Майя против программы - Егор Михайлович Кириченко
Чедвик убрал руки со стола и попытался встать, чтобы выгнать со сцены любительский кружок, как вдруг свет погас, и включилась музыка, вместе с прожекторами.
— Слова ты свои немедля повтори! Услышишь цифру три и сразу же беги! — спел неизвестный инвестор, кто сидел в дальнем углу зала.
Перед глазами мужчины пролетел его внутренний голос, он начал летать по залу на своих голубых крыльях, после чего приземлился на стол ногами и подвинул стакан, чтобы Чедвик его выпил.
— О словах помни, а дальше говори! Повелевай друзьями! Пусть! Они живут мечтами! — спел внутренний голос, после чего пропал.
— Номера присвоил всем! — начал, взобравшись на стол ногами, показывая пальцем по инвесторам, — вы, его коллеги будете жить без всяких проблем! Говорил ты им всем! Но, по итогу рухнул в некий тотем! — допел он, после чего сложил руки и продолжил стоять на столе.
— Чувак, ты хоть знаешь, о чём говоришь?! Безыдейную скуку всем ты подложишь! Не думаешь ты о других! Не умело управляешь другом, что, к большому сожаленью, доверяет тебе! — спела дочка мистера Хилла, на которую все обратили внимание, после чего она стукнула каблуком и тот обломился.
Мальчик не дал ей упасть и взял её ну руки, после чего она сняла каблуки и смогла встать на ноги.
— Рифму знаешь? В неё не попала! Свой гнусный стих ты разорвала! — спел Чедвик, после спрыгнул и начал взбираться на сцену, — ты ещё мала! Вот останешься одна! И поймёшь, наверняка! Что такое “взрослая”! — не допел мужчина, как отец грозно крикнул.
— Вы не спорьте! Уходите! Чужое творчество не черните! Вон из зала скорее уйдите! — агрессивно спел мистер Хилл, показывая рукой на дверь.
Прожектора погасли. Свет включился через несколько секунд. Недовольный Чедвик уже сидел за столом, сложив руки, недовольно смотря на мистера Хилла.
— Я останусь! Дождусь ответа! Молчанье сохраню! — спел он своё обещание, — а вы ставьте свою монету! Раз программа не нравится такому эстету! — допел Чедвик, обращаясь к мистеру Хиллу.
Музыка закончилась на звонком ударе по барабанам, после чего в зале наступила десятисекундная тишина.
— Здесь реализм, так как заложен реализм, — смотря на дочку мистера Хилла, ответил уже спокойным голосом он ей, допивая остатки жидкости из стакана.
Кристофер, который для друга появился неожиданно за его спиной, сильно испугал, что тот поперхнулся водой.
— Всё хорошо? — постучав по спине, спросил Крис у друга.
— Да, просто чуть не помер из-за воды. Чтобы такого не было, ты тоже выпей сладенькой, заодно и бодрее станешь, — предложил Чедвик, пододвинув другой стакан.
Друг сделал пару глотков и вернулся на сцену, с которой уже спускался читательский кружок.
— Так быстро? — спросил он, удивление в голосе почувствовали все, также как и его желание, чтобы те продолжили критиковать программу и её историю.
— Да, я высказала своё мнение. Они тоже. На этом точка, — ответила дочка мистера Хилла, после чего вышла из зала вместе с одним из мальчиков, тогда как второй сел за стол.
Кристофер поднимался и скрывал ото всех свою улыбку. Его мечты скоро станут реальностью. Совсем скоро ему удастся познакомить Каролину и маму, наладить отношения с писательницей и, скорее всего, погрузиться в её произведения. Теперь материны книги казались чем-то более манящим, нежели простая литература во имя траты свободного времени.
— Пять инвесторов! Пожалуйста, расскажите о ваших впечатлениях. Знаю, они могут не совпасть с впечатлениями любительского кружка, но на то они и ваши, что вы добавляете с точки зрения продаж. Можете с места, а можно было бы и подняться на сцену, — пригласил инвесторов молодой человек.
Два человека вышли на сцену, один попросил передать ему микрофон. Мнение радовало Криса, но не Чедвика, ведь каждое слово сказанное инвесторами, так или иначе, затрагивало мнение любительского кружка. Они опирались на кружок, так как видели в них настоящих покупателей, которые не купят данное произведение, если прочтут на него рецензию или найдут фрагмент.
— В общем, я солидарен со своими коллегами. Творчество Эмили Дроггер, безусловно, было опушено в лаву, где начало гореть. Но, сильные произведения, написанные давненько, не дают сгореть от стыда от написанного программой. Они лишь дают понять, что это хуже, нежели попытки сделать что-то похожее. Сделать подделку было бы, да и то, лучше, нежели вложиться в получившееся у программы, — дал свой комментарий инвестор, после спустился со сцены.
Человек, который поднял руку, и ему передали микрофон, удивил вопросом, ведь спрашивалось мнение инвесторов по этому поводу, а тут, очень неожиданно, был задан вопрос.
— Извините! Возможно, повторю вопрос, так как опоздала, за что извиняюсь. Правда ли то, что программа заменит творчество? Сможет ли она это сделать? Останется ли конкуренция? Насколько изменится мир? — задала несколько вопросов женщина, которая сидела в центре зала.
— Ничего страшного. Мы можем только предполагать по этому поводу. Как показали наши предложения, есть риск на замену людей. Но… Спустя время я понял, что этого не стоит допустить. По крайней мере, с точки зрения творчества. Пусть машины работают в местах, где опасность для человека зашкаливает. Я бы инвестировал в программу, если только осознавал весь риск, который может быть, а может и не быть. Идея нравится, она впечатляет. Если только весь мир договориться о едином стандарте для урегулирования программы, то в этом случае будущее будет для творческих людей, — ответил Кристофер, после посмотрел на друга, который встал, — выбор за вами! — молодой человек спустился со сцены.
Он побежал за Чедвиком, который быстро спускался по лестнице.
— Чед! — кричал ему вслед, но это никак не помогало, друг не сбавлял скорость.
Выйдя из здания, Крису удалось его догнать. Друзья посмотрел в глаза.
— Скажи мне, ты чего-то другого ожидал? Эта история не могла закончиться хорошо. Мы выполнили заказ. Пора взять следующий… Или ты хочешь чего-то другого? — спросил Кристофер, смотря с грустью на человека.
Музыка заиграла из колонок, расположенных около здания. Бодрая, словно созданная для подведения итогов. Яркие прожекторы стали тусклыми, чуть ли не погасли. Ветер усилился. Но дождь не начался, лишь внутри друзей, между ними ударяли молнии чувств.
