Школа пяти Башен - Карин Мюллер
Здесь есть своего рода плавучий мост. Узкие понтоны, соединяющие башню с небольшой пристанью, на которой мы с Кельвином стояли прошлым вечером. Вчера их, наверное, не было. Возможно, это просто выглядело бы не очень торжественно, если бы участники церемонии, переходя к башне, случайно упали в воду. С другой стороны – я снова вспоминаю поступок Кельвина. Его способ добраться до башни тоже не выглядел особенно элегантно. Или в своём волнении он просто не заметил, что понтонов там не было, и вовсе не собирался пробираться по воде? Я пожимаю плечами. Не моё дело, у меня свои проблемы. Например, как я выберусь на берег по этой шаткой штуке. Без купания в ледяной воде, к которому совершенно не стремлюсь. И что я потом устрою Пенелопе. В конце концов, это она во всём виновата.
Предпочитаю не думать о том, какой холодной может быть вода в озере. Кто в ней обитает, насколько они могут быть крупными и чем питаются. У меня перед глазами слишком отчётливо возникают образы дрожащего от холода Кельвина. В нерешительности смотрю на части плавучего моста.
Пенелопа ёрзает в нетерпении.
– Мне тоже холодно. Не торопи. Я уже иду.
Плохое настроение иногда бывает хорошим двигателем. Я сжимаю челюсти, дотягиваюсь до понтонов и делаю глубокий вдох.
– Держись крепче, – советую я маленькой жабе. Затем стискиваю зубы и бегу по шаткой конструкции. Только не останавливаться, бежать быстрыми шагами! Полуланцетовидная псилоцибе! В первую очередь не смотреть вниз, игнорировать колебания, настоящий ты груздь! Берег! Я с трудом вдыхаю воздух.
– Чернеющая дрожалка, я смогла! – задыхаясь, произношу я и оглядываюсь назад с дрожащими коленями. – А было не так страшно, правда?
Пенелопа что-то хрипит, когда я опускаю её на землю. И просто скачет вперёд, как будто ничего и не было. Но теперь, когда у нас обеих есть надёжная почва под ногами, мне снова приходит в голову, что я на самом деле очень злюсь на неё.
– И зачем ты меня туда потащила? Мне нужны ответы на вопросы, а ты думаешь только о еде, – набрасываюсь я на Пенелопу. – Весь этот поход в библиотеку и разговор с миссис Гудрид ни к чему не привели. Так что колись, куда ты собираешься вести меня дальше? Что предлагаешь? Есть ли ещё где-нибудь шведский стол для жаб, о котором я не знаю?
Я недовольно пинаю сосновую шишку по лесной тропинке.
Позади меня что-то шуршит, затем раздается тихое хихиканье.
– Нет, он единственный такой.
– Кто там? – громко спрашиваю я, поворачиваясь в поисках говорящего.
Вместо ответа сосновая шишка отлетает назад и приземляется у моих ног.
– Эй?
Сразу после этого я слышу шорох в двух метрах слева в кустах бузины.
– Дай ей уже высказаться, – слышу я тот же самый голос. – Иначе она тебе не сможет помочь.
Глава 20
– Кому я должна дать высказаться? – растерянно спрашиваю у куста. – Миссис Гудрид?
Хихиканье в кустах бузины превратилось в искрящийся смех.
– Не-ет, вот уж ей лучше не давать слово, если действительно хочешь получить нужную информацию.
Как раз когда я начинаю задаваться вопросом, не схожу ли потихоньку с ума, ведь я уже разговариваю с деревьями, какая-то девчонка просовывает среди листвы голову и улыбается мне.
У неё сине-зелёные волосы, которые торчат во все стороны, как щётка, слишком долго простоявшая в стакане с водой.
– Привет! – радостно говорит она.
– Привет, – отвечаю я в замешательстве. – Тогда о ком ты говоришь?
– Ну, о твоей жабе. Хотя на самом деле она вовсе не твоя, а моя.
– Что ты имеешь в виду?
– Ничего. Ты поиграешь со мной?
Она втягивает голову обратно в куст и исчезает. Сразу после этого она, словно из ниоткуда, появляется рядом со мной и почёсывает Пенелопу под подбородком.
Жаба тянет к ней голову, как кошка, надеющаяся на дополнительную порцию ласки.
Девочка непонимающе смотрит на меня.
– И?
– Нет времени, – говорю я, поворачиваясь, чтобы уйти. – Мне нужно кое-что выяснить.
– Может быть, я помогу тебе в этом, если мы во что-нибудь сыграем.
Она на полголовы ниже меня и одета в платье, отливающее серебром, длиной до щиколотки, которое тихо позвякивает при каждом её движении. Хотя я не могу рассмотреть ничего, что могло бы вызвать это бренчание. Она снова хихикает, как будто моё удивление доставляет ей невероятное удовольствие. И грациозно кружится на одном месте.
– Ты ведь новенькая, верно?
– Я дочка смотрителя, которую пускают только на скучные основные занятия, – вызывающе отвечаю я и поворачиваюсь, чтобы уйти.
Она снова хихикает.
– С каких это пор здесь появился смотритель?
– Со вчерашнего дня.
– Ты сама-то в это веришь?
– Нет, не особо. И это как раз моя проблема.
– Твоя проблема?
У меня кружится голова, когда я смотрю, как она танцует, прыгая между деревьями и кустами. Этот разговор ни к чему не приведёт.
– Извини, мне нужно идти дальше.
– Куда?
Неважно куда. Просто иду по этому пути и надеюсь, что она отстанет от меня.
– Понятия не имею, – ворчу я.
– Это хорошо!
– Хорошо?
– Ах, теперь мы играем в повторения, как здорово!
Я не могу оценить, сколько ей лет. По крайней мере, ведёт она себя, как ребёнок. Но, насколько я знаю, классов младше моего тут нет. Так что, возможно, она дочь одного из преподавателей. Она, конечно, кажется милой, но сейчас меня просто раздражает её глупая болтовня. Хочу побыть одна. Я надеялась получить ответы в библиотеке и хотела бы подумать в тишине и покое.
О школе, о моём отце, о башнях и обо всех странных вещах, с которыми постоянно сталкиваюсь. Однако я не могу этого сделать, когда кто-то в прямом смысле танцует, прыгает, кружится вокруг меня. И при этом допрашивает.
– Куда мы идём?
Ну, вот опять!
– Понятия не имею.
– Вон там есть место для купания. Ты хочешь искупаться?
– Нет.
Похоже, моё плохое настроение не мешает ей следовать за мной.
В какой-то момент я останавливаюсь.
– В какой башне ты живёшь?
Она сияет и хлопает в ладоши, когда я задаю ей вопрос.
– Скажем так, я не больше Живущая на деревьях, чем ты.
Когда она видит, как я вздрагиваю, наклоняет голову и снова хихикает.
– Или, может быть, такая же. Точно. Всё это вопрос ракурса.
– Ты кто? – спрашиваю я.
– Подруга Пенелопы.
– Откуда ты знаешь, как я назвала свою жабу.
– Ты назвала? Уверена в этом?
Н-да, я вряд ли узнаю от неё что-нибудь полезное. Эта бессмысленная игра в вопросы и
