Тосико Кандзава - Рассказ о том, как бабушка была мышью-малюткой
Жаба то открывала, то закрывала фиолетовые веки:
"Я знаю. Ты ищешь мышонка по имени Кай, окрашенного в цвет заката. Но, девочка, Кая поймали. Вчера вечером его съела сова".
"Неправда! - воскликнула я. - Кай умер? Почему ты это говоришь? Лучше бы тебя поймал и съел ворон!"
Готовая вот-вот заплакать, повторяя имя Кая, я побежала по тропинке, поросшей травой. Спрашивала у стрекозы, сидящей на листе гречишника, у трясогузки, стучащей хвостом по камешкам на берегу реки: "Не видели ли вы Кая? Где Кай?" Однако стрекоза только вращала глазами. Трясогузка что-то считала: "Один, два, три... Если предсказывать судьбу по моему хвостику, то это число плохая примета. Оно несчастливое". Я прямо похолодела от страха.
"Кай, где ты?" - звала я. В ответ лишь заунывно пел ветер и шумела река.
Я стояла с дрожащими усиками, готовая вот-вот заплакать, и большая синица сказала мне: "Я видела Кая. Но это было вчера. Он собирал землянику на том берегу реки. Да, он ещё хохотал вовсю. Играл с зайчатами. Потом отдал ягоды большой старой лесной мыши и убежал".
Даже услышать такое - было уже хорошо.
Я бросилась к реке. Поплыла туда, где плавал Кай, ныряла на дно. В реке Кая не было. На воду спустились сумерки. Отнесённая течением, я выбралась на берег немного в другом месте. Оглядываясь по сторонам, я шла по долине реки. Влажная земля, казалось, присасывалась к моим лапкам.
"Кай, где ты?"
Кай говорил, что золотое сердце - это то, которое всегда сияет. Однако, если Кай умер, то и моё сердце погасло навсегда, думала я.
Я стояла посреди поросшей кустарником долины реки, вытянув спину, подняв нос кверху. "Пи-пи-пи!" - вот так я его звала. Ещё раз: "Пи-пи-пи!"
Надеялась, вдруг Кай откликнется.
Но в этот момент меня внезапно охватило дурное предчувствие. Я без памяти кинулась бежать и юркнула в щель в каменной ограде. И одновременно раздался голос: "Пи!" Я вся похолодела. "Это Кай? Или тогда кто же?"
Сколько же я просидела, затаив дыхание!
Через некоторое время мне стало невмоготу, и я выбралась из своего убежища. Кусты стали ещё темнее, чем раньше, дул ветер, и они стелились, как дым.
Вдруг мне показалось, что кто-то стонет от боли. И стон раздавался из маленькой щели в той же самой стене, где пряталась я.
В этот момент раздалось: бум! Наклонившись вперёд, Нао ударилась подбородком о стол.
Хотя она и подпирала щёки руками, но слишком сильно навалилась на них, и локти соскочили. Нао подняла глаза и спросила:
- Ну, и что там оказалось?
Бабушка выпрямилась, откинулась на спинку стула и глубоко вздохнула:
- В этой щели был Кай.
- Вот это да... - отозвались дети.
- Я пыталась помочь Каю подняться, - продолжала бабушка низким голосом. Кай открыл глаза, он был очень слаб, но, поняв, что это я пришла, сказал: "Всё в порядке, малышка".
"Ой, ой, так сильно пораниться!" - Я стала слизывать кровь на ранках у него на спине. Затем, вспомнив, что растущая около каменной стены трава - это камнеломка, принесла её и приложила к ранам, и ещё положила ему в рот целебных листьев. Кай был совсем обессиленным, однако мне показалось, что он успокоился.
Я спросила: "Кто тебя так поранил?" "Помнишь, я сказал тебе: берегись, малышка?" Сокол тогда кружил в небе. Он охотился не за Каем, а за мной! Я убежала, а Кай из-за меня чуть не погиб.
Золотое солнце уже село и скрылось из виду, но наши сердца были переполнены счастьем и действительно были золотыми...
- Бабушка, спой песенку Кая, - Нао снизу вверх посмотрела на бабушку.
- Помолчите, - сказала Мана.
- Да, да, тише! - попросила и бабушка.
Затем посмотрела через распахнутую стеклянную дверь. Дул ветер, шевелил ветви дерева с грецкими орехами.
И вдруг под небом, где гулял тёплый ветер, раздался ласковый голосок: "Пи-пи-пи..."
Бабушка закрыла глаза, положила руки на колени и надолго замолчала...
