Анатолий Мошковский - Дельфиний мыс
Значит, не видела. Одик чуть успокоился.
Но целых полтора часа он ожидал: ходил и наблюдал за домом и старухой, чтобы устранить свою оплошность. Наконец он подправил палкой провода так, что не был заметен обрыв.
Вечером к Карпову стали сходиться люди - их было человек пять. Одного из них Одик узнал - сторож из "Северного сияния", - видел, когда Виталик в день приезда водил их к отцу. Эти люди не были похожи на гостей, потому что пришли одни мужчины, и не было обычных в таких случаях шуток и смеха, и хозяин не показывал сад и дом. Скорее всего, это были служащие дома отдыха: Виталик то и дело подходил к одному, к другому и говорил: "Дядь Вить, вам нужно будет поправить сток возле крана - плохо пригладили цемент" или: "Петя, не забудь принести нам семян…" - и шло какое-то сложное латинское название.
Мама хлопотала на террасе с ужином. Оля рисовала цветными карандашами, а отец углубился в "Мертвую зыбь", кажется впервые со дня приезда. Неожиданно Одик заметил, как от сарая в дом прошел Карпов с двумя бутылками "Столичной" - по бутылке в руке. Скоро из-за стены донеслись громкие голоса и смех, и можно было подумать, что собирались закадычные друзья директора. Они долго не расходились. Мама уже заставила Олю лечь, намного раньше сестры улегся отец. Одик сидел на ступеньках террасы, смотрел на зажигавшиеся звезды и слушал голоса. Когда совсем стемнело, голоса за стеной чуть стихли, но никто не уходил.
Одик был весь на взводе.
Через полчаса должна быть атака на твердыню Карпова… Если, конечно, Вася не соврал. Поможет ли его диверсия?
- Одик, спать! - сказала мама, укладываясь.
- Ну еще немножко, мам… Я не хочу спать и все равно не усну.
- Но ты скоро ляжешь?
- Скоро.
Через несколько минут Одик услышал, что мама спит. И вообще все в их комнате и доме спали. Только у Карповых еще продолжался негромкий разговор. Одик поднялся со ступенек, прикрыв дверь, вошел на террасу и присел на низенькую красную табуретку, которые продаются в московском "Детском мире". Отвернув уголок марлевой занавески, стал смотреть во двор, на темные плодовые деревья и редкие проблески лунного моря меж густой листвы.
Все, что он увидел потом, сильно встревожило его.
Во дворе вдруг появились темные силуэты: Карпов беззвучно, как в немом кино, показывал руками то одному, то другому человеку в разные стороны, и силуэты удалялись в отдаленные углы участка. Расходились они таинственно, слегка пригнувшись, словно очень не хотели, чтобы кто-то заметил их.
Вдруг Одика прошиб легкий пот. Он все понял. Ведь они, эти люди, пришли сюда, чтобы поймать мальчишек. Они обо всем знают, их предупредили… Не случайно пришли они в этот день и час.
Но кто их предупредил? Кто?
Одик на цыпочках прошел в комнату. Часы показывали пять минут первого. Скоро начнется атака. И конечно, всех переловят. Всех! И даже не поможет то, что он перерезал провода… Ведь здесь так много людей.
Одик снова вышел на террасу. Сердце у него колотилось.
Но что он может сделать еще? Как им помочь? Ясно: их надо предостеречь. Но как?
А что, если незаметно выскользнуть из дому и перехватить ребят на подступах к участку?
Так и надо сделать.
Но ведь его услышат люди Карпова, и потом, калитка может звякнуть. Да и нельзя через калитку: на ночь она запирается изнутри на замок… Как же быть?
Голова Одика горела. И все-таки надо через калитку. Она менее всего находится под наблюдением: какой же дурак полезет в сад прямо через нее? Ему надо перебраться именно здесь.
Кто же все-таки предупредил Карпова?
Он. Конечно он… Кто ж другой?
Больше раздумывать было некогда. Одик скинул сандалии - так будет тише, - приоткрыл дверь террасы, на цыпочках сошел по ступенькам и нырнул в темно-зеленый туннель, ведущий к калитке.
Он почти не дышал. Лоб его был холодным. И сердце совсем не стучало. Точно его и не было у него.
Вот и калитка. Она высока. И железобетонная ограда возле нее высокая. Калитка чуть пониже. Одик поставил ногу на перекладину, приподнялся калитка скрипнула. Он замер. Поднял вторую ногу и еще приподнялся.
Ночь была тихая и теплая. И звездная. Где-то с надрывом трещали цикады. Пролетела по автостраде машина, и снова все затихло.
Одик поднялся еще выше. Верх калитки в острых прутьях - не перевалишься на животе. Вот он на самом верху. Отдышался. Перекинул ногу через прутья. Руки напряжены. Как стальные. Нога ловит перекладину по другую сторону калитки. Больно - нога босая. Вот пальцы нащупали что-то. Оперлись. Одик заносит вторую ногу. Но что-то мешает, держит. Точно кто-то со двора схватил и не пускает.
Одик дернулся всем телом - раздался треск рубахи. Черт с ней. Он полез вниз.
Спрыгнул, огляделся. Ни души. Темно и жутко.
Наверно, ребята решили проникнуть в сад с другой стороны. Со стороны моря, например. Или с тыла. Одик помчался к автостраде. Встречались редкие парочки, отдельные подвыпившие гуляки… И больше никого.
Тогда Одик вернулся и побежал по Тенистой улице к морю - пусто. Он постоял немного, посмотрел на неподвижное, точно замерзшее море, надвое рассеченное, как мечом, лунной дорожкой и тяжело вздохнул.
Где ж ребята? Вася не наврал - это точно. Карпов не делал бы таких приготовлений. Но где ж тогда мальчишки? Или кто-то другой успел им сказать?
Одик побежал назад и здесь на кого-то налетел. Он вскрикнул и отскочил. Было очень темно. И эта сплошная чернота вдруг наполнилась шевелящимися силуэтами, легким шуршанием листвы, острыми запахами.
- Кто здесь? - спросил чей-то голос.
Одик так испугался, что не мог шевельнуть губами.
Он хотел броситься к морю, но и сзади и спереди возникли смутные силуэты.
- Так это ж Одька! - тихо ахнула вдруг темнота голосом Катрана. - Ты что делаешь в такое время?
- Ребята! Вы? - вскрикнул Одик. - А я ищу вас.
- Что такое? - спросил из темноты Толян.
- Не ходите сегодня, - громко зашептал Одик. - Вас ждут, весь сад полон людей… Карпов позвал…
- Врешь небось? - бросил Катран.
- Честное слово! - крикнул Одик, обиделся и решил не говорить им, что перерезал провод. - Надо мне врать!
- Тише ты, - сказал чей-то вкрадчивый, до дрожи знакомый голос.
- А Илька здесь? - спросил Одик. - Он здесь?
- А где ж мне еще быть? - бодро прозвучало впотьмах. - Ну раз так, раз у него такие точные сведения, придется отменить атаку…
- А как ты вышел из дому? - поинтересовался Катран. - Они ведь, наверно, все ходы-выходы перекрыли.
- Я тихонько, - сказал Одик. - Разулся… Через калитку… Едва перелез… Не знаю, как вернусь назад.
- Бедняжка, - со вздохом проговорил Илька. - Идем, мы тебе покажем несколько секретных лазов.
Они пошли по Тенистой улице, и когда Одик, подобрав живот, с силой втиснул себя в узкое отверстие под оградой, Катран негромко сказал ему вслед:
- Приходи завтра в десять ноль-ноль к Дельфиньему… Не опаздывай!
Глава 20
МУЖЕСТВО
Спал Одик плохо, а может, и вообще не спал. Он слышал, как далеко за полночь с тихим говором расходились со двора люди Карпова, как с восходом солнца зашумела водой Пелагея, как попозже она лязгала садовыми ножницами, а еще позже - покрикивал на индюков Виталик…
Одик лежал и слушал похрапывание отца, слабое посапывание мамы… Лежал и думал. Он был уверен: их предал Илька. Он предатель. Карпов уговорил его устроить ловушку для ребят, и он чуть не устроил ее… Теперь ясно, почему он подлизывался к нему у моря и предлагал свои услуги и почему сегодня держался так браво.
Он боялся его. Он хотел, чтобы Одик молчал. Илька не случайно хотел узнать, слышал ли Одик, как он продался Карпову…
Все утро у Одика ушло на то, чтобы опять, незаметно от всех, соединить провода, чтобы в сад шел ток, иначе Карпов догадался бы, чьих рук это дело: Виталик помог бы.
И еще одно событие произошло утром. Не успел Карпов сбежать с крыльца, отправляясь на работу, как принесли телеграмму. Карпов быстро распечатал ее, прочитал и разорвал на мелкие клочки, точно опасался, что кто-то может подобрать их, склеить и восстановить текст. Лицо у него при этом почти не изменилось, только все как-то застыло: глаза, брови, губы все остановилось. Словно перестало жить.
Мимо него с лейкой в руках проходила Лиля.
- Что с тобой? - спросила она.
- Ничего. - Карпов крепко сжал в кулаке клочки телеграммы. - Севка извещает, что не приедет, будет отдыхать в Гагре.
- Странно. - Лиля пожала плечами. - Всегда ведь приезжал.
- Ничего странного. Слишком умным стал… Набрался там всего… Я в последний его приезд заметил это.
- Очень неприятно, - сказала Лиля.
- Он еще пожалеет. Вот возьму и не оставлю ему ничего - ни метра площади, ни метра земли… Попляшет тогда.
И с клочками телеграммы в туго сжатом кулаке тяжело пошел к калитке.
Значит, они могут теперь жить здесь сколько хотят, понял Одик, стоявший у открытого окна их комнаты. Вот небось мама с отцом обрадуются! Они ведь по-прежнему не знают ничего. Не знают того, что знает он…
