Мой механический роман - Алексин Фолмут Фэролл
Кроме того, мне не нужны отведенные две недели, чтобы смастерить катапульту. В этой школе на меня возлагают большие надежды. В моем изделии совершенна каждая деталь, и поэтому я обязательно получу наивысший балл. А остальные катапульты… Не хочу быть мудаком, но выглядят они ужасно. Кажется, я только что видел, как ученик классом помладше держал в руках катапульту, на 80 процентов состоящую из рулонов от бумажных полотенец и на 20 – из неадеквата.
Одно разочарование. Если уж мне необходимо найти нового человека в свою команду на этой неделе, то пусть им будет кто-то, хотя бы способный на интересное конструкторское решение. Но, судя по всему…
Телефон в моем кармане жужжит, прерывая размышления.
Дэш: Ты это видишь?
Он сидит всего через четыре места от меня, как обычно, но… окей, давай попереписываемся. Я оглядываюсь, чтобы понять, о чем он говорит, но не вижу ничего, заслуживающего внимания.
Тео: Вижу что?
– Луна, – одергивает Мак, преподаватель физики, и я охаю.
Формально он – мистер Макинтош, на случай, если в класс по каким-то причинам вдруг решит заглянуть заместитель директора, но, по-моему, его самого очень веселит, когда мы обращаемся к нему, словно к макбуку. Это не настолько забавно, как он думает, но после трех лет занятий робототехникой с ним у меня выработался стойкий иммунитет ко всему, что Мак считает уморительным. Я воспринимаю его на 87 процентов состоящим из каламбуров.
– Мне напомнить тебе, что телефоны запрещены? – спрашивает он, вздергивая бровь. – Убери его.
Я бросаю злой взгляд на Дэша, который теперь пожимает плечами.
– Прояви уважение, – высокопарно произносит он одними губами.
Клянусь, иногда я его просто ненавижу.
– Итак, сегодня мы поговорим о кинематике, – объявляет Мак, выводя с экрана своего айпада на доску уже привычные нам разминочные упражнения.
Мак обожает рисовать мультяшного персонажа по имени Чад, который постоянно вытворяет ужасные вещи со своими друзьями: сбрасывает с крыш зданий наковальни на их головы и тому подобное. Нам предстоит разобраться только с расчетами, но, по-моему, совершенно очевидно, что у Чада имеются какие-то непроработанные психотравмы. Возможно, тянущиеся с самого детства.
Сегодня Чад бросает в кого-то мячи: скорость, расстояние, ускорение, время. В конце концов, это ведь разминка. Я подношу ручку к бумаге и набрасываю уравнения примерно с тем же вниманием, с каким обычно завязываю шнурки на ботинках.
– Тео, – шипит Дэш, бросая мне в голову бумажный шарик. – Эй, Тео!
Я старательно игнорирую его. Настоящее имя Дэша – Дариуш, но в первом классе ни у кого из нас не хватало терпения произносить его полностью, и поэтому он стал просто Дэшем. Мне нравится, как это звучит – как нечто в меру незаконченное. Словно очередь в кафетерий. Как тире между словами. Что-то, занимающее место, раздражающее тебя на уроках и постепенно сводящее на нет волю к жизни.
– Ма-те-о, – зовет Дэш, складывая ладони рупором. – Тео. Ну, обернись же.
– Дэш, господи боже, прекрати уже…
– Уже закончил, Луна? – окликает Мак, и я поднимаю глаза. – Отлично! Давай, изобрази на доске, – командует он, указывая себе за плечо.
Он заговорщицки смотрит на меня, словно мы с ним шутливо разыгрываем мое наказание. Хотел бы я сказать ему, что быть лучшим другом Дэша – уже само по себе и шутка, и наказание.
Когда поднимаюсь с места, Дэш показывает пальцем на кого-то впереди себя. На Джейми Ховард, что ли? Та хмуро смотрит в свою тетрадь и выглядит потерянной. Она… ну, в общем, она довольно умная девчонка, признаю, но скорее из тех, кто выигрывает конкурсы сочинений или рассуждает о Шекспире, типа того. Математика и естественные дисциплины ей не слишком-то интересны; она считает их, цитирую, «банальными». Думаю, Джейми здесь исключительно для того, чтобы подтянуть средний балл для поступления в Стэнфорд. За ней – Лора Мерфи, которая вместе со мной и Дэшем (и почти всем классом, за исключением Джейми, которая слишком занята «Судебными процессами», «Моделью ООН» и прочими либерально-художественными штуками) занимается робототехникой, а перед Лорой сидит…
Ага. Значит, Дэш указывает на Нилам.
Для протокола: у меня нет никаких проблем с Нилам Дасари. Может быть, я и разбираюсь в электротехнике лучше, чем она, но имеет ли это какое-то отношение к зловещему патриархальному сговору между мной и Маком, о котором она подозревает? Точно нет. Однако это нисколько не мешает Нилам награждать меня неодобрительными взглядами каждый раз, когда мы с преподавателем обсуждаем, в какие видеоигры хотим поиграть на выходных. Будто бы в том, что Мак поддержал решение команды назначить меня пилотировать ботов в этом году, есть какой-то неожиданный сюжетный поворот! Ей кажется, что это делает нас кем-то вроде приятелей-программистов, в то время как в действительности это всего лишь вопрос компетенций.
В общем, дело в том, что Нилам каким-то образом раздобыла эскиз нового семикилограммового бота, который я спроектировал этим летом, и она начисто разносит его в пух и прах перед всеми, доказывая, кстати, что не только мне не хватает усердия по отношению к нашим разминочным упражнениям, чего Мак, видимо, упорно не желает замечать. И кому теперь выгоден фаворитизм, а, Нилам? Не то чтобы этот эскиз был окончательным вариантом, но я был бы весьма признателен, если бы она не вела себя как полная стерва. Но это мелочи.
Я уже начинаю переписывать уравнение на доску, когда вижу, как во дворе за окном нашего класса появляется мисс Восс, учительница биологии (в этом году у одного из классов она ведет еще и физику из-за слишком большого количества учащихся). Она разговаривает с новенькой, с которой я недавно столкнулся у мусорных контейнеров. Я не знаю ее имени – у нас нет общих предметов, – но это действительно самый странный человек, который мне когда-либо встречался. Я даже не уверен, что она делает это специально, и мне кажется, что она такая сама по себе. Сегодня, например, на ней длинная хипповская юбка и ожерелье из крошечных ложечек.
– Готово, – произношу я, отходя от доски.
– Отлично, Луна, – комментирует Мак. – Просто отлично.
Конечно, отлично, иначе и быть не может.
– Спасибо.
Когда я прохожу мимо стола Нилам, она бросает на меня еще один злобный взгляд. Но на этот раз прикрывает страницу перед собой рукой, словно я и не в курсе, что она там делает. Что ж, эта барышня может
