Валерий Гусев - Два дундука из сундука
– Не отберут, - уверенно сказал Митёк. - У меня есть разрешение на него самого министра внутренних дел.
– На рогатку разрешения нет.
– Рогатку я не отдам, - сказал Алешка.
Но все обошлось. И обошлось очень неожиданно. Как в книгах писателя Лосева.
Еще на довольно большом расстоянии до пристани мы обратили внимание на довольно большое скопление народа на ней. А чуть в сторонке, возле нашей машины, было нами замечено скопление других машин. В том числе и с мигалками.
– Торжественная встреча героев-победителей, - важно произнес Митёк. - Сейчас нас засыплют цветами и вопросами.
Ни вопросов, ни цветов не было. А было много милиции и других официальных лиц во главе с папой.
Деловые ребята молча приняли у нас задержанных, рассовали их по машинам и куда-то увезли.
Папа был веселый и симпатичный. Он сказал Алешке:
– Эх ты! Обогнал папеньку. Теперь мне ни ордена, ни премии не дадут.
– А мне? - спросил Алешка.
– А тебе - премия, - сказал какой-то дядька. Очень представительный. В черном костюме с жилетом, в золотых очках и с красивым портфелем с кодовыми замочками. - Отвернись, - сказал он Алешке.
Покрутил свои замочки, пощелкал и достал какую-то красивую бумагу и еще какие-то бумажки поменьше. И вручил все эти документы Алешке.
– И что? - спросил он. - Вся премия? Хоть бы апельсин подарили.
– А ты прочти, что здесь написано.
Все кругом улыбались, чрезвычайно чем-то довольные. Алешка полистал бумажки, иронически поиграл бровями и спросил:
– А это кто такой - «вышеозначенный»? Он-то при чем?
– Это ты: Алексей Сергеевич Оболенский, - терпеливо объяснил представительный дядька. - А эти документы свидетельствуют о том, что в банке у тебя имеется личный счет вот на эту сумму. - Он ткнул пальцем в строку.
– Это в баксах? - деловито спросил Алешка. - На башню хватит?
– Что? - Дядька даже немного подпрыгнул. - На какую башню?
– Крыша у пацана поехала, - пошутил кто-то. - От радости.
Тут папа сказал:
– Леха, деньги были настоящие.
– А то я не знал, - фыркнул Алешка.
Все-то он знает!
Папа приехал один, без мамы. Она решила немного задержаться в городе, чтобы сделать всякие покупки к нашему возвращению. Поэтому мы собрались в Митьковом доме типично мужской компанией.
Митёк нажарил три или четыре яичницы и поставил на стол бутылку с желтым напитком.
– Пошли наверх, - сказал мне Алешка, когда мы перекусили. - Все равно они сейчас песни будут петь. А я тебе все расскажу.
В общем-то, мне и так все было понятно, но послушать интересно. Особенно о том, как Алешка догадался, кто скрывает свое лицо под женской одеждой.
Мы повалились на свои «разговорчивые» раскладушки.
– Ты только сигнализацию не включай, - предупредил я.
– Теперь ни к чему, - с сожалением сказал Алешка. - Всех распугали.
И он начал свой рассказ.
Честно говоря, меня почти сразу неодолимо потянуло в сон - легли мы вчера поздно, встали очень рано да еще и навоевались досыта. Поэтому я слушал Алешку одним ухом, а в другом у меня стоял ровный приятный гул. И может, поэтому кое-что я пропустил и не всегда впопад вставлял свои вопросы.
Ну, про деньги - это просто. Сообразить, тем более подслушав, что в целях нашей безопасности два бойца запустили дезинформацию в магазине, - это элементарно. Это даже Ватсон сообразил бы.
Дальше Алешка провернул операцию с похищением сундука. Вот это было интересно. Оказывается, он талантливо «проболтался». Так, чтобы это дошло до Полундры.
Когда одураченные бандиты вскрыли сундук, они первым делом надавали по шее Полундре - как будто это его была вина, что зеленые баксы превратились в пустые бутылки и пробки от пива. Но они были уверены, что денежки мы зажали, - по себе, видно, судили. А сундук прятали в будке для отвода глаз.
Сначала они хотели напасть на наш дом, взять его штурмом и обыскать. Но не решились: ведь в доме полно оружия, и охраняет дом свирепый пес. (Не сообразили даже, что этот свирепый пес позорно «проспал» похищение сундука с бутылками.)
И тут Толстяк Веня вспомнил, что в глубине затона живет на яхте одинокий моряк. Добрый друг писателя Лосева. Вот и пришло им в жадные головы такое дурацкое решение. Они напали на Егоркина ночью, после ожесточенной борьбы связали его и выставили Митьку свои требования. Они не сомневались, что за жизнь доброго друга Митёк не пожалеет никаких денег. Если надо - он и дом продаст. Вот тут они судили явно не по себе.
– А Каркадил? - сквозь сон спросил я.
И тут Алешка меня поразил! Оказывается, он вышел на контакт с Полундрой и привлек его на нашу сторону.
– Он, Дим, неплохой человек. Только глуповатый. Ему все время хочется, чтобы на него обращали внимание. А на что там обращать? Красиво петь он не умеет, рисовать не может, ни одной книги не написал и ни одного доброго дела не сделал. Вот он и выпендривался по своим способностям. Со своей речной шпаной.
Какой глубокий психологический анализ, сказала бы наша мама с восторгом.
– И я его перевоспитал, Дим.
Он еще и воспитатель!
– Он, Дим, почему тельняшку носит? Он хочет моряком стать. Такая у него мечта. В общем, я с ним поговорил по-человечески. И он сказал: «Никакие вы не людоеды. Вы нормальные люди. А людоеды - это всякие крокодилы».
Перед моими закрытыми глазами появилось зеленое болото, из которого торчали зубастые пасти.
– И вот, Дим, еще до того, как началась вся эта история с капитаном Егоркиным, Полундра вдруг мне сказал, что у этой банды появился новый шеф. Атаманша такая. Они ее здорово слушались и боялись. А она очень злобная была и все время ругала их за какие-то свои деньги.
Болото с крокодилами пропало. Я открыл глаза.
– И она им сказала: «Как хотите, а деньги верните! Или я вас всех урою!» Тут я и догадался.
Тут и я догадался! Папа ведь говорил, что Каркадил собирался удрать за границу. А на фиг он там кому нужен без денег. Вот он и вдохновил остатки своей банды захватить бедного капитана и потребовать у Митька выкуп. Даже если бы Митёк не прятал Каркадиловы баксы, он все равно сделал бы все, чтобы спасти друга.
– А потом, Дим, он еще думал, что если Митёк - писатель, то, значит, он богатый человек. А богатых писателей у нас в стране не бывает.
Широко мыслит пацан, политически.
Но тут Алешка сказал такое, отчего я не только окончательно проснулся, но даже сел на кровати.
– Знаешь, что я еще нашел? - спросил Алешка хитрым голосом. - Ни за что не догадаешься!
– Еще один клад?
– Я нашел любимый катер бедного странника. Который Каркадил у него отобрал, помнишь?
– Где нашел? - Спросонок мне даже показалось, что Алешка сейчас небрежно ответит: «В старой собачьей будке!»
– Дим, ты тоже его нашел. Только не догадался. Ну подумай, хоть разок.
Что значит - хоть разок? Намек или оговорка?
Я разок подумал.
– Хочешь, немного подскажу? - хихикнул Алешка.
– Хочу!
– Как назывался катер бедного странника?
Я припомнил:
– «Камелия», кажется.
– Ну вот! - Алешка тоже сел в постели. - А если замазать первую букву краской, что получится?
– Пятно!
– «Амелия» получится!
Класс!
А на крыльце послышались голоса наших мужиков. Они и впрямь уселись на ступенях и стали петь песни. По очереди и вместе. А когда капитан Егоркин затянул мощным голосом «Раскинулось море широко», Митёк обиженно вставил:
– Вот! И про моряков много песен есть, а про писателей нет! Ни одной!
– «Гайдар шагает впереди!» - крикнул Алешка в окно.
На следующий день приехала мама. Очень счастливая, потому и тушь, и зонтики стали реальностью. А мы начали потихоньку готовиться к отъезду.
Митёк загрустил.
– Как же я без вас буду? Совсем одинокий.
– А пчелы? - спросил Алешка. - Они у вас верные, как собаки.
– Да мне и не надо так много верных собак. - И Митёк почесал лысинку на макушке. - А я зато напишу про вас книгу, про ваши приключения.
– Сами напишем! - сказал Алешка. - Дим, напишешь?
– Если бы у меня было два письменных стола…
– И борода, - подсказал Алешка.
– И такой дом…
– Я тебе в башне кабинет выделю. И для твоей книги картинки нарисую. Очень большие.
В общем, размечтались.
Но тут возникли два новых лица: капитан Егоркин и Полундра.
– Вот, сто чертей в глотку, - сказал капитан. - Я этим разбойником займусь.
Полундра послушно кивнул.
– Сначала ты мне поможешь отремонтировать катер и привести в порядок яхту, забодай тебя акула. А потом пойдешь со мной юнгой на Белое море.
Полундра послушно кивнул.
– А там я сделаю из тебя человека. Если не получится, высажу на необитаемом острове. Бычок в томате!
– Ну уж вы, капитан… - пожалела мама Полундру. - Это уж круто.
Тут Полундра замотал головой - мол, не круто, в самый раз. Так мне и надо.
Мама растрогалась.
– Ты меня очень испугался? - спросила она.
Тут наконец-то Полундра обрел дар речи:
