Елена Шолохова - Ниже бездны, выше облаков
Последнее, что до меня донеслось из кухни, пробившись через все мои «не» – не слышу, не понимаю, не воспринимаю – было: «И помни, мама – твой лучший друг и всегда тебе поможет. Только скажи». Мама, конечно, друг. Но чем она здесь-то может мне помочь? Ничем. А притворяться, что всё в норме, чтобы она не изводила меня своей опекой, я была не в состоянии.
Внезапный приступ злости, даже бешенства, ненадолго заслонивший страх, почти так же быстро утих. И снова полезли мысли, одна другой дурнее. Успокаивала себя, как могла: Диму выручила, может быть, он перестанет меня так сильно ненавидеть и презирать. Хотя в последнем я была совсем не уверена – уж очень красноречив был его взгляд, когда Запевалова сказала, что он меня ударил. Такие чувства в одну секунду наверняка не рождаются и вряд ли быстро проходят. Но ведь не это главное. Важно, чтобы Диму оставили в школе. Остальное я переживу. Так я сама себе повторяла. Но самовнушение не срабатывало. Легче не становилось. Наоборот. Я буквально с ума сходила от страха. Места себе не находила. А потом пришла эсэмэска, первая: «Ты дорого заплатишь за своё предательство, тварь». Отправили через интернет и не подписались. Да и какая разница, кто отправил, ведь и так ясно, что кто-то из наших.
Следом прилетели вторая, третья, десятая… Текст разный, но суть везде одна и та же: скоро, очень скоро меня ждёт жестокая расправа за предательство. Были и с матом, и с похабщиной. Думаю, что по заданию Запеваловой писали все, и она, естественно, тоже. Её «почерк» я узнала сразу: «Только что видела Расходникова с Манцур. Или ты думала, что продашь класс – и он кинется к тебе? Ха-ха. Ты ему даже на разовый трах не нужна, тупая, подлая сука». Я чувствовала себя оплёванной, униженной, втоптанной в грязь. Что будет дальше?
И тогда я решила, что в школу вообще больше не пойду. Как мне видеть Диму, хоть иногда, изредка, я придумаю. Потом. Но явиться завтра в свой класс, где меня ждут, чтобы унизить, раздавить, уничтожить, – это казалось немыслимым. Всё равно что добровольно броситься в реку, кишащую аллигаторами.
Телефон опять завибрировал, но на этот раз долго – не эсэмэска, кто-то звонил. Номер был незнакомый, и отвечать я не стала, побоялась. Минуту спустя опять пришло сообщение. Отправитель – тот же номер, что перед тем звонил. Поколебалась, напряглась, приготовившись к очередной порции гадостных слов, но всё же открыла. И глазам не поверила! Это был Дима! Мой Дима! Всё ещё колеблясь – вдруг это чья-то изощрённая шутка – перезвонила. Это и правда был его голос! Мама, мама, мама, я чуть не умерла от счастья! Он говорил со мной. Спрашивал, как я. Беспокоился. Бог мой, да я и мечтать о таком не смела! А потом и вовсе сказал, что завтра, перед уроками, будет ждать меня у школы. Счастье так оглушительно громко ворвалось в меня, заполонив целиком и полностью, каждую клеточку, каждый уголок души, что и следа не оставило от страха, обиды и прочих гадких мыслей и тяжёлых чувств. Я смеялась, кружила по комнате, целовала телефон, целовала Димино фото – одно, самое любимое, где лицо его – крупным планом, я распечатала и хранила в надёжном месте. Наверное, я всё-таки старомодный какой-то человек: дневник вон веду, фотография эта… Хотя у меня есть Димины фотографии и на компьютере.
Я вихрем ворвалась на кухню, улыбаясь во весь рот и пританцовывая. Кинулась к изумлённой маме. Стиснула её крепко-крепко, обцеловала всю. И даже съела целую тарелку рагу, хотя десять минут назад от одной мысли о еде меня выворачивало.
– Танечка, что-то случилось? – осторожно спросила она.
– Не, всё нормально, мам. Просто отдохнула маленько, вот и аппетит проснулся.
Да уж, представляю, каково ей было наблюдать, как скачет моё настроение из крайности в крайность всего-то в течение двух часов. Однако мне было весело. Даже папино недовольное лицо казалось забавным. Я и папу чмокнула в лоб в порыве нежности и восторга. Мама смотрела на меня и улыбалась, но как-то совсем невесело, печально, даже вымученно.
Поужинав, я пошла к себе, спать. Задержавшись на миг в коридоре, услышала:
– Что с Таней происходит? Тебе не кажется, что в последнее время она какая-то неадекватная? – Папа был явно озадачен.
– Возраст такой, – ответила мама.
– Хм… Понимаю, что возраст. Но всё равно – такие перепады… Ты всё-таки проверь-ка её на наркотики. А то сейчас в школах чего только не случается, сама знаешь.
Папино предположение показалось мне таким смешным, что я даже не оскорбилась. Теперь, когда самое желанное, чудесное, невероятное, самое-самое, то, о чём я и мечтать не смела, вот-вот сбудется, да и сбылось, можно сказать, ничто не могло омрачить моей радости.
* * *Ночью мне долго не спалось, ворочалась в предвкушении завтрашнего дня. Теперь даже не думала о том, чтобы не ходить в школу – наоборот, утра дождаться не могла. Единственное, что слегка беспокоило где-то в глубине души, – не была уверена, что Дима сдержит слово, что не передумает за ночь. Не то чтобы я в нём сомневалась, просто не верила, что вообще возможно такое счастье.
Несмотря на то, что проспала от силы часа три, встала бодрая, ещё и намного раньше времени, в самом начале седьмого. Приняла душ, обсохла. Упросила маму, чтобы она сделала мне косу с приплётом вместо обычного хвоста. Пока мама готовила завтрак, занялась макияжем, хотя в школу я обычно не крашусь, только когда у нас проводят вечера. Поэтому руки с непривычки подрагивали. Как сумела, нанесла румяна, слегка подвела глаза, мазнула тушью ресницы – не понравилось. Пришлось всё смыть и заново постараться. Очень хотелось выглядеть хоть чуточку привлекательнее, но так, чтобы ни Дима, ни ещё кто-то из класса не заметил, что я накрасилась. Перед Димой было бы неловко, ну а остальные бы меня просто высмеяли. И ведь, несмотря на то, что встала в такую рань, провозилась и чуть не опоздала. Пришлось бежать, только на подходе к школе замедлила шаг. Честно говоря, очень переживала и боялась, что Димы не будет в условленном месте. На этот случай я решила вернуться к плану «А», то есть вообще не пойти на уроки.
Но Дима (хоть до последнего момента в это и не верилось) и в самом деле поджидал меня у школьных ворот. Я увидела его издали, обрадовалась по-сумасшедшему. Даже голова закружилась. Вдобавок ко всему я ещё и разнервничалась. Опять эта дурацкая неуверенность: неужели он и правда меня ждёт? Он – и меня? Это что-то нереальное, невообразимое! Неужели я могу просто так к нему подойти? К нему, когда я на него и смотреть-то боялась! Тут же почувствовала слабость и предательскую дрожь в коленках. Дыхание перехватило. Но вот и он меня заметил, уверенно двинулся навстречу. Улыбнулся. Сердце ёкнуло. Боже, как я ещё на ногах устояла!
– Привет, – сказал запросто. – Ну что, нервничаешь?
Я поспешно кивнула. Знал бы ты, как я нервничаю!
– Идём, – и он подхватил меня за руку.
«Господи, вот бы это мгновение никогда не кончалось!» – думала я, блаженно улыбаясь. Да что там – улыбаясь! Я вся цвела, глупая, чувствовала себя на седьмом небе от счастья.
В вестибюле мы сразу же наткнулись на Аниту Манцур. Та смотрела на Диму с упрёком, на меня же взглянула коротко, но очень неприязненно, мол, это ещё кто такая здесь мешается. Выглядела она, конечно, на все сто: тёмно-серая трикотажная кофточка и чёрная короткая юбочка – всё по фигуре. Модные сапоги-чулки на длиннющем каблуке обтягивали ноги, а ноги у неё что надо! Да и лицо тоже – только завидовать остаётся. Ещё и натуральная блондинка. И не какая-нибудь там блеклая, белобрысая, невзрачная, а яркая и очень привлекательная. Светлые локоны уложены просто шикарно! Недаром все твердят, что она самая красивая в нашей школе. По сравнению с ней я не просто проигрывала – я выглядела настоящей уродиной, хуже гадкого утёнка. И все мои утренние потуги с марафетом показались мне убогими и жалкими.
Дима выпустил мою руку. Шепнул: «Иди пока. Я тебя догоню».
Я упала с небес на землю, а точнее, из рая в ад. Как запросто он меня отринул, стоило только подойти этой Аните. Хотя чего я ждала? Она ведь его девушка. Об этом как-то вчера забылось. Но… делать нечего – с тяжёлым сердцем я поплелась в класс.
В коридоре столкнулась с Шошиной, но Сова сделала вид, что не заметила меня, а ведь ещё вчера кинулась бы навстречу, ну, по крайней мере, разулыбалась бы. И плевать. Хорошо хоть, просто проигнорировала, а не отпустила какую-нибудь гадость. Впрочем, один на один Сова на это неспособна.
Перед кабинетом меня вновь сковал панический страх. Я остановилась, не в силах переступить порог. Ведь там – они. Поджидают меня, наверняка готовят какую-нибудь пакость. Дима, где ты? Как ты мог оставить меня в такой момент?! Дурацкая Анита, откуда она только взялась?!
Наверное, я бы так и не осмелилась войти, пока не пришёл учитель, если бы за спиной не нарисовался Зубков. Проходя, он издевательски хмыкнул, больно ткнул меня загипсованной рукой и оглядел с ног до головы таким взглядом, будто на уме у него что-то гадкое, непотребное.
