Евгений Коковин - Белое крыло
- Нищие! - презрительно замечал Малыгин. - Где осетрина, цыплята, холодная телятина? Не вижу! А что на десерт?.. Ай-яй! Ну что ж, как говорят, чем богаты, хлеб да соль! Разрешите приступать к трапезе?
Он запихивал в рот звено трески, откусывал хлеб и одновременно читал газету-салфетку.
Ели молча, лишь иногда посматривали друг на друга. Юрий отодвигал от себя пирожок и говорил:
- Сыт. Запить бы чем...
- Но-но, - возражал Клавдий. - Я не позволю вам умереть раньше соревнований, а они состоятся только через месяц. Я скоро буду вас кормить, как в детском садике, с ложечки - за дедушку, за бабушку, за маму... А сейчас доедать все до последней крошки! Иначе вы недостойны называться сыновьями Эола. Первый же порыв легкого ветерка согнет вас, как соломинки. Нет, я все-таки сделаю из вас Ламме Гудзаков, скелеты безнадзорные! А что касается попить, то за неимением более благородных напитков, придется опять воспользоваться пресными запасами из общего яхт-клубного бачка.
Никогда не унывающий отважный мореход и неутомимый работяга, книголюб, весельчак и балагур - таков Клавдий Малыгин, давний друг Юрия Вишнякова.
- Денис, принеси, пожалуйста, воды, - просил Юрий. - Пирожок свой я уступаю Клавдию, но предупреждаю: это в последний раз. Если его аппетит не уменьшится, при такой нагрузке мы рискуем отправить нашу "Диану" на дно.
- Ладно, торжественно обещаю сократить свой рацион, - соглашался Клавдий и с сожалением засовывал пирожок в кулек. - Потом используем. А сейчас в бой! Рыцарям "Белого крыла", к сожалению, полагаются не шпаги, а шкрабки и кисти. Они вам и в руки!
...А вот сейчас...
В ожидании сигнала-ракеты "Диана" вместе с другими яхтами лавировала перед незримой линией старта.
Минуты до сигнала - минуты наивысшего напряжения у всего экипажа. Старт парусных гонок - не замирание на месте. Подняты паруса, дует ветер, мчит течение, и яхте застыть на старте подобно бегуну невозможно. Требуется большое мастерство, чтобы держаться как можно ближе к линии старта, но не пересечь ее раньше времени, раньше сигнала.
А времени до старта остается все меньше и меньше.
В отдалении курсируют моторные катера, шлюпки, байдарки, не участвующие в гонке яхты. На них - беспокойные и неугомонные зрители-болельщики. Они в нетерпении, они волнуются, переживают и спорят. У всех свои любимицы-яхты и любимцы-рулевые.
Еще больше зрителей на веранде и на причалах яхт-клуба, на набережной и на палубах кораблей. В этом городе мореходов и кораблестроителей любят водный спорт, особенно парусный. Кажется, что половина населения города празднует сегодня День паруса.
Только зачем, зачем поднимается на северо-западе эта ненавистная туча? Неужели она обрушится на праздник - на реку, на гавань, на гордые яхтенные паруса?
А сигнала все еще нет.
Перед стартом, проверяя снаряжение и выводя яхту из гавани, Юрий, думал о многом: о матери, которая, конечно, сейчас уже на берегу, о Людмиле, любовь к которой помогает ему жить и заставляет мучиться. Обе они поблизости, обе волнуются и хотят ему успеха. Но понимают ли они, чувствуют ли, что любовь к ним будет самой сильнейшей и надежной союзницей ветра в его парусе? Что любовь к ним поможет ему сделать все, чтобы стать победителем?
Мама... Людмила...
Мама... Должна же она понять, что Людмила ни в чем не виновата. Она обижается, мучается, страдает, хотя и молчит.
Но сейчас эти мысли уже отодвинулись, скрылись в поворотах памяти и на какое-то время забылись.
Сейчас он ждет сигнала, сосредоточен, держа румпель, следя за парусом и за судейским судном.
Наконец ударил колокол. Звон был чистый, ясный, как сам этот праздничный солнечный день, как упругий и дразнящий сегодняшний ветерок.
Но для Юрия и его товарищей это была лишь настораживающая команда: внимание!
Рулевой еще больше сосредоточился, зорко следя за парусом и за яхтами-соперницами. Гика-шкот и румпель в надежных руках, значит, и парус и вся яхта в его власти. Готовность к прыжку через линию старта с каждой секундой нарастает.
Удар рынды - последний! Юрий взглянул на секундомер. Сейчас, сейчас!..
Матросы следили за своим капитаном, готовые к мгновенному выполнению команд.
Выстрел ракетницы был словно толчком в спину: марш!
Зеленая ракета неторопливо поднялась в синеву неба. Но для Юрия она лишь мелькнула в начале взлета. Больше он ее не видел. Через какое-то мгновение "Диана", направленная на курс, неудержимо понеслась в направлении к первому поворотному знаку.
Одновременно с "Дианой" пересекла старт яхта "Сюрприз". Вероятно, это было случайностью, потому что "Сюрпризом" управлял не очень опытный рулевой, и он не мог быть опасным соперником для Вишнякова. Странно, что самый грозный противник, рулевой Шведчиков, замешкался и отстал. Это нужно было использовать.
Действительно, "Сюрприз" еще задолго до первого поворотного знака стал отставать от "Дианы". Зато яхта Шведчикова "3атея" уже шла по пятам.
Юрий оглянулся, а снова повернувшись, улыбнулся Клавдию и Дениске: все в порядке!
Ничто не могло задержать этот прекрасный, стремительный полет "Дианы", полет "Белого крыла". Так летит свободная птица, так летит над морем поморская песня - гордо, бесстрашно и насмешливо-задорно.
Дениска вполголоса запел:
Ветер, надувай покрепче парус!
Лучше шторм, чем ненавистный штиль
Не страшна волны кипучей ярость,
С нами не случится оверкиль!
Дениска гордился этой песней, потому что он сам ее сочинил. Самый младший из всех участников сегодняшних парусных гонок Денис Птахин был автором "Песенки яхтсменов", которую распевал город.
Клавдий подпевал:
Без ветра парус - просто лишь материя.
Без ветра парус - песня без певца.
И видят девушки, забыв доверие,
В яхтсмене гордом скучного гребца.
"Без ветра парус!.. - Юрий улыбнулся. - Ветра будет больше, чем надо". Рулевой давно уже видел на северо-западе резкое потемнение - предвестие грозного шторма.
Ветер, ветер! Скажи, кто ты - друг или враг? Почему вчера ты беззлобно гнездился в моем парусе и по-доброму нес мою яхту по речному простору, а сегодня затаился и угрожаешь разразиться шквалом? Почему в Бискайском заливе в зверином ожесточении топишь торговые корабли, а на Ламанчской равнине охотно и мирно крутишь крылья мельниц дон-кихотовских времен? Почему вчера у Канина Носа выбросил на банку бот моего земляка-помора, два месяца назад затопил города и села Югославии и не хотел пригнать дождевые тучи в засушливые районы страны?..
Сейчас, перебирая на бульваре ветви тополей и превращая такелаж моей яхты в арфу Эола, ветер тихим напевом своим как будто отвечает:
"Человек, ты никогда не будешь иметь надо мной полной власти. Но чтобы я тебе служил, нужно запоминать вчерашнюю и недельной давности мою силу, мою скорость при заходе солнца и при первом голосе утренней птицы, при купании чайки и при ее посадке на песчаную отмель. Помнишь ли ты, Человек, какое направление было у меня месяц назад, с дождем я пришел или с солнцем, из тучи или из тучевых прогалин?
Непостоянство моих собратьев всех направлений - ветров - только кажущееся. У каждой смены ветра есть своя причина.
Все мы, ветры всех направлений, будем посильно служить тебе, Человек, но только тогда, когда ты нас по-настоящему познаешь! О том, как мы будем себя вести, подскажут не только твои флюгера, робинзоновы полушария, анемометры и воздушные зонды, не только твоя память и твои книги, записи и метеорологические карты, но и солнце перед восходом, в зените и при закате. Подскажут стремительная ласточка и предвестница1 погоды чайка, медлительная туча, легкое залетное облачко и сизый дымок твоего костра, чуткие струны твоей антенны и беспокойные флаги и вымпелы на мачтах и штоках.
И ты, Человек, будешь знать, когда твоему кораблю надо быть в гавани, в бухте, у пристани и когда выходить в далекое плавание.
Ты, Человек, сам придумал красивые сказки и легенды о всевышнем и прочих богах, в том числе о нашем повелителе Эоле, а сейчас сам разоблачил эти сказки и смеешься над жрецами и поклонниками богов. Познай нас, познай ветры всех направлений, и ты сам будешь Эолом!"
Юрий еще раз внимательно посмотрел на северо-запад. Шторм приближался. Все равно вперед! Только вперед!
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Своего отца Юрий Вишняков никогда не видел. Все свои двадцать два года он прожил с матерью Ольгой Андреевной и бабушкой Татьяной Петровной.
Безотцовское детство было и горьким и беспокойным. Мальчик многого не знал, но смутные догадки постоянно тревожили его душу. По натуре чувствительный, открытый, но несколько упрямый и гордый, он никогда ни о чем не расспрашивал.
Лет десять назад, когда Юрий был еще мальчишкой, неизвестно откуда приехал дядя Илья, инженер, родной брат Ольги Андреевны.
В те времена Вишняковы жили далеко на окраине города, снимали за баснословную цену пятнадцатиметровую комнату в частном доме.
