Святослав Сахарнов - Сказочные повести. Выпуск седьмой
Вначале были предусмотрены и бездельники второго разряда, но с ними произошел казус. Высечь на камне «Устройство страны» было поручено трем ученикам. Высекая текст, они поленились и пропустили слова «второй разряд». Когда об этом доложили Барбарану, он так восхитился, что перевел всех троих без экзаменов и выслуги лет прямо в первый разряд, а без второго решили обойтись.
Барбаран записал законы государства в Черно-белую книгу и умер, а Страна бездельников начала свое существование.
Шли годы. Народ не возвращался.
Вначале бездельники попробовали и впрямь ничего не делать, но очень скоро едва не умерли с голоду. Тогда время от времени решением Таинственного совета стали назначать пахарей, стражников, свинопасов, которые в меру трудились и не в меру жаловались на свою судьбу. Но удивительно: хотя в стране остались только самые отъявленные лентяи и лодыри, даже среди них то один, то другой, трудясь, превращался в порядочного человека! Преступников били палками и возвращали к безделью, но годы шли, а разброд и неразбериха в стране становились все больше и больше.
Последние годы государством правил король Подайподнос, а главными провинциями — хан Бассейн, барон Полипримус, князь Мудрила и несколько других выдающихся бездельников.
Мудрила был тот толстяк в меховой шапке и валенках, которого уже видели мастера. Он был не только ленив, но и глуп. Крышу своего дома он велел поставить на землю, чтобы легче было гонять с нее птиц. Любимую лошадь — чтобы та не уставала, пока ей надевают упряжь, — приказал запрягать, уложив на спину. Грибы в доме доставали из бочки удочкой, валенки носили летом, вино хранили на сеновале.
Немногим лучше был барон Полипримус, во владениях которого жил Нигугу. Но барон был дряхл и никуда не выходил из своего замка. Поэтому Нигугу мог, несмотря на запрещение, работать и жил немного лучше других бездельников.
Однако его подстерегало несчастье: дочь Эта — девочка рассудительная и любознательная — научилась читать. Сама, по книжкам и картинкам, найденным на чердаке. Слух о необыкновенном ребенке распространился по стране. Однажды ночью в дверь постучали. В комнату ворвались вооруженные люди, схватили Эту и увели. Несчастного Нигугу на другой же день вызвал к себе барон и неожиданно назначил младшим смотрителем винных подвалов…
И вот сейчас он должен доставить в замок две бочки вина для таинственных незнакомцев в зеленых шляпах.
— Все! — закончил свой рассказ Нигугу и понурил голову…
Мастера долго молчали.
— Повтори, как звали вашего ученого, — наконец нарушил молчание Буртик.
— Алидада.
— Странное имя. Ты больше ничего не слышал о нем?
— Нет. Говорят, что с ним покинула нашу страну мудрость. Она была заключена в дубовую шкатулку.
Буртик вскочил на ноги.
Так вот какой народ, придя издалека, основал много лет назад Семь городов! Вот чьи чертежи рассматривали они с Гаком длинными зимними вечерами!
Захлебываясь от восторга, он рассказал о своей догадке.
— Ну конечно, — спокойно отозвался Гак.
— А далеко ли замок барона? — снова обратился Буртик к бездельнику.
— Часа три быстрым шагом.
— Мы, кажется, напали на след, — сказал мастер. — Надо идти. Будешь показывать дорогу, — обратился он к Нигугу. — Только не вздумай нас предать!
— Не то прихлопну как муху! — пообещал Гак. И хотя угроза была произнесена не очень злым голосом, невольный их союзник поежился.
Мастера стали размышлять, как попасть в замок.
Скоро план был готов. Из винных бочек они выбрали две — пустую и полную. Буртик нашел за сараем поломанную тележку. Ее починили, и, чуть рассвело, взвалив на тележку бочки, все трое отправились в путь.
В это раннее утро на улице они оказались не одни.
Вдоль домов полз человек. Он то и дело оглядывался по сторонам и прятался. Это князь Мудрила, обеспокоенный появлением в городе странных и опасных людей, какими он посчитал двух мастеров, решил послать гонца со срочным и совершенно секретным донесением к королю. Чтобы никто не заметил и не остановил гонца, он велел ему не идти, а ползти на животе, выбирая самые окольные пути.
Когда мастера вышли из города, гонец уже про полз пол-улицы.
Глава пятая,
с описанием замка барона Полипримуса, а также приключений, которые имели в нем место
Замок, в котором жил барон Полипримус, стоял в густом лесу. Его кирпичные стены были покрыты зеленым мхом, во рву, окружавшем замок, молча копошились болотные жуки и плавали неслышные полосатые змеи.
Больше всего на свете Полипримус любил тишину.
Барон был сухонький, желтенький старичок. Целыми днями он бродил по пустым комнатам без туфель, в одних чулках, обнаружив храпящего в углу бездельника, наклонялся к нему, говорил: «Тсс!» — и неслышно исчезал.
Даже мухи в замке ходили по потолку на цыпочках.
И вдруг, к крайнему неудовольствию хозяина, тишина и спокойствие в замке оказались нарушенными.
Вечером к воротам торопливо подошли два человека в запыленных плащах и надвинутых на глаза зеленых шляпах.
Барон выглянул в затянутое паутиной оконце и обмер: в двух незнакомцах, которые входили через подъемный мост, он узнал первых приближенных короля, членов Таинственного совета и тайных бездельников — маркиза О-де-Колона и боярина Сутягу.
Хозяин в одной туфле выбежал во двор. И сразу же в замке захлопали двери, по лестницам загромыхали дубовые скамейки, из подвалов полезли на свет пузатые бочки.
Гостям отвели лучшую комнату — на втором этаже, с крепкими замками целыми стеклами. Усталые и злые, они приказали принести им в комнату вина, заперли дверь на ключ, упали на кровати и заснули мертвым сном.
Во дворе стали открывать вино. Бочки сделали «пшшш», и из каждой выбежало по голубому пауку. Вина не было.
Тогда-то барон и послал Нигугу в соседний город, к князю Мудриле.
Гости проспали уже сутки, а Нигугу все не возвращался.
Взбешенный и перепуганный, барон Полипримус не отходил от окна. Он то вытягивал шею, то поднимался на носки, то прикладывал к глазам ладонь, согнутую кривой дощечкой. Наконец, когда его терпение иссякло, на дороге, ведущей из леса, показался Нигугу. Он катил на тележке большую бочку. Вторую нес на плечах незнакомый барону высокий человек.
Бочки поставили во дворе и стали ждать, когда гости проснутся. Гак и Нигугу уселись около бочек на земле.
Гак исподлобья рассматривал двор.
— Что это? — спросил он, показывая на сооружение из колес, гирь и канатов, стоявшее около подъемного моста.
— Часы, чтобы поднимать и опускать мост, — объяснил Нигугу. — Их построили много лет назад. Вечером, ровно в девять часов, они поднимают мост, а в шесть утра опускают.
Гак присвистнул от неожиданности.
— Значит, ночью выйти отсюда невозможно?
Он глубоко задумался: «А как же Буртик? Если все удастся, утром пропажа чертежа обнаружится, а он еще будет в замке… Нельзя терять ни минуты». Сделав несколько кругов по двору, мастер как бы случайно подошел к часам и стал их рассматривать.
«Шестерни и колеса… Четыре каната от колес идут к блокам. На них висит мост… Ага, если переставить эти две шестерни и чуть-чуть подвинуть стрелки, изменится и время опускания».
Незаметно для часовых Гак начал переставлять шестерни.
Сонные бездельники не обращали на него никакого внимания.
«Готово!»
Он вернулся к бочкам.
— Дружище! — прошептал мастер, наклоняясь к одной из них. — Сегодня мост опустится ровно в полночь, когда зайдет луна. Будь готов и беги. Понял?
— Понял! — раздался из бочки голос Буртика.
Когда гости проснулись, барон Полипримус распорядился внести бочки к ним в комнату.
Гака наверх не пустили.
Зато Нигугу, попав в комнату, смотрел на похитителей во все глаза.
В комнате стояли две кровати. На одной сидел тощий человек с хищным носом и длинными черными усами. На другой — грузный коротышка с жабьим лицом. Это были маркиз О-де-Колон и боярин Сутяга.
Нигугу выбил крышку у бочки с вином, принес две кружки, поставил их на стол и, пятясь задом, покинул комнату.
Но усталые маркиз и боярин, едва попробовав вино, снова завалились на кровати.
Наступил вечер. Ровно в девять мост, скрипя, поднялся. Гак и Нигугу, лежа за рвом в кустах, с нетерпением ждали полуночи.
Между тем в комнате, где спали их враги, стояла полнейшая тишина.
«Шшш… шшш…» — волоча по полу голые хвосты, проходили из угла в угол крысы.
«Кувык!.. Кувык!..» — пела за окном ночная птица.
Бочка была тесной. У Буртика заболели ноги, потом зачесалась спина. Он пошевелил ногой, рукой… и вдруг через щелку в бочку проник свет.
Буртик уперся носом в доску и стал смотреть.
