С. Гроув - Золотое снадобье

Пока Нетти играла, Тео потихоньку перелез подоконник и оседлал стул с мягкой обивкой. Пропустил мимо ушей надругательство над Шопеном, обозревая комнату. Убранство определенно отвечало вкусам Нетти. Маки на всех обивках, занавеси в кружевах, фарфоровые статуэтки на изящных приставных столиках… В одном углу виднелось кожаное потертое кресло и при нем – скамеечка для ног, заваленная книгами: отцовский сторожевой пост. Грей своих рабочих материалов точно тут не держал, рассудил про себя Тео. Но может быть, в глупенькой головке Нетти все необходимое сохранялось?..

Между тем она завершила пьесу и с видом торжества обернулась к слушателю. Кажется, девочка весьма удивилась, заметив, что поклонник уже не торчал за окном, а сидел в комнате, но в это время Тео изобразил бурные аплодисменты, и Нетти сразу обо всем позабыла.

– Изумительно! – воскликнул он. – Вот это да! Тебе же пора концерты давать!..

Нетти счастливо заулыбалась.

– Рада, что тебе понравилось… Я бы с радостью когда-нибудь концерт дала, – созналась она.

И тут же добавила, чуть сморщив чистый лобик:

– Вот только мистер Блант говорит, у меня духа не хватит. А может, души. Не знаю, что он имел в виду.

Тео затряс головой:

– Да ну, чепуха. Надо устраивать концерты, пускай для начала скромные, только для друзей. Они послушают, знакомым расскажут… Так все и начинается!

У Нетти округлились глаза:

– А это мысль!

– И я тебе с радостью помогу все организовать, – посулил Тео, протягивая руку со шрамом. – Кстати, меня Чарльзом зовут.

– А меня – Нетти.

Как раз в момент рукопожатия донесся звук открываемой передней двери.

– Нетти, я дома! – долетел женский голос. – Я тебе пирожное принесла с кленовым сиропом!

На лице юной пианистки мелькнула и исчезла гримаса отвращения.

– Прервешь занятие? – озабоченно спросил Тео.

Нетти тряхнула темными кудряшками и нахмурилась:

– Нет. Это всего лишь миссис Калькатти.

– Она так добра… Вкусности тебе приносит…

– Не очень-то она и добра, – легкомысленно отмахнулась Нетти. – Как раз теперь она здорово осложняет мне жизнь, и всякие там пирожные ее легче не делают!

Дело было в том, что накануне вечером неустанная забота миссис Калькатти все-таки взяла верх над возмущенным рыцарством супруга, и в итоге инспектор Грей даже поблагодарил экономку за то, что она в поздний час не выпустила Нетти из дому. Вот миссис Калькатти и пыталась загладить перед Нетти свою вчерашнюю строгость – и правоту.

Тео весьма убедительно изобразил сочувствие:

– Осложняет жизнь? Это как?

– К подружке Анне меня вчера не пустила. А вечер-то ужасный выдался! Мне так надо было поговорить с ней!

Тео покачал головой и вздохнул:

– Как же я тебя понимаю! А то, что вечер ужасный был, это еще слабо сказано! Мало того что премьера грохнули, еще и оказалось, что у него иностранка жила! С ума сойти! – Он зажмурился, точно осененный догадкой: – Прости, может… у тебя что-то свое ужасное произошло?

Такая предупредительная деликатность тронула Нетти.

– Я тоже про убийство премьера, – сказала она, и выражение личика отразило ужас и отвращение. – А уж как его нашли – ужас, да и только!

– Брр, – поежился Тео.

Нетти понизила голос и наклонилась к нему:

– Ты, случайно, не слушал речь депутата Бродгёрдла?

– Нет, не слушал. Но думаю, он утверждал, что в убийстве следовало винить министра Элли, Майлза Каунтримена и ту женщину-иностранку.

Нетти тихонько вздохнула: ах, ах, до чего же зол этот мир!

– Говорят также, – продолжал Тео, – что расследовать дело поручено лучшему полицейскому инспектору Бостона. Без сомнения, он дознается правды!

Нетти улыбнулась, этак не без коварства:

– В городе действительно так говорят?

Тео малость помедлил:

– Люди даже фамилию называют. Грей вроде бы.

Улыбка Нетти сделалась шире, глаза заблестели.

– На самом деле, – сказала она, – инспектор Грей – мой папа.

– Быть не может!

– А вот и может. Его срочно вызвали после обеда, он очень долго не возвращался, а когда пришел, сказал, что лучше уж он сам расскажет мне все подробности, а то, если я в газете о них прочту, могу и в обморок хлопнуться!

– Да уж, лучше без обмороков, – согласился Тео. – И что, рассказал?

– Конечно! И я вовсе даже не хлопнулась! – подтвердила Нетти с достоинством. – Хотя некоторые стороны дела впрямь беспокоят!

Тео округлил глаза:

– Правда? Какие же?

Нетти наклонилась поближе и поведала театральным шепотом:

– Он сказал, премьер был с головы до пяток в крови!..

– Чудовищно, – поежился Тео и до предела выкатил глаза. – Очень надеюсь, виновные скоро сознаются!

– Уже сознались бы, да вот беда, орудия преступления на месте не обнаружили.

Тео как мог изобразил глуповатое недоумение:

– И что это значит?

– Это значит, что орудие убийства кто-то уволок! Кто-то помогал Элли и Каунтримену с убийством!

– Небось, та женщина, Вещая! – воскликнул Тео.

– Именно так! – самодовольно подтвердила Нетти. – Женщина из племени Вещих, которая таинственным образом исчезла в тот самый день. Когда Блая мертвым нашли!

Тео снова затряс головой, с откровенным восхищением глядя на Нетти.

– С ума сойти, – проговорил он наконец. – Ну, я уверен, инспектор знает что делает. Я даже не сомневаюсь, что твой папа совсем скоро ее найдет!

Тео покинул дом инспектора Грея в самом радужном расположении духа. Ничего нового про обстоятельства убийства он не узнал, если не считать факт исчезновения Златопрут, зато сделал выводы относительно того, насколько продвинулся детектив. К тому же теперь он не сомневался, что Нетти с готовностью передаст ему все свежие сплетни.

Грей, стало быть, пошел по ложному следу. Возможно, со временем – особенно если удастся осторожно подкинуть правильные идеи – расследование получится поставить на верный путь…

Тео еще улыбался, минуя уличный перекресток, где мальчик продавал дневную газету. Но тут его улыбка померкла, а потом и вовсе пропала, как только он прочел заголовок:

Депутат Бродгёрдл клянется

обелить имя министра Элли

Тео выхватил у мальчишки газету.

– Эй! – возмутился тот. – А заплатить?

Тео, не слушая, принялся быстро читать. Строки так и мелькали перед глазами…

Лидер парламентского меньшинства, депутат Гордон Бродгёрдл, сделал неожиданный ход. Отрекаясь от ранее высказанного мнения, он провозгласил себя защитником арестованного министра. Сегодня, 5 июня, он произнес перед безмолвствующим и ошарашенным парламентом семиминутную речь, где утверждал, что уверился: министр внешних сношений Шадрак Элли и путешественник Майлз Каунтримен угодили за решетку по ложному обвинению. Он публично поклялся разыскать иностранку, также упомянутую в его речи, женщину из племени Вещих по имени Златопрут, именуя ее истинной виновницей преступления.

Речь Бродгёрдла привела в глубокое замешательство многих членов его собственной Западной партии, привыкших считать министра Элли скорее политическим противником, нежели объектом сочувствия и поддержки. Элли, назначенный покойным премьером Блаем лидером оппозиционной партии Новых штатов, зачастую вел политику, прямо противоречившую принципам Западной партии. Тем не менее депутат Бродгёрдл заявляет, что политические разногласия ни в коем случае не должны мешать правосудию. «Я знаю министра Элли как человека честного и надежного, как патриота, – сказал он в завершение своей речи. – Элли ни за что не содеял бы подобного зверства. И он, и Блай заслуживают того, чтобы истинный преступник был пойман!» Действия Бродгёрдла снискали аплодисменты всех парламентских фракций, а его великодушие назвали поистине достойным великого политического лидера.

– Плати или давай газету сюда! – не отставал мальчишка.

Тео молча вернул ее и продолжил свой путь, вот только от прежней эйфории почти ничего не осталось. То, что на первый взгляд выглядело очень хорошими новостями, при ближайшем рассмотрении оборачивалось совсем другой стороной. Тео знал, что на самом деле означало столь внезапное и пылкое заступничество Бродгёрдла. Он пустил в ход свой козырь – и Шадрак уступил. Согласился на условия Бродгёрдла.

20

По могилам

Западная партия была основана в 1870 году – и тотчас обратила алчные взоры на северную часть Пустошей. Экспансия, которую партия Новых штатов всегда считала полной утопией, первоначально преподносилась как способ обуздать беспредел налетчиков, торговцев рабами и плантаторов, учредивших в том краю едва ли не отдельные феодальные королевства.

На то, чтобы одолеть шесть кварталов вверх по Маячной улице, Тео понадобилось битых два часа. Мысль о необходимости лично увидеть человека, известного в Бостоне как Гордон Бродгёрдл, внушала ему желание удирать во все лопатки и не останавливаться, пока будут силы бежать. Ноги отказывались идти: ведь если он увидит Бродгёрдла, тот наверняка увидит его!.. Остановившись, Тео развернул краденый гудьировский велосипед и побрел обратно вниз… Подумал о Шадраке и Майлзе в тюрьме – и снова остановился. Уж у них-то, в кутузке сидя, точно не было ни единого шанса выведать правду… Вспомнилось и расследование Грея, копавшего определенно не там. Тео даже стукнул себя кулаком по бедру: что за непростительное малодушие! Повернулся, поднялся на два квартала… Опять остановился – не в силах идти дальше.