Ирина Карнаухова - Повесть о дружных
- Постой, не волнуйся,- ответил другой голос,- дай мне трубку.
И новый голос, знакомый Тане голос Набокова, окликнул ее:
- Чижик, это ты?
- Я.
- Сестра Елены Павловны?
- Да.
- Ты что, одна в правлении?
- Да.
- А где же Марушка?
- На молотьбе. Попросила меня на минуточку...
- Вот оно что! Ну, так слушай, девочка, сейчас же беги к Марушке, скажи, что звонили из райкома, пусть немедленно передаст сводку, как идет молотьба. Скажи, от всех колхозов уже сводки есть, а от вас нет. Немедленно, поняла?
- Да,- сказала Таня твердо.
- Ну, прощай... Чижик,- сказал Набоков и рассмеялся,- напугала ты моего товарища.
Трубка щелкнула и замолкла.
Таня послушала еще немного, подула в трубку, потом осторожно опустила ее на рычаг.
"Что же теперь делать? Дежурный не должен уходить с поста, а надо бежать к Марушке".
В это время в избу вошла Марья Дмитриевна с записной книжкой в руке. Она была совсем необыкновенная: разрумянившаяся, в большом синем переднике, в косынке на голове. В черных волосах ее, как снежинки, блестела мякина, соломинки прилипли к шерстяной юбке...
- Богданова,- сказала она с удивлением,- что ты тут делаешь?
- Дежурю,- покорно вздохнула Таня.- Марушка велела,- вдруг всхлипнула она,- а тут звонили.
- Откуда?
- Из райкома, сводку требуют.
- Ну, вот я за этим и пришла. Сейчас позвоню и передам сводку. А ты иди домой. Поздно уже.
- Домой?! - слезы Тани закапали на столешницу.
- Видишь ли, там на сегодня все уже кончили. А завтра я тебе обещаю, что и ты поработаешь.
Таня горестно молчала.
- Беги домой.
Марья Дмитриевна подошла к телефону.
На улице было совсем темно. На току уже не стучала молотилка, но еще раздавались голоса и шум веялки. Фонари блестели в невидимых руках. Кто-то смеялся звонко, скрипели телеги...
Таня вздохнула и пошла домой.
Красный обоз
У правления колхоза стояли семь телег. Из амбаров женщины таскали мешки и, натужась, взваливали их на весы.
Марушка записывала вес в большую, толстую книгу. Потом мешки тащили на телегу.
- Не бабье это дело - мешки таскать,- поварчивали бабы.
- Остарели мы с тобой, Домнушка, вышли из возраста.
- Ничего, понатужимся и еще молодых за пояс заткнем.
А на весах восседал уже следующий мешок.
Паша Кашина и Миша крепко сцепляли правые руки, наваливали на них трехпудовик, придерживали сверху левыми руками и бегом бежали к телеге. А Саша и Петька долго боролись с мешком, но так и не одолели. Отступились и спрятались за спины взрослых. А то еще Манька заметит,- житья не будет, в песне пропоет.
Иван Евдокимович, постукивая палочкой, поспевал повсюду, проверял смазку колес, сбрую лошадей, бечевки на мешках.
Возле каждой телеги стояли девушки-возчики в мужских сапогах и штанах, в больших рукавицах, закутанные платками.
Матери совали им на дорогу узелочки со всякой снедью.
Дядя Егор водружал на передней телеге полотнище с надписью: "Бойцы тыла - бойцам фронта".
Девочкам хотелось, чтобы их обоз был самым нарядным и красивым. Но не очень-то бравый вид был у стареньких колхозных лошадок.
- Девочки,- позвала Таня,- идите сюда!
Девочки обступили ее. Протолкался вперед и Климушка. Таня пошепталась с подружками, и те прыснули по домам.
А возвращаясь, они совали в руки Тане какие-то сверточки.
И, пока взрослые взвешивали, таскали, укладывали, укрывали зерно, девочки принялись за украшение лошадей.
Они расчесали и заплели им гривы и вплели в них розовые, голубые, синие ленточки. А первой лошади на дугу привязали ярко-красную бумажную розу. Иван Евдокимович обернулся к обозу и рассердился:
- Ну что это? Кто это такое придумал? Чистый маскарад! Снять сейчас же!
Но Таня бросилась к нему:
- Иван Евдокимович, пожалуйста... Ведь так красивее... Не надо снимать!
- И правда, красивее,- поддержали Таню девушки,- живых цветов теперь нет. Чем украсим? Пускай так будет!
- Ну, ладно, ладно,- сдался Иван Евдокимович,- только вот это снимите.
Розу пришлось убрать.
Но девочки не сдались, нарезали еловых веток и ими украсили дугу.
- По коням! - крикнул Иван Евдокимович.- Садись!
Все засуетились. Возчики взгромоздились на мешки, устраивались поудобнее. Дядя Егор строго глянул на обоз.
- Все по местам?
Тут к переднему возу пробрался Миша. Он успел переодеться. На нем была новая рубашка, сапоги начищены до блеска, кепка сдвинута на затылок, а через плечо у него висела гармонь. Он забрался на самый верх, растянул мехи. Под звуки музыки, окруженный толпой женщин, стариков и тараторящих ребят, двинулся обоз к околице.
Иван Евдокимович снял шапку и низко поклонился уезжающим:
- Ну, в добрый час, в добрый час! Вот и наша помощь пошла государству!
Миша сорвался
На другой день Миша не явился в школу. Ребята поговаривали, что он поехал провожать обоз до самого района. Миша пришел только на пятый день.
- Теплых,- спросила Елена Павловна,- на каком основании ты пропускал занятия?
- Я с обозом ездил,- буркнул Миша.
- Тебя кто-нибудь посылал?
- Нет... Я хотел помочь хлеб сдавать... А тут что, тут я догоню...
- Человек должен прежде всего выполнять свои обязанности. Ты подумай только: в такое трудное время страна все-таки хочет, чтобы ее дети учились, и все для этого делает. Учиться - это твоя главная обязанность. Остальное тебе подскажут старшие. Запомни это.
Миша стоял набычившись и упрямо повторял:
- Я ведь не гулял, я дело делал.
Через два дня была самостоятельная по грамматике. Миша безнадежно путался в правилах. Таня, кося глазом в его тетрадку, только удивлялась, какую чепуху он нес. На другой день он жалко мямлил что-то по географии, потом не сумел решить задачу. И к концу недели три двойки украсили его дневник.
В классе стало неспокойно. Угрюмый, насупившийся Миша давил на всех, как каменная глыба.
В субботу ребята вывесили в классе стенгазету. В правом углу ее, где помещался отдел "Шип", была нарисована карикатура: Миша Теплых, играя на гармонике, ехал на возу, запряженном тройкой двоек.
Алеша постарался, и карикатура вышла очень смешной; Мишу можно было узнать с первого взгляда.
Ребята стояли у газеты, громко смеялись:
- Мишка-то, Мишка! Ишь, взгромоздился! Лихих коней погоняет! Молодец, Алеша!
Манька, развевая юбку, кружилась и уже напевала песенку:
Пролетела стая соек
И уселась на амбар.
Запрягу я тройку двоек
И поеду на базар!
В это время Миша вошел в класс. Ребята замолчали и, насмешливо поглядывая на него, разошлись по партам.
Миша подошел к газете, уставился на карикатуру и втянул голову в плечи, словно подготавливаясь к прыжку.
"Сейчас он сорвет газету",- подумала Таня. Но Миша сдержался, засунул руки в карманы и вразвалку пошел на свое место.
На уроках он был угрюм и рассеян.
К концу дня разразился скандал. Валя Веселова составляла недельную сводку отметок. Красным карандашом вписывала она в клеточку пятерки, спокойным зеленым - четверки и зловещим черным - двойки. Правда, черным карандашом ей не часто приходилось пользоваться.
Но на этот раз класс подвел Миша, и Валя грустно оттачивала черный карандаш. Потом, не доверяя своей памяти, она подошла к мальчику и деловито спросила:
- Миша, у тебя по каким предметам в эту неделю двойки?
Миша молчал.
- Дай мне дневник, Миша.
Миша повернулся к ней спиной.
- Ну, Миша же, мне некогда.
И дотошная Валя, не замечая его злости, потянула за кончик лежавший на парте дневник.
Миша вскочил и толкнул девочку в грудь. Валя коротко охнула и, отшатнувшись, ударилась о парту и громко заплакала.
Девочки закричали, а Петька одним прыжком кинулся на Мишу - и в классе завязалась драка. Нюра и Женя бросились к Вале. Таня метнулась к дерущимся.
- Перестаньте! Перестаньте! Петя! Мишка! Перестаньте! Безобразие!
Она хватала их за рубахи, за пояса... Но яростно дерущиеся мальчики только отталкивали ее в сторону, пока она не отлетела в угол.
По стенкам жались перепуганные ребята. Алеша сидел на парте, закрыв лицо руками, а Саша метался по классу и кричал:
- Водой их надо разлить!.. Водой!
И только Манька хладнокровно наблюдала за дерущимися и, когда Петька брал верх, шептала:
- Так ему! Так! Дай еще!
В это время в класс вошла Елена Павловна.
Увидев драку, она охнула и подбежала к мальчикам. Но те, ничего не видя, в ярости оттолкнули ее и продолжали награждать друг друга ударами.
Леночка отскочила к столу и, схватив линейку, стала громко стучать ею, беспомощно крича.
- Прекратите! Перестаньте сейчас же! Теплых, Теплых!
Шум в классе становился все оглушительнее.
Таня, бледная, с дрожащими губами обернулась к Нюре. Нюра кивнула ей, и девочки бросились в учительскую. Плача и захлебываясь, перебивая друг друга, стали они рассказывать Марье Дмитриевне, в чем дело.
