Рик Янси - Тринадцатый Череп
…а пацан лежит на брюхе за деревьями в дюжине ярдов от вертолетной площадки и потеет, несмотря на холод, и на бровях у него сосульки; он молится о дополнительном ходе в игре, которую Оп-девять считает сыгранной…
– Сейчас? – шепчет девушка, лежащая в снегу рядом.
– Еще нет.
Ход надо сделать до того, как Нуэве подойдет к вертолету. Главное – рассчитать время. До этого момента у пацана не было выбора, он двигался в кильватере событий, и вот настал миг, когда он либо начнет управлять ими, либо погибнет под их лавиной. В шато его ждет доктор Мингус со скальпелем и пробирками.
Поэтому, когда полозковые шасси вертолета касаются обледеневшего бетона, пацан вскакивает и мчится прямо к площадке. Он бросает АК-47 и поднимает руки. В одной пусто, в другой черная коробочка. Большой палец лежит на синей кнопке.
Пехотинцы ничего не понимают. Они вскидывают винтовки и берут на прицел его долговязую фигуру, их пальцы подрагивают на спусковых крючках.
Оп-девять просекает, в чем дело. Мгновенно, потому что это его работа – соображать быстрее других. До большинства еще только начинает доходить, что ситуация изменилась, а Оп-девять уже усвоил новые правила, просчитал последствия и делает ответный ход.
Он кричит пехотинцам, чтобы опустили оружие, но из-за рокота вертолета его не слышат, и он проводит ребром ладони по горлу, а «птичка» тем временем садится. Пилот вырубает двигатель.
Пацан идет к шеренге вооруженных пехотинцев, растянувшейся между ним, вертолетом и местом в кольце стволов, где стоит Нуэве.
Руки над головой.
Палец на кнопке.
Если он ошибается, ему конец. И девушке, очевидно, тоже. Нуэве убьет ее, потому что она бесполезна. И не важно, что она его любит… или любила… и его чувства, если они были, тоже не имеют значения. Он Оп-девять, и нет ничего важнее миссии.
Парень молится, чтобы у Мингуса с его пробирками еще сохранилась цель. Он не знает, в чем она заключается, но надеется, что все еще остается для АМПНА «предметом особого интереса».
– Опустите оружие, – хладнокровно скомандовал Нуэве. – Пусть проходит.
Я прошел сквозь шеренгу, и она снова сомкнулась. Я держал коробочку, Нуэве – трость, а люди за нами – штурмовые винтовки.
– Тот самый миг, когда я скажу: «Вот мы и снова вместе, Альфред Кропп».
– Мы выходим из клуба АМПНА, – сообщил я. – Мы с Эшли.
– Это больше напоминает «Отель Калифорния»,[15] Альфред.
– Что?
– Песня такая была, еще до твоего рождения. Хочешь нажать на синюю кнопку? Вперед. Нажимай.
Мой палец завис над ней.
– Промедление смерти подобно, – мягко заметил Нуэве.
Я нажал на синюю кнопку. Соседняя красная замигала.
– Ты действительно необычная фигура, Альфред. В другой жизни мог бы стать отличным АНП. Сейчас ты скажешь, что у тебя нет выбора, потому что мы его тебе не оставили.
– Вы не оставили мне выбора, – кивнул я.
– Выбор между тем, чтобы провести здесь остаток жизни лоботомированным гостем, и немедленной гибелью – это вообще не выбор. Ты скорее умрешь.
– Верно. Я скорее умру, чем буду жить овощем.
– И ты ставишь на то, что твоя смерть совершенно расстроит наши планы насчет тебя.
– Я знал, что ты уразумеешь.
Нуэве сверкнул глазами:
– Я разумею все. А если я скажу, что у нас более чем достаточно образцов, чтобы не считать твое дальнейшее существование оправданным?
– Я отвечу, что ты блефуешь.
Его брови поползли вверх.
– Потому что?..
– Потому что, будь это правдой, ты бы не приказал им опустить оружие. Я вам еще нужен. Не знаю зачем, но, если я нажму на эту кнопку, вам меня не видать. Подытожим: если я вам нужен, Нуэве, ты меня отпустишь.
– Это правда, – кивнул он. – Но вопрос не в этом. Вопрос в том… сделаешь ли ты это? Способен ли ты? Я должен поверить, что ответ утвердительный. Ты это понимаешь.
Я повернулся к Эшли:
– Садись в вертолет.
Она посмотрела сперва на меня, потом на Нуэве, но не тронулась с места.
– Садись в вертолет, – повторил я.
Эшли шагнула вперед, и трость Нуэве рассекла воздух. Из наконечника выпрыгнуло лезвие. Я поднял коробочку над головой и крикнул:
– Сделаешь это, и я нажму на кнопку! Клянусь Богом, испанская сволочь!
Лезвие замерло в воздухе в сантиметре от горла Эшли.
Наши глаза встретились. Нуэве моргнул первым. Он медленно опустил трость, перевел взгляд на Эшли и чуть заметно кивнул.
– Иди, – велел я Эшли.
Она побежала к вертолету, и пока не исчезла за дверью, никто из нас не произнес ни слова.
Я снова повернулся к Нуэве.
– Знаком ли ты, Альфред, с законом убывающей отдачи?
Я, не спуская глаз с Нуэве, отступил. Ребята с винтовками меня не заботили. Главное – Нуэве. Одним мановением руки он мог приказать открыть огонь. Но он не собирался это делать. Уже на полпути к вертолету я понял его истинные намерения: он даст нам уйти.
– Ты же понимаешь, что не скроешься! – крикнул он вслед. – Мы найдем тебя, где бы ты ни спрятался. Ты просто оттягиваешь неизбежное, Альфред.
– Делай, что должен ты, а я буду делать то, что должен я.
Я поднялся в вертолет, занял место рядом с Эшли и бросил спецустройство ей на колени. С моим хроническим везением я мог случайно нажать на красную кнопку, а потому попросил Эшли подержать его у себя.
Пилот таращился на нас. Я повращал указательным пальцем. Он включил двигатель. Через минуту мы оторвались от земли и поднялись над верхушками деревьев. Я посмотрел в окно и увидел одинокую фигуру. Он был не так уж далеко, чтобы я не сумел разглядеть ироническую улыбку.
Монтана, региональный аэропорт Хелена
01:12:49:55
В телефоне-автомате возле единственного в аэропорту ресторана «Бистро и бар капитана Джека» я набрал 800. Эшли ждала меня за столиком. Пару раз меня отвлекали туристы, которые спрашивали, как и куда пройти. Наверно, я в своем черном комбинезоне был похож на местного служащего.
– Администрация, с кем вас соединить? – спросила женщина с иностранным акцентом на другом конце провода.
– С Абигейл Смит, – ответил я.
Возникла пауза.
– Директор Смит не может сейчас говорить.
– Я должен передать ей сообщение. Очень важное.
– Могу перевести вас на ее голосовую почту.
– Я уже оставил голосовое сообщение.
Еще одна пауза.
– Директор Смит неважно себя чувствует, – сказала оператор.
– Это плохо. Я тоже.
Отключившись, я набрал номер мистера Нидлмайера. Денег у меня было мало, и я сделал звонок с переводом оплаты. На мою первую попытку он ответил отказом платить. Я сразу перезвонил. На связь вышла оператор и передала, что вызываемый абонент не отвечает пранкерам, а если я не уймусь, он сообщит обо мне в Федеральную комиссию связи. Третья попытка удалась. Я назвался преподобным Сэмюэлом, и он принял звонок.
– Мистер Нидлмайер, это я, Альфред Кропп. Не вешайте трубку.
– Альфред Кропп умер. Уж я-то знаю, я сам его похоронил. То есть не лично, но я там присутствовал.
– Я могу доказать. – Закусив губу, я лихорадочно соображал, как это сделать. – Фотография. Помните фотографию, которую показывали мне в больнице? Вы нашли ее на пепелище дома моего отца, после того как его поджег Журден Гармо. На той фотографии я и моя мама…
Мистер Нидлмайер молчал. Пауза затягивалась.
– О господи! – прошептал он. – Альфред. – Его голос поднялся на одну октаву и сорвался на последнем слоге. – Альфред, это невероятно!
– АМПНА сфальсифицировало мою смерть, – объяснил я. – Простите. Я думал, вы знаете.
– Они прислали мне банку с твоим пеплом! Жестянку!
– Неужели? Слушайте, мистер Нидлмайер, мне нужно выяснить…
– Я оказался в весьма затруднительном положении. Твоя мама похоронена в Огайо, твой отец здесь, в Ноксвилле. А мы с тобой ни разу не обсуждали, где хоронить тебя.
– Все верно, мистер Нидлмайер, дело в том, что я извлекся из извлечения и…
– В итоге я похоронил тебя в Огайо, рядом с мамой. Насколько я помню, ты встречался с Бернардом лишь раз и узнал его ближе – вернее, узнал о нем больше – уже после его смерти. И если бы я похоронил тебя с ним, это было бы воссоединением незнакомых или почти незнакомых людей.
– Вы молодец, – сказал я. – Все сделали правильно. Я вот зачем звоню…
– Служба была чудесная, Альфред, солнечно и ни ветерка…
– А кто пришел? – Он все-таки втянул меня в этот разговор.
– Были… только самые близкие. Я, священник, естественно, и джентльмен по имени Вош. Он сказал, что вы тесно сотрудничали в одном специальном проекте.
– Под названием «Усекновение головы», – подхватил я.
Всего три человека на моих похоронах? Нидлмайер, священник, пришедший по долгу службы, и третий малый, явившийся по работе, которая заключалась в том, чтобы убить меня.
– Вош работает на Журдена Гармо. Он, вероятно, пришел убедиться, что я действительно умер. А Сэмюэл? Он был там?
Мистер Нидлмайер ответил уклончиво:
