Король-охотник и его дочь - Людмила Георгиевна Головина
Да, хорош! Родная дочь, и та, если и узнает его, то с большим трудом!
– Слушай! Мне больше не нужен ни ты, ни твоя дочь! Есть и получше неё! И я настолько милостив, что даже дарую тебе жизнь, простив твои преступления! Можешь ступать к себе домой. Разумеется, мои люди проводят тебя до границы, а то, вдруг заблудишься! Там найдёшь мой прощальный подарок. А пока прими от меня на память угощение на дорожку!
Западный король махнул рукой, и палач принялся терзать пленника.
– Помни, о чём я тебе говорил, – сказал изувер заплечных дел мастеру, когда узник потерял сознание. – Он должен перед смертью на несколько минут прийти в себя, и увидеть то, что я ему приготовил. Пусть умрёт в терзаниях совести и в скорби! И смотри мне, он ни в коем случае не должен оклематься и уйти!
Палач кивнул, он знал своё дело…
Очнулся Король не в темнице, а на сырой траве. Он со стоном разлепил глаза и увидел, что находится в лесу. Кругом ни души. Пахнет прелой листвой и грибами. Веет лёгкий ветерок. Как приятно подставить изболевшееся тело под его дуновение! А это что? Пограничный столб. Его мучитель сказал правду: слуги «проводили» Короля до родной земли. И он даже узнал это место: именно здесь он в пылу охотничьего азарта пересёк границу. Когда же это было? Тогда заканчивалась весна, а сейчас, похоже, осень, все деревья окрасились в жёлтые и красные цвета. Несколько месяцев… а кажется, прошли годы… Вот она, родная земля, но нет никаких сил куда-то идти. Всё его тело – одна сплошная рана. Неужели здесь ждёт его конец? Что ж, лучше умереть на вольном воздухе, чем в проклятой темнице! Жалко, что перед смертью он так и не увидел любимой дочери. Видно, не суждено. Остаётся только надеяться, что его молочный брат спас девушку и она сейчас в безопасности.
Королю с неимоверными усилиями удалось сесть. Хотелось в последний раз полюбоваться на прекрасный мир, который приходилось покидать.
Но что это там, неподалёку? Король протёр слезящиеся глаза. Похоже на могильный холмик. И в землю воткнуто что-то, напоминающее крест. Вроде, раньше могилы здесь не было. Кто же тот несчастный, что обрёл своё упокоение здесь, вдали от человеческого жилища? Может быть на кресте что-нибудь написано?
И, превозмогая боль, Король подполз к могиле. То, что он увидел, потрясло его. В надгробный холмик был воткнут не крест, а сломанный арбалет! И этот арбалет Король бы узнал из тысячи других! Ведь он сам подарил его своему молочному брату! Так вот, кто спит вечным сном вблизи пограничного столба! Его друг, нет, больше чем друг, его брат, неизменный спутник и соратник во всех делах, тот, кто был с ним с первого дня рождения!
Вот какой «подарок» сделал ему Западный король!
Холмик уже порос травой, а значит, прошло несколько месяцев со дня смерти самого верного, единственного друга. Смерти? Нет, скорее гибели. И погиб Первый министр, очевидно, в тот самый миг, когда был пленён сам Король. Он будто снова слышал за спиной крики своего спутника: «Государь! Остановитесь! Граница! Дальше нельзя!» Но тогда он даже не подумал прислушаться, а его брат, верный дружбе и долгу, последовал за ним. И был убит: застрелен или сражён мечом. Одна надежда, что он не мучился.
«Я, я погубил его! Как когда-то сгубил свою жену, как, возможно, погубил и свою дочь. Я своим поведением сам уничтожаю своих самых близких и самых любимых людей! Чем же я лучше того изверга, что терзал меня в темнице? Не стоит такому человеку, как я, жить на свете!»
Потом он обратился к тому, кто лежал в безымянной могиле:
– Прости мне друг, прости брат! Ты для меня всегда был верным спутником и опорой в жизни, а я тебя сгубил. Я надеялся, что ты сумел избежать ловушки изверга, спас мою дочь и собираешь войско, чтобы вызволить меня. Я, как всегда, надеялся на тебя, верил в тебя. Но на этот раз мои надежды не оправдались. Прости меня за всё. Я останусь здесь, и разделю с тобой твой вечный сон.
И Король лёг рядом с могильным холмиком.
Вдруг его словно обожгло. Принцесса! А что, если она ещё жива? Продуктов в домике было много, а его дочка ест мало, словно птичка. Ей должно хватить надолго! Он представил, как она плачет и томится, не в силах вырваться из своей тюрьмы. Впереди зима, и ей точно не пережить холодов. Пока не поздно, чего бы это ни стоило, нужно добраться до того озера и спасти любимую дочь! А если, страшно подумать, её уже нет в живых, то, хотя бы, похоронить по-человечески.
Многое может родительская любовь! Король собрал все свои силы (он и не подозревал, что они в нём ещё остались!) и пополз. Ему вспоминалось, что там, неподалёку, протекал светлый лесной ручей. И точно, вот он!
Король долго и жадно пил студёную влагу, а потом стал обмывать свои раны. И ему немного полегчало. Теперь он полз бодрее, а потом сумел при помощи толстой палки встать на ноги. Превозмогая боль, он ковылял вперёд, пока не оказался на опушке леса. А впереди виднелась деревня. Он прошёл ещё немного и потерял сознание.
Очнулся он в крестьянской избе, на лавке, заботливо обложенный тюфяками и одеялами. Над ним склонилось женское лицо.
– Слава Богу, пришел в себя! – воскликнула женщина. – Ну как ты, болезный? Небось из Западного королевства убежал?
Король кивнул.
– Много, много таких бедолаг к нам попадает, особенно в последнее время. Но такого истерзанного, как ты, видеть ещё не приходилось! И как этого изувера, тамошнего короля, сатана к себе не заберёт? Как до сих пор его, окаянца этого, земля носит?! – а потом ласково обратилась к Королю: – Ты лежи, лежи, мил человек, поправляйся, не сумлевайся, выходим мы тебя. У нас в деревне, знаешь, какая травница знатная есть! От её снадобий вмиг все раны затягиваются, а силы прибывают. А сейчас, давай-ка, покушай, родной. Как же ты отощал, чисто кожа, да кости! И в чём только душа держится?
И крестьянка стала кормить Короля с ложечки кашей.
Дней десять провел Король под гостеприимным кровом доброй женщины. Поджили стараниями травницы раны, очистились от гноя глаза. Местный костоправ вправил вывихи и заверил, что переломов, к счастью, нет. Все местные жители старались помочь. Кто приносил продукты, а кто делился одеждой, потому что от собственной одежды Короля остались одни лохмотья.
Через десять дней Король довольно твёрдо мог стоять на
