Альма - Леонид Анатольевич Сергеев
Я показал на машину, где из салона встревоженно выглядывала моя рыжая подопечная.
— Симпатичная, — улыбнулась Нина Ивановна, когда я вывел Альму и она, увидев свою новую хозяйку, вильнула хвостом и два раза негромко тявкнула.
— И вы Альме нравитесь, — пояснил я Нине Ивановне значение гавканья (я неплохо изучил собачий язык и при общении людей с собаками работаю переводчиком).
— Мы подружимся, — по-прежнему улыбаясь, сказала Нина Ивановна.
— А если не подружитесь, не сойдётесь характерами или ещё что, сразу звоните мне. Я приеду, заберу Альму, подыщу ей другого хозяина.
— Подружимся! — уверенно заявила Нина Ивановна.
— Хорошо бы, — я открыл дверь машины. — Садитесь, отвезу вас в Зеленоград.
— Нет-нет, спасибо, — покачала головой Нина Ивановна. — Меня в машине укачивает, да и соседка недавно ехала в такси и попала в аварию. На автобусе удобней и безопасней. В это время автобус полупустой, идёт всего-то сорок минут и подходит прямо к дому. Так что спасибо.
Нина Ивановна взяла поводок Альмы:
— Пошли, подруга!
Несколько секунд Альма растерянно топталась на месте, смотрела то на меня, то на Нину Ивановну, не в силах решить, с кем ей остаться.
— Пошли, пошли, подруга, — Нина Ивановна потянула Альму за поводок и, попрощавшись со мной, заключила: — Не беспокойтесь, всё будет хорошо!
— Ну будь счастливой, девочка! — погладил я Альму на прощание.
Когда они садились в автобус, Альма обернулась и посмотрела на меня долгим и, как мне показалось, погрустневшим взглядом. Этот взгляд преследовал меня всю обратную дорогу. «Может, стоило её оставить у себя», — подумалось, но тут же я отогнал эту мысль — всех бездомных не приютишь. К тому же я никогда не держал собак-девиц и не представлял, каково с ними. Да если ещё появятся щенки, кто возьмёт беспородных?
Глава третья
Некоторые размышления о «гражданах собачьего племени»
До весны я несколько раз звонил Нине Ивановне, и всегда она радостно сообщала, что живут они с Альмой дружно, по вечерам гуляют вокруг птицефермы, что Альма подросла и выглядит, «как принцесса», потому что ест «всё самое лучшее».
— Вообще живёт у меня, как сыр в масле, — заключила Нина Ивановна. — У неё райская жизнь, любая собака позавидует.
Однажды весной, когда всё блестело, сияло, сверкало, шумело и гремело, я решил съездить на дачу, чтобы «расконсервировать» её, но в основном — чтобы пройтись по лесу, подышать свежим воздухом. Заодно я решил заехать к Нине Ивановне, посмотреть на Альму, благо, Зеленоград недалеко от нашего посёлка. О своём плане я сообщил Нине Ивановне по телефону. Неожиданно она пришла в некоторое замешательство:
— А зачем? — услышал я в трубку. — Альма уже забыла вас, к чему ей лишние волнения?
Я начал объяснять, что «Общество защиты животных» всегда следит за судьбой своих подопечных и что мне уже звонили, спрашивали об Альме (это было правдой).
— Ой, так неожиданно! Ну хорошо… — нехотя согласилась Нина Ивановна. — Только вы назовите точное время, когда приедете, а то мало ли что…
Это «мало ли что» насторожило меня.
Птицеферма находилась несколько в стороне от Зеленограда; с ней соседствовало несколько четырёхэтажных домов, в которых проживали работники фермы. В назначенный час я подъехал к дому Нины Ивановны и позвонил в квартиру. И сразу услышал лай. Нина Ивановна открыла дверь, и я увидел Альму. Она сразу узнала меня — отчаянно завиляла всем телом, запрыгала на одном месте, ещё громче залаяла. А вот я узнал её с трудом. За прошедшие три месяца она сильно подросла, но выглядела очень худой, и в её глазах я заметил какие-то болезненные искорки. Но что особенно меня поразило — она была привязана к ручке входной двери.
— Здрасьте, проходите, пожалуйста! — проговорила Нина Ивановна с менее приветливой улыбкой, чем раньше, — чувствовалось, она не очень рада моему визиту.
Поглаживая Альму, я спросил:
— Что Альма так весь день и сидит у двери?
— Я держу её в коридоре, потому что в комнате на полу ковёр, может испачкать… И почему весь день? — обидчиво произнесла Нина Ивановна. — Я же говорила вам — утром и вечером мы с ней гуляем. И обедаем вместе, я в обед прихожу домой…
Я заглянул в пластмассовое ведро рядом с Альмой — в нём были отруби, которыми кормят поросят и коров. Стало ясно — для жителей фермы держать собаку на привязи в порядке вещей; у них собака не член семьи, а сторож.
Уезжал я в скверном настроении — жизнь Альмы оказалась далеко не райской. «Но всё-таки, — размышлял я, — она живёт в доме, в тепле, и Нина Ивановна выгуливает её и наверняка разговаривает с ней, а не только отдаёт команды. Возможно, даже Нина Ивановна любит Альму, по на свой „птичий“ манер, без всяких нежностей — так относятся к привычной, но не очень ценной вещи, которую если и теряют, то особенно не огорчаются. Таким людям, как Нина Ивановна, не дано понять, что у Альмы тоже есть душа и, несомненно, более чувствительная, чем у самой птичницы.
Порой не известно, что лучше для „граждан собачьего племени“: спокойная, безбедная, но однообразная жизнь, без общения с сородичами, без романтических приключений, без воспитания потомства, или свободная жизнь с постоянными поисками еды и ночлега, со многими опасностями (бездомные собаки редко живут больше трёх-чётырех лет, чаще попадают под машины или их отлавливают собаколовы).
Глава четвёртая
Птичница показывает своё истинное лицо. Сторож Тихон и несчастные охранники грядок
Через месяц по пути на дачу я заехал к Нине Ивановне снова. Заехал без предварительного звонка, благо, было воскресенье, и я решил: если и не застану Нину Ивановну,