Кэти Кэссиди - Черри влюбилась
XXII
Шэй и Ханни мирятся, и Ханни вдруг ни с того ни с его становится совершенно другой, как будто её подменили. По утрам спускается к завтраку, улыбается, поддерживает разговоры, помогает Шарлотте обслуживать постояльцев, даже со мной общается. Хорошо, пускай мне адресуются лишь фразы вроде «Передай джем», но всё равно такое странное поведение как-то напрягает.
– Она что-то замышляет, – мрачно говорит Шэй. – Что именно, не знаю, но точно замышляет.
Скай, Саммер и Коко не столь подозрительны.
– Наверное, Ханни просто рада, что отправится в Лондон к отцу, – высказывает мнение Скай, – к тому же в одиночку, без нас. Она уедет на следующий день после «Шоколадного фестиваля» и останется у папы на три дня. У них запланирован поход в театр, шопинг на Оксфорд-стрит, музеи-галереи и всё такое. Видимо, папа решил наконец уделить время старшей дочери.
– С чего бы это? – недоверчиво прищуривается Саммер.
– С того, что Шарлотта позвонила ему и попросила оказать Ханни «отеческую поддержку», – грустно произносит Скай. – Вряд ли бы папе самому пришло в голову что-то подобное.
– По крайней мере, Ханни повеселела, – резюмирует Коко.
– Надеюсь, на этот раз папа не отменит встречу, – говорит Скай, – иначе нам совсем житья не станет от старшей сестрицы.
В этом с ней все полностью согласны.
Неизвестно, как долго продержится благодушие Ханни, однако её позитивный настрой помогает развеять тёмную тучу, нависшую над Танглвуд-хаусом со дня нашего приезда. Всё кажется не таким сложным и даётся меньшими усилиями.
Специально нанятый электрик помогает провести электричество в бывший гараж; постепенно привозят оборудование, хотя установку полной линии по производству шоколада придётся отложить до окончания «Фестиваля еды». Сейчас папа разрабатывает рецептуру начинки восьми видов конфет, которые будут приготовлены к фестивалю. Свёкла и карри в рецепт не входят, зато есть чудесная начинка из вишен, тех самых, которыми усыпаны ветви деревьев над кибиткой.
Мы – и Ханни в том числе – придумываем, как назвать конфеты. Выходит очень даже завлекательно: «Клубничный вихрь», «Тайна мокко», «Бочка виски» и «Влюблённая вишня». Последнее название заставляет меня смущённо краснеть, потому что оно довольно близко к правде, ведь моё имя значит «вишня».
До «Фестиваля еды» всего неделя, и суеты становится всё больше. Шарлотта почти закончила оформление веб-сайта, мы украсили деревья в саду дополнительными фонариками, а ещё смастерили и развесили целые километры гирлянд. Приезжает большой ящик картонных заготовок под коробочки, которые папа с Шарлоттой покрывают яркими мазками акриловой краски. Ханни предложила использовать капиллярные ручки золотого и серебряного цветов, чтобы расписывать коробочки цветами и сердечками, а также добавлять слова «вкус», «восторг» и «шоколадный рай».
– Отлично, – хвалит её папа. – У тебя настоящий талант.
– Ты правда так считаешь? – мило улыбается Ханни. – Спасибо. Всегда рада помочь.
Странно, почему мне до сих пор хочется зарядить ей пощёчину? Наверное, я слишком вредная и злопамятная девочка.
Ну вот, я застряла: склеиваю расписные коробочки. Это самое противное занятие! Мы с близнецами и Ко ко целыми днями аккуратно сгибаем картон по линиям-насечкам и вставляем «хвостики» в пазы, потом выстилаем готовые коробочки золотистой папиросной бумагой и аккуратно складываем их друг на друга, чтобы в день праздника наполнить свежими шоколадными трюфелями. Нам приходится нарезать миллион алых шёлковых ленточек, сложить миллион красочных рекламных брошюр, рассказывающих, что такое «Шоколадный сюрприз» и как заказать наши конфеты через интернет. Да, все эти действия мы выполнили по миллиону раз – во всяком случае, так нам кажется.
Папа по десять часов в день трудится в цехе, делает шоколадную массу и начинки, окунает, украшает, охлаждает – в общем, готовится к субботе. В глазах у него светится надежда, он выглядит очень счастливым.
Скай воплощает в жизнь свой замысел насчёт гадания на шоколадных конфетах. Старый аквариум Пирата она набила серебряной фольгой, остатками золотой бумаги, щедро обсыпала блёстками и перевернула: получился магический шар.
– Я буду читать судьбу по линиям на руках, вглядываться в хрустальный шар и сообщать человеку, трюфель с какой начинкой принесёт ему удачу, – поясняет она. – И тогда, надеюсь, все побегут к Пэдди тоннами скупать наши конфеты.
– Ты – гений, – говорю я.
– Как думаешь, надо принарядиться? – советуется со мной Скай. – Может, надеть огромные серьги в форме колец и цыганскую шаль?
Саммер отрывается от книги о балете.
– Как насчёт костюма шоколадной феи? Коричневая с белым балетная пачка, крылышки, коричневые атласные пуанты и волшебная палочка. Вообще-то мы все можем выступить феями. Будет прикольно!
– Так и сделаем, – соглашается Скай. – Наденем коричневые бархатные топики с бретельками из лент и пышные юбки из тюля в несколько слоёв, коричневого и молочного цвета. Я сама приготовлю костюмы, у меня получится!
– Ну а у меня полно старых балеток, – радостно подхватывает Саммер. – Правда, они поношенные, но мы же всё равно будем их красить.
– У меня остались прозрачные крылышки, – подаёт голос Коко. – Ещё одна пара лежит в ящике с маскарадными костюмами. Остальные я раздобуду.
Я кусаю губу. Сестёр Танберри легко представить в образе шоколадных фей: золотоволосые, улыбчивые, уверенные в себе. А вот я… У меня в ушах до сих пор стоят слова Ханни о том, что я никогда не впишусь в эту семью.
– Что случилось, Черри? – спрашивает Коко, заметив моё выражение лица.
– Это… насчёт шоколадных фей. Я тоже буду в костюме?
Саммер устало закатывает глаза.
– Вот тебе и раз. Ну конечно, и ты тоже. Думала, мы позволим тебе сорваться с крючка? Нет уж, вместе так вместе.
Саммер уезжает в город на урок балета и привозит оттуда нежный бархат цвета какао и десятки метров молочного и золотисто-коричневого тюля. Мы немедленно принимаемся за работу. Скай шьёт пять топиков на бретельках из лент, Коко мастерит волшебные палочки: нашла в саду пять ровных веточек, разрисовывает их серебряной краской и прикрепляет сверху картонные звёзды, покрытые блестящим клеем. Ну а я собираю на леску слои тюля, которые потом нужно будет пришить к широкой эластичной ленте. Саммер красит старые балетки глянцевитой коричневой краской и пришивает к ним атласные ленты шоколадного цвета.
– Мы будем выглядеть шикарно! – пророчит Скай. – Целая стайка девочек-конфеток, шоколадных сестричек.
Пожалуй, она права.
XXIII
Я просыпаюсь от печальных звуков гитары и запаха дыма за окном кибитки. Распахиваю дверь. Потрескивает маленький костерок, на углях поджариваются кусочки зефира, которые Шэй насадил на палочки.
– Привет, – здоровается он.
– Привет.
– Ханни выносит мне мозг, – жалуется Шэй, аккуратно переворачивая зефир. – Совсем на себя не похожа. Уж лучше бы она была буйной истеричкой, как раньше. Серьёзно, если бы не ты, я бы давно с катушек съехал. Как всё-таки приятно общаться с человеком, который не витает в выдуманном мире.
Я сдерживаю желание расхохотаться.
– Шэй, ты сейчас обо мне говоришь? Ты вообще меня не знаешь! Да я с самого детства живу в моём выдуманном мире.
– Но твой мир мне нравится, – с улыбкой произносит Шэй. – И я многое о тебе знаю – о твоих родителях, детстве, о том, что делает тебя тобой.
– На твоём месте я бы особенно не рассчитывала на эту информацию. Может, это всё сплошные фантазии.
– Может, – соглашается Шэй. – И что с того?
Мы едим жареный зефир, Шэй играет на гитаре, потом я спрашиваю, как ему работается у отца, и он отвечает – как обычно, то есть ужасно.
– Сегодня утром папа заставил меня целых два часа счищать ракушки с бортов лодки, – рассказывает Шэй. – Затем лодку нужно было покрыть защитной краской, страшно вонючей, а после этого я повез толпу туриков в пещеры.
– Я бы тоже хотела их увидеть, – мечтательно протягиваю я, – в смысле пещеры. Скай говорила, туда сложно попасть по суше, верно? Вроде как есть только одна крутая и опасная тропинка в скалах.
– Да, и вдобавок пешком добираться очень долго, – кивает Шэй. – Как-нибудь я свожу тебя туда на лодке.
– Обеими руками за.
Шэй вешает гитару на сук и подбрасывает ветки в костёр.
– Ты вообще спишь? – интересуюсь я. – Или только работаешь, играешь на гитаре и сидишь в темноте у костра? По-моему, ты ведёшь ночной образ жизни, как лисица или сова.
Шэй смеётся.
– Всё, ухожу. Отец и так ругается на меня за поздние возвращения. Если я буду гулять до утра, он чертовски разозлится. Папа до сих пор не разрешил мне помогать вам на «Шоколадном фестивале». Не понимает, что это рекламный ход, и считает всю затею бредовой, даже слышать ничего не желает.
– Надеюсь, он передумает.
