Круги по воде - Мариэтта А. Роз
– Не знаю! – Лёшка вдруг зарыдал. – Ей-богу, не знаю! Славка Витьку вчера у Фурмановской встречал, а потом повёл куда-то. Он сказал, что чем меньше я знаю, то… – Лёшку затрясло. Он сполз на пол, обхватил голову руками. Жалобно простонал: – Я правда не знаю, куда он дел Витьку.
Глава VI. Славка
Во, приехали!
Когда пришёл, Родька был дома. Казалось бы, фигня, но он больше часа висел на телефоне! С какой-то бабой трепался. Ну надо же! Вроде бы целыми днями дома сидит, а цепанул кого-то.
Славка и так и сяк намекал: мол, закругляйся. Родька его словно в упор не видел, даже задницей повернулся.
Славка рассердился, пошел на кухню. Сделал пару бутербродов, плеснул кофе. Ладно, подождём.
А Родька всё трепался. А Славка сидел на кухне, терпел, потел и ждал.
Наконец дождался. Кинулся набирать. Но у Яковлевых трубку почему-то не брали. Славка сделал пару кругов вокруг телефона, ещё раз набрал номер. Снова молчание. На третий раз повезло чуть больше – трубку взяли. Но не Лёшка – его брат, причем сильно пьяный. Не успел Славка ничего толком сказать, как Яковлев-старший ругнулся матерно и бросил трубку.
Несколько минут Горчаков тупо смотрел на телефон. Понимал, что ещё раз набирать номер глупо.
И что теперь делать?
Пошёл на кухню. Налил вторую чашку кофе.
Вот чёрт! Делать-то что?
– Увижу завтра Яковлева, откручу ему кое-что, чтоб жилось легче! – пообещал себе Славка.
Но всё-таки надо что-то делать. Витька со вчерашнего дня сидит на стройке без еды, без воды. А вдруг его кто нашёл? Ну, мало ли! Бомж какой или наркоман, или мальчишки залезли. А что, если он уже дома? Славка аж похолодел.
Вот какого чёрта Лёшка сегодня на занятия не явился! Ну, не позвонил ему накануне, ну, подумаешь! Кто ж знал, что Яковлев решит прогулять занятия?! Прогульщик хренов. Учиться кто будет, Пушкин? Тут же ругнулся: «Дожили! Как Миловская заговорил…»
При мысли об Инге Славке взгрустнулось. Хорошая всё-таки девчонка, да и привык к ней. Ничего! Помирятся. Простит, а то как же! Как же его не простить? Любит ведь. Что-что, а в любви Инги Славка не сомневался. Так что букетик побольше, шоколадка послаще – и всё пойдет по-старому. Увидев такие деньги, Инга сразу же язык прикусит – Горчаков был в этом абсолютно уверен, – будет с ним ласковее и нежнее прежнего. Деньги ведь всё меняют.
А Витьку надо навестить. Поговорить с ним по-хорошему. Или по-плохому. Смотря как вести себя будет. Хорошо – так бутылку воды получит, горбушку хлеба. Нет – ещё денек посидит на слезах и соплях.
Глава VII. Инга
Фурмановская библиотека находилась на углу улиц имени Лермонтова и Семьи Шамшиных. Тихое место. По одну сторону Семьи Шамшиных – типовые панельные высотки, по другую – кособокий частный сектор. Вдоль самой улицы – киоски с печальным товаром: гробы, венки, памятники. Всё это выставлено вдоль обочины, рекламируется с обычным цинизмом. Идти мимо – страшно.
Инга боялась всех этих атрибутик смерти. Старалась идти, не глядя. А её хватали за руки, совали искусственные цветы, похоронные ленты, расхваливали прочий товар. Инга не хотела смотреть, но смотрела, и всюду ей мерещилось имя: Виктор Прищепа.
– Да вы успокойтесь, девушка! – вдруг сказала ей какая-то бабка, одна из торговок. – Он теперь в лучшем мире.
Инга чуть не закричала. Бросилась бежать.
Наконец похоронный ряд закончился. Теперь можно отдышаться и подумать: куда здесь Славка мог увести Витю.
Девушка даже губу прикусила – так сосредоточилась. Огляделась. Дома-высотки, дома-избушки-кособушки. Где здесь можно спрятать человека?
И тут вспомнила!
Поняла…
Быстро пересекла улицу, прошла через деревеньку.
Вот показалась стройка.
Инга сглотнула. Идти – страшно, не идти – страшно. Помявшись ещё полминуты, Инга шагнула в траву…
* * *
– Витя! – позвала она.
Прислушалась. Тишина.
Закричала:
– ВИТЯАА!!
Тишина.
А вдруг он уже умер? Инге померещилась та бабка-торговка, девушка вскрикнула и бросилась бежать.
Сперва обегала весь первый этаж. Кричала, плакала, заглянула в каждую нишу. Никого. Разве что спугнула пару кошек. Порвала колготки – даже не заметила.
Вбежала на второй этаж.
– ВИТЯАА!! Где ты?!!
Её охватила паника. А если Витя действительно умер? А если Славка убил его ещё вчера и поэтому ничего не сказал Яковлеву? Нет, нет! Этого не может быть!
Инга закричала:
– Витя! Витя! ВИТЯАА!!
* * *
Она молилась. Твердила себе, что всё теперь переменит. Уйдет из ненавистного института, пойдёт на педагогику, как советовал Витя. Не будет больше бояться – ни матери, ни сверстников, ни кого-либо вообще. И главное – уйдёт от Горчакова. Лишь бы Витя жил…
Всё это Инга повторяла про себя снова и снова. При повторах слова терялись, путались, наконец осталось только одно: лишь бы жил.
И тут она его нашла.
* * *
– Витенька!
Она не замечала ни запаха, ни грязи. Не всё ли равно? Главное, что жив. Жив! Имеет ли значение всё остальное, если он жив?
Витя шёл тяжело, охал.
– Мы сейчас ко мне пойдём, – говорила ему Инга. – У меня сейчас никого! Родители поздно придут, я тебя умою, переодену. А потом к тебе поедем.
Витя слушал, кивал головой.
– Я с мамой твоей наконец познакомлюсь, – говорила Инга. – Она вчера звонила, беспокоилась.
Говорила, а сама прикидывала: действительно ли успеет дойти с больным Витей до дома, отмыть его, пока нет родителей? Да и во что переодеть? Может, маме его позвонить, чтобы вещи привезла? Нет, нельзя. В отцовское? В принципе, можно. Придётся разве что подвернуть рукава, штанины. Но это ерунда! Ещё надо будет Витю уговорить наврать что-нибудь. Не ради Славки, а ради неё, Инги. Потому что Сметану она всё-таки боится.
Славка? Да чёрт с ним, со Славкой! Пусть катится в свой Саяногорск! На фиг он Инге сдался? Дурной какой-то.
– А потом, – говорила Инга, – потом… мы в кино сходим или ещё куда. Хочешь?
– Хочу, – соглашался Витя.
Ему было хорошо сейчас. Он шёл, навалившись на девушку всем телом, и ощущал её, как тогда, в ту их единственную ночь. Вот бы поцеловать её сейчас! Нет, он грязный, ему бы сперва умыться. И вообще. Ослаб. Не хочет он, Витя, перед ней, перед Ингой, выглядеть слабым.
– Ты молодец, ты сильный! – девушка словно откликнулась на его мысли. – Я думала, ты умер… Так боялась, даже не представляешь этого!
– Правда? – у Вити защемило где-то внутри. – Правда боялась?
– Ещё как!
