Егор Полторак - Два вестника
Они, конечно, попытались устранить возможность их опознания. По отпечаткам пальцев.
Но оказалось больно. Даже смотреть на Лиса Много Хвостов, когда он с силой провел куском новенькой наждачной бумаги по указательному пальцу правой руки.
По крайней мере, диктанты писать не сможет некоторое время, - подумал Собака Легкие Ноги.
Они забинтовали друг другу пальцы на руках, как будто они все порезались, затачивая бритвенными лезвиями множество карандашей. Решили, что вдруг и так сойдет. И отправились на Васильевский на аттракционы. На машинках кататься на деньги на питание за месяц.
Они хорошо провели время. Повеселились. Собака Легкие Ноги, конечно, не знал, как другие бывшие индейцы теперь вспоминают тот день. Лично у него и сейчас возникала дрожь в коленках: едешь себе на машине спокойно, оглядываешься, где остальные. А тебе в лоб выкатывается неизвестно как втиснувшийся в машину директор твоей школы. И в бок его машины с диким воплем врезается завхоз, не менее значительного вида мужчина.
Оказалось, что директор с завхозом сказали учителям, что в роно пойдут, а сами не удержались. Они тогда договорились, что индейцы не проболтаются. И взаимно.
Собака Легкие Ноги хотел узнать, встретиться теперь и спросить своего директора. Подойти и сказать: разрешите задать вам один вопрос. Только он не знал какой. Может быть, даже такой глупый: вы знаете тайну, которая есть? А эта тайна существует?
Глава четвертая
Пиратские дети бегали по желтому песку, а их родители сидели в тени за самодельным деревянным столом и выпивали.
Скоро прямо здесь будут вражеские корабли, а никто из наших не готовился к бою, потому что разведчиков перевербовали и превратили в шпионов. Хотя одного разведчика не поймали, из-за того, что у него не было высшего образования, и он работал грузчиком в молочном магазине, то есть ложился и вставал рано - не мог он быть разведчиком, по общему мнению.
Разведчика звали обыкновенно, как всех, и внешностью он не выделялся из толпы грузчиков и людей. Ему было двадцать шесть лет. Пять лет назад он вернулся из армии - отслужил в нормальной части, хоть и на Севере, но без уродской дедовщины. И не стал поступать в институт, рассудив, раз уже армия случилась, то теперь ради чего тогда. Тем более, он считал себя разведчиком, а это уже много.
С другими разведчиками он не общался, потому что был человеком стеснительным: думал, вдруг он какой-то не такой разведчик. И ему возьмут и скажут это, а он примется мучиться сомнениями - то ли они не понимают его, то ли он дурачок. Впрочем, все равно мучился.
Вдруг это случилось. Как грибной слой. Появились дыквы. Вчера один, сегодня двое сразу встретились с утра. Потом по телевизору стали мелькать гораздо чаще. И вот - бери самую большую корзину и иди в любую сторону. Полно. Стало ясно: еще немного и корабли флота войдут в залив и станут на якорную стоянку под окнами.
Наш разведчик Саша решил для начала найти своих. Поэтому сперва он заболел. Пошел в районную поликлинику, натер в коридоре о штаны градусник, хрипло подышал, и ему открыли бюллетень. В детстве он всегда так делал, когда собирался как следует поразведывать. Или очень уставал от учителей и уроков. Саша купил апельсинов и шоколадных конфет, пришел домой, заварил чай, все припасы разложил у дивана, взял "Трех мушкетеров", сам улегся, укрыл ноги одеялом. Стал думать. Точнее читать и пить чай с конфетами, есть апельсины. Было вкусно, и от сока пощипывало губы.
Вместо ожидаемых правильных решений как отразить нашествие дыкв, в голову полезли мрачные мысли о жене и детях. Как они смогут жить на его зарплату? Даже только втроем, а если вдруг двойня? А жене не будет нравиться его непрестижная работа. Что делать? Искать ли других разведчиков или попробовать связаться с индейцами и пиратами. Где их искать. Будь у Саши жена, он бы с ней посоветовался. Интересно, как она отнесется к идее завести собаку. Он бы на ее месте согласился. Может, ирландского терьера, как у Джека Лондона, или фокса, как у Джерома, можно скотча, как у Чапека, или эрделя, как у кого-нибудь. Нет. Терьеров не стоит - они, конечно, игривые и дурацкие, но холерики и идиоты. Вот лабрадора если, как у Стаута.
За окном мелькнула тень, наверно, кто-нибудь сверху выбросил пустой пакет или газету. Хорошо, что не вымпел на мачте флагмана дыкв, - усмехнулся Саша. Но оказалось, что это предположение его не испугало. Ведь это был только первый день мнимой болезни, самый сладкий и покойный. Будущее наступит после выписки, может быть в день перед ней, не раньше, не скоро.
Саша решительно встал с дивана, достал из холодильника шмат украинского сала и банку с солеными огурцами, отрезал три куска хлеба, почистил луковицу и порезал ее, два огурца и тонкими ломтиками сало. Все это на доске, чтобы не пачкать тарелок. Стал есть и читать и запивать томатным соком с красным перцем и солью.
Тем временем, пока наш разведчик прохлаждался, точнее, в одиннадцать вечера этого дня, Карла и Александр Александрович отправились в путешествие. Подошли к двери. Карла поправил лямки рюкзака, но перед тем, как выйти, они прислушались - спокойная ли обстановка на лестничной площадке. Не зря. Таинственный шорох раздавался за дверью, скрип кожи, приглушенные зловещие голоса, мерзкий скрежет стали. Ага.
- Сразу говорю - открывать не будем, - предупредил Карла абсолютно всех.
- Кого ты боишься! - презрительно сощурился Александр Александрович. Чего ты боишься?
- Пьяных мужиков, немецких овчарок, обкуренных подростков, милиционеров, бандитов, классных руководителей, больших начальников, насмешек за спиной, мороза, глубины, высоты, а темноты не боюсь.
- А я никого, ничего и готов к подвигам, - привидение открыл замок на один поворот.
- Погоди, - Карла снял рюкзак, достал две банки белорусской сгущенки и пошел от двери, - Мне надо в туалет, туалетной бумаги отмотать. Забыли.
Не успел - в приоткрытую входную дверь протиснулся первый негодяй с блестящей саблей в руке. Плотный, быстрый, резкий, в новом малиновом костюме, желтой рубашке и мокасинах не настоящих, а турецких. Видно, что побывавший в переделках и битвах, обладающий богатым...
Александр Александрович с перепугу растопырился, как чучело в кукурузе, вытаращил свои красные глазенапы и загудел, загудел:
- Дикобраз, дикобраз, дикобраз! - и сабля выпала из ослабевшей руки бойца и воткнулась в пол, пришпилив один из тапочков для гостей. И сам рядом рухнул.
- Хватай шпагу! Вдруг еще дикобразы полезут!
- Чем я ее тебе схвачу! - храбро ответил Александр Александрович.
В прихожую проник еще один, весь в черном панбархате и с двумя пистолетами в руках.
- Привидение? Ха-ха. Привидений не бывает, - и повернулся к Карле, - Ты кто, малявка? Ха-ха.
Карла без замаха швырнул ему в лоб банку белорусской сгущенки. Попал по всей морде.
- Вот я кто, - сказал Карла. - Банкомёт, оказывается.
Появился третий - низенький, толстенький, кривоногий, с жирной кожей лица, бегающими глазками, сальными волосами, с золотыми зубами и перстнями, с финкой в кулаке.
- Я беру вас в заложники, - заявил он нашим путешественникам.
- А мы не хотим в заложники, - сказал Александр Александрович.
- А я вас заставлю.
- А если не сможешь?
Третий задумался, тем более видя двоих подельников, уже, наверно, пытавшихся.
- Я очень подлый! - козырнул третий.
Двое наших задумались в ответ.
- Ты, с дыркой в животе, стоять смирно! Брось ножик! Стреляем без промаха.
В прихожую вошли и рассредоточились Одноглазый, Однорукий и Одноногий пираты, вооруженные пистолетом, абордажным палашом и аркебузой.
- У кого дырка в животе! - возмутился третий.
- Фитиль горит, - ответил тот, что с аркебузой и нацелился ему в живот.
- А кто вы такие! - продолжал спорить третий, но пистолет опустил и палец со спускового крючка снял. Потом и руки поднял.
- Тебе известно, кто мы, презрительный дыква, - сказал Одноглазый.
- Презренный, ты имел в виду - презренный, - прошептал Однорукий Одноглазому, - Презрительный - это когда некто нас не уважает, а презренный наоборот.
- Этот дыква, первый дикобраз, а весь в черном кто? - деловито поинтересовался Карла.
- Какой дикобраз? Где? - опешил Одноногий.
- Разве первый не дикобраз был? - тихо спросил Карла у привидения, - Ты настолько уверенно вопил.
- Позвольте поинтересоваться вашими именами, - обратился Александр Александрович к недоукомплектованным деревянным пиратам, а Карле не ответил.
- Имена?... - Одноглазый сощурил глаз, - Наши имена вряд ли многое скажут вам. Но коротко говоря, давным-давно, когда мы, приделанные к одной палке, были вынуждены крутиться вокруг нее по прихоти любого, купившего нас в магазине игрушек, тогда наши имена не знал никто и мы не знали. Впоследствии...
- Ребята, давайте я уже пойду, - презрительным тоном сказал дыква.
- По доске пойдешь из окна третьего этажа! - рявкнул Одноногий. - Босиком по занозам.
