Валерий Гусев - Два дундука из сундука
У Алешки блеснули глаза какой-то догадкой, но выпалил он совсем другое:
– Я говорил, надо было «папашу» захватить на всякий случай. И десяток гранат.
– И рогатку, - усмехнулся Митёк. - Ну все, приступаем к операции по освобождению заложника.
Приступили. Спустились на яхту. Окликнули капитана дальнего плавания. Никакого ответа. Кроме неясного мычания в каюте.
– Врываемся! - скомандовал Митёк.
Писатель, а вроде ребенка.
Митёк рванул дверь рубки, чтобы «ворваться» внутрь, но… Но в руке его осталась изящная дверная ручка - каюта была заперта.
А изнутри опять донеслось невнятное мычание. Похожее на сердитый стон.
Митёк встревожился.
– Нож есть? - спросил он нас.
Алешка молча протянул ему свой карманный ножик.
Митёк раскрыл его и стал шарить лезвием в щели, пытаясь отжать язычок замка.
Удалось. Алешка было ринулся в рубку, но Митёк твердой рукой поймал его за плечо и вернул на место - себе за спину. Распахнул дверь и нырнул в рубку.
Мы, конечно, за ним.
В каюте был не флотский порядок, а какой-то сухопутный разгром. Вещи разбросаны, фонарь разбит, и воняет вытекшим керосином, столик скособочился, и все, что на нем было, валялось на полу. Такое впечатление, что здесь происходила жестокая схватка.
Но капитан Егоркин был жив. Он лежал на своей койке, и за руки и за ноги прихваченный наручниками, грозно сверкал глазами и мычал залепленным пластырем ртом.
Мы бросились к нему. Митёк аккуратно отлепил пластырь.
– Три тысячи чертей! - во весь голос взорвался капитан. - Мы так не договаривались, акула тебе в глотку, Митёк! Я тут всю неделю обрастал ракушками со скуки, а теперь еще какие-то сухопутные крысы напали на меня.
– Егор! - Митёк одну руку прижал к груди, а другую запустил в бороду. - Егор, это не мы. Мы здесь ни при чем.
– Это бандиты, - сказал Алешка.
– А ты тот самый сыщик? - спросил его капитан. - Который должен был меня освободить? Три тысячи чертей! Где ж ты столько времени шлялся?
– Я клад искал, - признался Алешка.
Егоркин с интересом приподнял голову:
– Нашел?
Алешка кивнул.
– Молодец, забодай тебя акула! Да отпустите меня! Спеленали, как треску сетью!
Ключик от наручников мы, конечно, не нашли. Но Митёк сумел их расстегнуть с помощью шила в Алешкином ножике.
Капитан Егоркин сел, с наслаждением растер кисти, а потом, сжав руки в громадные кулаки, решительно встал:
– Пошли, морская гвардия! Сейчас мы их крушить будем. Из орудий главного калибра. Сто рогатых чертей им в глотку!
– Пошли, - кивнул Митёк. - Но не сейчас. Сначала орудия главного калибра к бою подготовим. - И спросил капитана: - Сколько их было?
– Четверо. Один такой… - Капитан пошевелил пальцами. - Такой… все будто улыбается. Будто ему зубы велики, во рту плохо помещаются. Другой - так себе, толстый, в фуражке. Еще один… Этот покрепче всех будет. Вроде как бы охранник у Зубастого. Ну и еще… баба.
– Женщина, - поправил его писатель.
Егоркин подумал, покачал головой:
– Нет, Митёк, не женщина. Баба все-таки.
Позже мы убедились, что он был прав. Но не совсем.
Что ж, личности все хорошо нам известные. Их четверо и нас четверо. У них из четверых - одна женщина. У нас - двое пацанов. Но Митёк и капитан вместе четверых бойцов стоят. Справимся. Только как?
Оказывается, Митёк уже все обдумал.
– Сейчас скрытно передислоцируемся.
– Удираем, что ли? - недовольно уточнил Алешка.
– Меняем месторасположение нашего боевого подразделения, - терпеливо уточнил Митёк. - Готовимся к бою. Как ты думаешь, - спросил он капитана, - они тебя проверять будут? Вернутся на яхту?
– Нет. Во всяком случае не скоро. Баба эта… ну, женщина так и сказала: «Валяйся здесь, пока не протухнешь!»
– Странно. - Митёк опять покопался в бороде. - Занятно. Зачем же они на тебя напали?
Мы это узнали. Очень скоро. На обратном пути.
Мы решили, что Алешка проведет капитана к машине «сухим» путем, а мы с Митьком будем выбираться на лодке. Но едва мы отплыли от дебаркадера и вышли на открытую воду, нам наперерез пошла неторопливая красавица «Амелия».
Сбавила ход у нас на пути. На носовой палубе скалил свои «неудобные» зубы Зубастый Мен.
– Эй вы! - крикнул он. - Писатели и людоеды! Здесь, неподалеку, в укромном месте находится ваш бравый друг. В беспомощном состоянии. Если через двадцать четыре часа вы не вернете украденные у нас деньги, его ждет печальная участь. Он отправится в свое последнее плавание на дно затона вместе со своей дырявой яхтой. Все ясно? Действуйте. Деньги доставить сюда. До единого бакса.
Катер вновь заработал двигателем, плавно развернулся и исчез среди разбитых кораблей.
– Занятно, - пробормотал Митёк.
А мне нечего было сказать - я растерялся. Во-первых, нет у нас никаких денег. Сказать им об этом - не поверят. А Митёк будто прочитал мои мысли.
– Денег у нас нет. Но у них, тезка, нету заложника. По нулям! Меняем стратегию. Будем их брать. Тем более что нужно спасти Егорову яхту. Он о ней сто лет мечтал. И тридцать лет строил. - Митёк взялся за весла. - Полный вперед!
Глава XVIII
Сражение в затоне
Мы собрались в кабинете Митька. Капитан Егоркин, едва вошел, так сразу вцепился в «папашу»:
– Во, это по мне! Патроны у тебя, Митёк, дурные, зато приклад хорош. Как ахну по корме, а после по башке добавлю!
– Три раза, - посоветовал Алешка, бочком подбираясь к «шмайссеру».
– Одного хватит, - уверенно ответил капитан.
– Все не так! - решительно прекратил прения Митёк, садясь за свой левый стол. - Слушать меня!
И он из писателя вдруг превратился в генерала, который у себя в штабе разрабатывает операцию по уничтожению группировки противника.
Я понял, чем писатели отличаются от нормальных людей. Они дольше других остаются детьми. Не всегда это заметно, но рано или поздно проявляется.
Мы выслушали, не перебивая, план генерала Митька. План нам понравился, и мы его утвердили.
Но тут капитан, как самый дисциплинированный из нас, высказал особое мнение. В одной фразе.
– А может, сто чертей им в глотку, в милицию обратиться?
Мы все немного призадумались. Но Алешка первым возразил:
– Я уже обращался, дядя Егор, к ним. По вашему вопросу.
– К тому же, - отметил Митёк, - нам фактически обратиться не с чем.
– Это же вымогательство! - вспылил капитан. - Рэкет!
– Оно так, - задумчиво произнес Митёк. - Но ведь вымогают-то они старые пивные пробки.
– А захват заложника! - рявкнул Егоркин.
– И заложника нет, - вздохнул Митёк.
– Как это нет! Бычок ты в томате! А я кто?
– А ты, Егор, на свободе. Сидишь тут и талантливых людей бычками обзываешь.
Все это, конечно, правильно. Но мне кажется, что Митёк просто очень хочет повоевать. Он пишет в своих книгах о героях, вот и самому хочется героем побыть.
Спор закончился - начались действия. Еще не боевые, но уже военные. Мы погрузили в машину танковый пулемет. «Заодно испытания проведем», - сказал Митёк. Уложили все наличное оружие, даже каску захватили. И рогатку, на что капитан сурово отозвался:
– Пожалуй, это единственное у нас настоящее оружие, а все остальное - побрякушки. Молодец, салажонок.
– Главное наше оружие - вот! - И Митёк постучал себя по лбу.
– Ну, тогда мы потерпим сокрушительное поражение, - пробурчал капитан.
Митёк не обиделся. Писатели на своих друзей не обижаются. Он только сказал, когда забросил в машину лодку и какую-то странную складную треногу:
– Подъем в четыре утра. На поле боя, то есть на море боя, мы должны прийти раньше противника. В этом - залог победы. А если ты, боцман, - это он Егоркину так отомстил, - проспишь, то мы тебя с собой не возьмем.
– Не проспит, - сказал Алешка, - я сигнализацию включу.
– Не надо, - предупредил его Митёк. - Наш морской волк боится сухопутных собак.
Рано утром мы, как отважные партизаны, сели в машину и поехали к месту сражения. Сели, надо сказать, с трудом. Все заднее сиденье было занято оружием, мы с Алешкой еле втиснулись.
Утро было прекрасное. Каким и должно быть утро горячей битвы.
Светило еще не высокое солнце, сверкало в каждой капельке росы - на траве, на листьях деревьев, на крышах домов. Даже капот нашей машины радужно искрился.
– В такое утро, - мечтательно произнес капитан дальнего плавания, - так славно стоять на ходовом мостике и вглядываться в морскую даль.
– В такое утро, - буркнул Алешка, - так славно лежать под одеялом и вглядываться в цветные сны.
В душе я был согласен с Алешкой, но вслух ничего не сказал.
На пристани «Опенки» мы выгрузили наш багаж и двумя рейсами переправили его на яхту капитана. Митёк тут же установил на носовой палубе свою треногу и гордо сказал, оглядев ее:
– Турель!
– Еще какая! - подхватил Алешка, сделав вид, что прекрасно знает, что такое турель.
А Митёк, ни слова не говоря, укрепил на ней танковый пулемет. Взялся за его рукоять и плавно повел стволом от берега к берегу. Здорово получилось. Турель, одним словом.
