Холод и яд - Виктория Грач
– Вы… Может, есть хотите? Я омлет могу сделать. С салом. М?
Варя старалась. Старалась изо всех сил привести парней в нормальное состояние, а Филу хотелось одного: чтобы она его обняла и…
Просто обняла. Он пожал плечами, краем глаза заметив, что Артём кивнул.
Варька снова ушла грохотать посудой. Артём собрал обрывки пластыря, окровавленные ватки и вышел. Фил поправил бинт и вытянул ногу, тяжело дыша.
– Ты жесток, Фил. – Артём вернулся и замер на пороге комнаты, скрестив руки на груди.
Фил молчаливо приподнял бровь. Артём рвано усмехнулся и вздохнул тихо-тихо, то и дело напряжённо косясь в сторону кухни:
– За что ты так ненавидишь Илью? Он у тебя в детском садике игрушку отобрал? Или что?
– Не понял, – Фил сделал потише звуки киношной драки, резавшие слух.
– За что ты его так избил, я спрашиваю. Что непонятно! – Артём обернулся и крикнул, чтобы Варя ещё сварила кофе, хотя обычно сваренный ею кофе не пил. – Всё дело в той девчонке, которую он зажимал? Она тебе нравилась? Или в чём? В том, что вы слишком похожи?
Фил прыснул. Про одноклассницу он даже и не думал: да, она была прикольной, адекватной, но это было слишком давно. А Илья – Илья просто был врагом номер один. Артём не был первым, кто намекнул, как они с Ильёй похожи. Ему это говорили давно, то ли кто-то из одноклассников, то ли школьный психолог. Зря: после этого ненависть к Илье достигла космических масштабов. Они не могли быть похожи ни капли: Илья был злопамятным и редко выходил из себя; Илья предпочитал все вопросы решать скользко, где деньгами, где лестью, где вещами. Фил шёл напролом.
– Артемон, просто… – Фил пожал плечами. – Ну есть люди, которые твои, а есть не твои. Почему у ненависти обязательно должны быть корни? Ну терпеть я его не могу, понимаешь! Проти-ивный он.
– Потому что такой же, как ты. Мне мама всегда говорила, что нас бесят люди, слишком похожие на нас. – Артём усмехнулся, взбираясь на ручку дивана. – Объективно. Он, как и ты, никого не слушает, кроме себя. У вас обоих талант выводить окружающих из себя и переть напролом. Разве что, средства разные!
С каждым словом кулаки чесались всё больше и больше. Тело свело судорогой. Фил сглотнул и отвернулся. Пальцы переплелись в замок.
– Понять не могу, Артемон, – процедил Фил сквозь зубы, потрясая руками, в которых покалывало от напряжения, – это ты мне сейчас комплимент говоришь или ненавидишь меня так… А?!
Фил дёрнулся, быстро кинув на Артёма ледяной взгляд. Тут же отвернулся к экрану. Драка посреди заброшки вызвала рвотный рефлекс. Фил рассеянно потёр ноющие костяшки и посмотрел на мутный паркет. Ладонь Артёма, жёсткая, тёплая, накрыла плечо. Фил вздрогнул. Захотелось её перехватить и заломать до хруста. Сдержался. Зарылся пальцами в волосы и так сидел, слушая сериальный допрос подбитого подозреваемого. Артём вздохнул:
– Я не ненавижу тебя, Фил. Мы ж братья по крови, забыл?
Фил усмехнулся. Тепло воспоминаний о детстве неторопливо пробилось через колючие тернии гнева и обид. Разжал кулаки; большой палец задумчиво скользнул по тёмному следу, напоминавшему о спонтанной детской клятве, которая не раз спасала их дружбу от краха.
Всё-таки перехватил ладонь Артёма и легонько её сжал, не оборачиваясь:
– Ничего не случится. Илья блефовал.
– Я так не думаю, – в голосе Артёма звякнуло нешуточное напряжение, и Фил невольно вздрогнул. – Не в этот раз. Он назвал вполне конкретных лиц. Твоего отца, например. И какого-то Эрика Градова.
– А мой отец тут при чём? – Фил всё-таки обернулся и посмотрел в глаза Артёма, тускло-зелёные, печальные; и на душе неприятно заскребли кошки.
– Они вместе в девяностые с этим Градовым что-то то ли не поделили, то ли что, и этот Градов за Илью с какой-то радости вписаться готов теперь. Я не знаю, кто он и какие связи у него, но Илья был вполне серьёзен. Да и… Взрослеть пора, Фил.
***
Варя вышла из школы в смятении, задумчиво перебирая варежки в руках. Эрик Градов, какая-то бывшая одноклассница, ссора ребят, сегодняшние наркотики, объятия, слёзы – пара часов в школе казались невероятно долгими и противными, как безвкусная жвачка. Варя осуждающе покачала головой: она ведь почувствовала вчера напряжение, застывшее между парнями, но даже не подумала, что они были так близки к ссоре. «Плохая из меня подруга, – поджала губы. – Раз не заметила ничего. Кровь смутила, угу…»
На душе было паршиво. И не только из-за не состоявшейся вчера ссоры – из-за Фила. Эта его история выглядела даже не столько как пересказ вчерашнего вечера, сколько как посыпание головы пеплом. Притом не картинное, а вполне искреннее. И Варе так хотелось взять Фила за руку и наивно шептать, что всё будет хорошо. Не успела: со звонком они едва ли не наперегонки рванули в раздевалки. Почему-то по разным лестницам, словно боясь столкнуться. «Какая глупость!» – за спиной хлопнула дверь, и Варя вздрогнула, едва не выронив варежки.
Обернулась. Жизнь потекла, как в замедленной съёмке – Варя зависла. Перед её глазами друг за другом прошли Светлаков в распахнутом чёрном пальто, за ним – Артём в своей бордовой куртке с зачем-то перекинутой через руки кофтой, замыкал процессию Иванов, на ходу застёгивая куртку с рыжим мехом. Варю никто не заметил, не подвинул. Даже Артём не почувствовал её присутствия, не поднял взгляда с асфальта, лишь встряхнул кофтой. Тогда Варя, едва вернулось мироощущение, дала о себе знать сама.
– Тёма!
Они обернулись. Голос сорвался. Сзади хлопнула дверь. Варя, продолжая сминать в уже озябших руках варежки, торопливо сбежала по лестнице, замерев в полутора шагах от друга. Артём поднял на неё глаза, какие-то утомлённые, опустошённые, и мотнул головой. Варя плотно сжала губы и тоже мотнула головой.
Она вообще-то не верила в судьбу, но столкновения с людьми не могли быть случайными. Варя сделала шаг к Артёму, но его неуловимо задвинул назад Иванов. Под гнётом его жёсткого взгляда Варя невольно поёжилась, и вопрос, в сознании
