйского телефона. В конце концов он решил открыться во всем хозяину квартиры, если тот придет домой не слишком пьяный.