Илья Дворкин - Мастера
Это ведь не то что флотилия — это же целый торговый флот морской державы получается! Жаль вот только — под одним флагом да за одним столом всех моих сынов не собрать. Широко да далеко, по всему миру разъехались.
Разве в море где, на голубой дороге, встретятся, узнают и друг дружке прогудят: привет, мол, братишка!..
Для матери, говорят, все дети одинаковы. Для меня тоже все построенные суда — сыновья мои родные.
Иной раз по приёмнику слушаешь прогноз погоды где-нибудь в заморских странах. Другому человеку это всё равно, а мне — словно о здоровье моей семьи докладывают…
В Индийском океане циклонов нет — я радуюсь: значит, мой танкер по спокойной воде к Бомбею идёт.
В Атлантике шторм девять баллов — сердце тревожится: не там ли мои детишки сейчас, успели ли они до Ростока добраться?
На Кубу «Юрий Гагарин» ушёл, по северным морям из Норильска два рудовоза-близнеца руду вывозят. А всего у меня их ни много ни мало, а целая чёртова дюжина наберётся! Угадаешь ли, куда ещё детей из моей семьи служба забросит?
«Как они там? — думаю. — Не слишком ли штормит? Не сильно ли с боку на бок валяет? Как там швы, не разошлись? Не подтекают?»
А про себя-то, конечно, уверен: наша сборка да наша сварочка любой шторм выдержат.
Тут уж будьте спокойны!
Моря начинаются отсюда
Ну, вот вроде и всё. Родился новый корабль! Толпа на берегу дружно «ура!» прокричала, к судну моему портовые буксиры подошли, чтоб к достроечной стенке его поставить, для последних доделок на плаву.
А через месяц-другой подымет он свой флаг и уйдёт отсюда, от моего далёкого Васильевского острова, в иные дальние моря… И может, за всю мою жизнь я с ним больше и не встречусь. Так-то.
Строитель домов — тот по всей стране, бывает, ездит, а его дома на месте стоят. И через двадцать, и через тридцать лет никуда не денутся. А я — всю жизнь на одном месте строю, а мои дома-корабли по всему глобусу, по всему земному шару разбежались.
Я ж и говорю: у каждого своя судьба, у каждого — своя дорога. Кораблю — отсюда в море, а мне по главной аллее — от стапеля к проходной. Тысяча шагов…
Иду я не торопясь. И каждый второй-третий встречный мне руку пожмёт и скажет:
— С удачным спуском, Федя!
— С праздником вас, Фёдор Васильевич!
Ну, а завтра-послезавтра на стапель новую секцию привезут — первую днищевую для нового корабля. И поставит её мой кран — то ли «девятка», то ли «двенадцатый» — посредине горки, как блюдечко на скатерть.
Новое судно заложат — новым именем нарекут.
А проверщики заново световой шнур пробьют. Потому как ничего нет прямее светового луча! И не зря на стапеле от него все размеры отмеряют, все высоты отсчитывают.
И я тебе, внучке своей Оленьке, и всем другим ребятам так скажу, как мой первый учитель говаривал:
— Жизнь свою надо так держать, чтобы была она прямой, как световой луч на корабельном стапеле!
