Звёзды внутри тебя - Натанариэль Лиат
Она присела на корточки и, порывшись в рюкзаке, выудила из пакета кексик.
– Э-эм… Привет? – неуверенно сказала она вполголоса.
Ответа не было.
Лу предприняла вторую попытку.
– Я… Мне нужно поговорить с микролешим. Прости, если отвлекаю тебя от дел, но это очень важно – покажись, пожалуйста!
Какое-то время было тихо. Потом сухая трава зашуршала, и из неё, едва различимая в сумерках, вынырнула крыска.
– Ой, – Лу неуверенно улыбнулась, – здравствуй. Спасибо, что пришла. Вот, держи!
Она отломила кусок кекса и предложила зверьку. Тот деловито обнюхал угощение, схватил лапками и принялся уплетать.
– Есть ещё шоколадные, – сказала Лу, – но я не уверена, что вам можно шоколад, так что ешь черничный. Они тоже очень вкусные.
Крыса оставила это без комментариев. В мгновение ока прикончив кексик, она принялась умывать мордашку. Лу протянула ей ещё кусочек.
– Послушай, – сказала она. – У меня тут проблема с волками и, в общем… Не знаешь, где-нибудь в городе растёт зверобой? Может, у кого-нибудь дома на окне? Понимаю, наверное, глупо надеяться, но Дженни сказала, что поможет только свежий. Вы, конечно, не обязаны, но… Может, ты попросишь у других леших, которые птицы, и вы поищете? Этот волк… он уже собрал стаю демониц, которые выполняют его приказы, и одолел двух драконов, понимаешь – целых настоящих драконов, и, если честно, я боюсь того, что он может сделать дальше. Мне кажется, если его не остановить, в опасности будет весь город.
Крыска оценивающе посмотрела на Лу глазами-бусинками, и Лу постаралась убедить себя, что в этом взгляде определённо светится разум.
Микролеший, если это, конечно, был он, молча развернулся и юркнул обратно в траву. Лу вздохнула и выпрямилась. Что ж, даже если она просто покормила кексом обычную крысу, это хороший поступок, правда?
Она вернулась к дверям магазина как раз вовремя: Ингрид стояла на ступеньках и искала её глазами.
– О, надо же, никто тебя не утащил, – хмыкнула сэлки. – Какое счастье. Вот, держи. – Она торжественно вручила Лу перцовый баллончик и внушительный электрошокер. – Мы с тобой девчонки простые, – пояснила Ингрид. – Ты вообще без магии, я только и умею что превращаться, а сейчас и этого нет. Так что всякие боевые артефакты для нас плохая помощь. Зато! Нам повезло: кумо – это не призраки, они твари телесные, и если пшикнуть им вот этой гадостью в нос, мало не покажется. А шокеры, как уверял меня продавец, слона с ног свалят. Кстати, в них ещё фонари есть, – она, щёлкнув кнопкой, зажгла свет. – Знаешь, я подумала, что, если этот мошенник действительно достанет нам клубок, надо идти на вылазку прямо сейчас. Раз уж наш Амарок вроде как ночной хищник, есть шанс, что его не будет дома.
Лу кивнула. От мысли о том, что придётся снова встретиться с кумо в темноте, по спине побежал табун мурашек, но никакой страх не заставил бы её потерять несколько часов, дожидаясь утра. Кто знает, как там сейчас похищенные ребята. Для них каждая минута может стать последней.
Ингрид взглянула на часы на экране мобильного.
– Пойдём поедим, – сказала она. – А там, глядишь, и этот дурачок вернётся.
Они поужинали в маленькой кафешке на набережной голубыми шипастыми фруктами, которых Лу не видела никогда в жизни, и лапшой с крошечными рогатыми осьминогами, приятно солёными и пряными на вкус. Она не спрашивала, но догадалась, что здесь готовят блюда из другого мира.
Ей уже заранее нравилось место, где придумали такую вкусную еду.
Ингрид заказала навынос ароматный чужеземный чай со вкусами малины, киви и винограда, и они пошли к морю. Был отлив, и они, спустившись вниз, устроились на ступеньках у самой воды. Пришлось, правда, вынуть из рюкзака кексы и сесть прямо на него, чтоб было не так холодно. Ингрид сказала, что теперь осталось просто подождать – Рик их найдёт.
На набережной вовсю кипела жизнь, даже барахолка, похоже, работала круглосуточно – ещё бы: наверняка ночным существам приятнее ходить за покупками после заката… Но тут, внизу, весь остальной мир казался странно далёким. Шелест волн, мерно накатывающих на нижнюю ступеньку лестницы, был куда реальнее гула машин и людских голосов наверху.
Береговая линия загибалась дугой, и Лу видела слева далёкие огни прибрежных домов. Звёзд на небе, бледном от засветки, было не разглядеть.
– Маме всегда нравилось, что мы жили в маленьком городке, на окраине, где уже начинались поля, – не глядя на Ингрид, неожиданно для себя самой сказала Лу. – Там почти не было освещения, и ничто не мешало любоваться звёздами. В августе падают Леониды, и тогда ещё достаточно тепло, чтобы лежать на земле и смотреть… Она всегда смеялась, когда какой-нибудь герой в книге или в кино со значительным видом выдавал, что, мол, мы живём в тёмное время, но ведь в темноте лучше видно звёзды. Говорила, это примерно как сказать, что вода мокрая, а гравитация существует, и выдать это за метафору нашей жизни. Как будто берёшь обычный факт из области естествознания и изо всех сил делаешь вид, что в нём есть глубинный философский смысл… – Лу не смогла сдержаться и тихо рассмеялась. – А ещё мы пытались понять, почему созвездия назвали так, как назвали. Знаешь, мама брала с собой блокнот, набрасывала там точки звёзд, а мы пытались нарисовать вокруг них контур льва, или лебедя, или ещё чей-то. Представить себе, что воображали все эти прежние астрономы, глядя на кучку огоньков в небе.
Лу сама не знала, почему говорит об этом. Может быть, потому, что ей было страшно настолько, что хотелось бежать и прятаться, а воспоминания о маме придавали сил. Или может, ещё потому, что Лу хотелось считать Ингрид другом, а друзьям рассказывают о самом важном.
– Как здорово, – улыбнулась Ингрид. – У тебя классная мама. Может, познакомишь нас как-нибудь?
– Она умерла, – просто ответила Лу и вдруг поняла, что это ещё один факт. Свет ярче видится в темноте, вода мокрая, а мамы больше нет. Что бы Лу ни чувствовала, какой бы кромешной ни была боль, это просто то, что случилось. И всё.
Улыбка Ингрид погасла:
– Ох.
