Звёзды внутри тебя - Натанариэль Лиат
– Эме! – В глазах Сэла одновременно зажглись детская радость и чувство вины. – Клянусь, я всё…
– Болтать будешь потом, – жёстко отрезал Эмери, вставая с ним плечом к плечу. Его появление застало кумо врасплох, но они начинали приходить в себя. Лу подумала было, что их единственный шанс – спасаться бегством, но тут же заметила, как опомнившиеся демоницы быстро и ловко оплетают оба конца улицы полотнами паутины.
– Проклятье, – устало сказал Эмери, и его голос вновь зазвучал знакомо. – Чем ты думал?! Тут ведь даже не превратиться. Слишком узко, только крылья сломаешь.
– Всё пошло не по плану! – оправдываясь, выдохнул Сэл.
Кумо обступили их троих плотным кольцом, но нападать не спешили. Наступило короткое затишье.
Лу не обманывала себя насчёт того, что случится дальше.
– Не бойтес-ссь, – ехидно проскрипела одна из паучих. – Мы вас-сс пока не с-ссъедим. Амарок с-ссказал…
Другая кумо рядом ощерилась на неё:
– Заткнис-ссь!
Первая яростно зашипела и бросилась на неё, скаля зубы. Это словно стало сигналом. Минута тишины разбилась вдребезги, и кумо неумолимой волной хлынули в атаку. Сэл и Эмери, быстро переглянувшись, отбросили врагов раскалённым воздушным потоком, ударившим от них во все стороны как от взрыва, но уцелевшие паучихи, топча своих товарок, оттеснили драконов друг от друга, и Лу поняла, что это конец. Она закрыла лицо руками, хотя её саму всё ещё оберегал волшебный щит Сэла, и никто почему-то больше не пытался его пробить, как будто про неё все забыли…
Как будто настоящей добычей была вовсе не она.
Сэл вдохнул полной грудью – и между его сведённых ладоней засиял шар голубого света. Он начал расти, расти – и вдруг схлопнулся, как задутая свеча. Сэл попробовал снова, и у него, кажется, почти получилось – но свет мигнул и погас опять.
– Сейчас не до экспериментов со сложной магией! – крикнул Эмери. Он пока держался, но паучихи обступали его со всех сторон. – Делай что умеешь, пропасть тебя побери!
– У меня всегда получалось! – растерянно отозвался Сэл, и Лу услышала в его голосе беспомощные нотки.
Он снова поднял руки – Лу заметила, что они дрожат, как бывает, когда перезанимаешься на физкультуре или долго несёшь что-то тяжёлое, – сделал вдох – и его лицо облепила паутина, которой метко выстрелила одна из кумо. Липкие серые нити закрыли ему нос, глаза, рот; Сэл попытался оторвать их от себя, но его бой был проигран. Паучихи навалились на него и принялись спелёнывать в кокон. Прежнего Бога ради, ужаснулась Лу, он ведь ничего не может сделать – для волшебства ему нужно дышать, а много ли воздуха пропускает эта дрянь?!
Не раздумывая, она схватила с земли кусок кирпича. За всю свою жизнь Лу никогда не могла попасть мячом в цель с первого раза, но кирпич угодил одной из тварей аккурат в затылок. Кумо яростно зашипела, оторвалась от связанного пленника, и Лу слишком поздно поняла, что не стоило привлекать к себе внимание – тем более что волшебная защита вокруг неё растерянно моргнула и погасла. Лу бросилась было наутёк, но её тут же схватили ледяные руки. Паучьи лапы обвились вокруг тела, и Лу наяву ощутила то, что ночь за ночью чувствовала в своих кошмарах.
В этот раз проснуться уже не выйдет.
– Эй, ты! – обратилась к Эмери поймавшая её кумо. – С-ссмотри, кто у меня ес-ссть! Если с-ссейчас-сс же не ус-сспокоиш-шшься, откуш-шшу ей голову!
– Нет! – закричала Лу и рванулась, изо всех сил пнув демоницу в мохнатый паучий живот. Та завизжала и цапнула её зубами за плечо. Рука тут же онемела вся, до кончиков пальцев, и мир начал казаться нереально далёким – таким, каким он становится, когда долго не спишь. Болтаясь у паучихи в лапах, Лу в отчаянии смотрела, как Эмери поднимает к груди раскрытые ладони, показывая, что сдаётся. Как паутина закрывает ему лицо, связывает его дюжиной прочных слоёв…
– Брос-ссь её, – сказала другая кумо. – Кожа да кос-ссти. Поймаеш-шшь кого-нибудь получш-шше.
Её товарка, держащая Лу, так и сделала – просто разжала руки и лапы. Две демоницы взвалили обездвиженных драконов на спины, другие помогали их нести, страхуя с боков, а Лу оставили позади, словно ненужные объедки. Ноги подвели, и она села на мостовую, глядя, как паучихи собирают трупы погибших сородичей, карабкаются на стены и почти бесшумно и быстро уходят по крышам.
Лу вдруг охватила странная отстранённость, будто всё, только что случившееся, было не по-настоящему. Глаза ощущались стеклянными, как у куклы; укушенной правой руки словно не было вовсе.
Под боком яростно зажужжало, и Лу понадобилось время, чтобы понять, что это звонит телефон. Она с огромным трудом выудила его из кармана левой рукой, которая пока ещё оставалась при ней. Нажала на кнопку.
– Лу! – Голос Ингрид звучал, словно из какой-то другой Вселенной. – Что за дела?! Взяла и исчезла! Ты вообще где?!
Лу подняла голову на хмурые дома.
– Я не знаю, – честно сказала она. – Мы прошли перекрёсток, потом два квартала… нет, три… или два… я не помню. Тут темно, и какой-то парк, микролес, выглядит так, как будто в нём волки водятся… микроволки… но они всё равно злые, и… – Она смутно чувствовала, что несёт бессмыслицу. Губы онемели и слушались плохо.
– Лу, – очень твёрдо сказала Ингрид, – будь там, ладно? Я тебя найду.
Лу всхлипнула.
– Забери меня, – попросила она, не в силах удержать телефон, выскальзывающий из пальцев. А потом стало темно.
Глава восьмая. Если хочешь мира…
Тьма не выпускала Лу очень долго. Кажется, вечность, целую жизнь, нет – несколько жизней. Лу пыталась вырваться, но небытие оплетало её щупальцами, как спрут, тащило обратно в омут.
Кто знает, сколько ещё она томилась бы в этом плену, если бы не запах шоколадных кексов.
Аромат выпечки пробился сквозь колючий мрак, словно луч надежды, напомнил, что где-то там до сих пор есть живой, настоящий мир, в который можно вернуться, и Лу вцепилась в это знание обеими руками. В ту секунду она понятия не имела, кто она такая, что, где и зачем, но вытягивала себя из мутной воды нездорового сна, пока наконец не вынырнула на поверхность.
Когда у Лу получилось открыть глаза, она узнала уже почти родной топчан и уютно бурлящий бойлер. Снова на «Лавинии»… Голова раскалывалась на части, тело казалось набитым иголками – как нога, затёкшая в неудобной позе, только в сто раз больней. Воспоминания возвращались рваными кусками, и вчерашний день словно размыло неделями ноябрьского дождя – но, что бы там ни
