Тосико Кандзава - Рассказ о том, как бабушка была паровозом

Кандзава Тосико

Рассказ о том, как бабушка была паровозом

Тосико Кандзава

Рассказ о том, как бабушка была паровозом

- Мио первая, Мио первая! - раздается голос около веранды, огибающей бабушкин дом. И опять топот ног.

- Мана вторая!

- Неправда, вторая Нао. Нао вторая!

- Что за спор? - выглянула бабушка.

Мана, Мио и Нао совсем запыхались от бега, только и твердят: "Жарко, жарко!"

- Переправлялись через речку, пробирались сквозь заросли, - говорит Мио, повернув к бабушке разгоряченное лицо.

Мио младше Маны на год и учится в четвёртом классе, но она довольно рослая девочка.

- И вы тоже бежали что есть мочи? - спрашивает бабушка, посмотрев на примчавшихся позже Юю и Такуя. - Давайте-ка в дом, отдохните. Мама Маны привезла вам холодный ячменный чай и осибори (Влажное полотенце для обтирания рук и лица. - Пер.). Кто хочет умыться?

Все, толкаясь, стали проходить с веранды в гостиную.

- Юю, ты, я вижу, стал совсем большим мальчиком. А загорел-то как! Совсем чёрный, как маленький паровозик!

Чем-то ей ужасно понравился маленький Юю. За ним стоял худой белолицый Такуя. Похоже, вся толпа ребятишек расшевелила в ней желание рассказать что-нибудь необыкновенное.

- Такуя стоит вплотную за Юю. Поэтому он будет пассажирским вагоном. Еще, пожалуй, нужен грузовой вагон с багажом. Кто им будет? - издалека начала бабушка.

Одно осибори она дала Юю, а другим начала обтирать лицо Такуя от лба до подбородка. Потом сказала ему:

- На-ка, лучше сам это сделай.

В это время где-то раздалась трель соловья. Вслед за ней послышался голос кукушки.

- Соловей поёт, а это кукушка. - Усевшись в кресло, бабушка напевно проговорила: - Ку-ку, ку-ку, ку-ку... Действительно, вспоминаю.

- Что, бабушка? - спросил вытирающий лицо Юю, приоткрыв один глаз.

- Когда-то давным-давно, - неторопливо продолжала она, - я бегала целый день по полям. Пел соловей, кричала кукушка, колыхалась трава, цвели розы. Берёзы на ветру шелестели, а танцующие деревья изгибали ветви, как балерины свои гибкие руки. Я бежала, бежала и очень громко свистела!

- Неужели, бабушка? - Обтерев лицо, Юю ошеломлённо смотрел на неё.

- Да, от деревни до города я добегала за два часа! Пихтовая роща была такой густой, что даже днём было темно и видневшееся надо мной небо казалось узкой речкой.

Ох, помню - бегу, мне жарко, из травы вдруг выскакивает полевой заяц, пробегает лиса, бывало, с ней вместе - очаровательные лисята. Нарочно сбавляю скорость, жду их и потом бегу наперегонки. Чух-чух-чух-чух, - разве это не здорово? Постепенно набираю скорость.

- Это похоже на игру в поезд. Чух-чух-чух-чух! - засмеялась Нао. Прямо-таки локомотив! Да, чёрный, блестящий. От его гудка воздух дрожит. Паровоз бежит, с треском сжигает уголь, выдыхает со свистом пар. Дым валит, и я думаю, добрая половина облаков на небе сделана из этого дыма.

- Всё верно, - бабушка медленно обвела взглядом лица детей и сказала так, будто раскрывала страшную тайну: - Да, ваша бабушка давным-давно была... после этого, сделав паузу, докончила, - паровозом!

- Что?! - На мгновение все онемели, а затем начали громко смеяться: Бабушка была паровозом, была паровозом, ха, ха, ха!

- Ах, - бабушка чуть смутилась. - Нет, я была маленьким паровозом, ездила по полевой железнодорожной ветке и возила уголь из деревни в небольшой городок. О, эти старинные времена! Вагоны, которые я тащила за собой, были тоже маленькими. А железнодорожное полотно было узким, это была короткая одноколейка. Однако это был хотя и маленький, но настоящий поезд. Полная энергии, я тянула за собой вагоны: чух-чух-чух, пых-пых! Выпуская клубы дыма, я пробегала через лес, бежала по равнине. Мне это нравилось. Я приносила пользу.

- И у тебя, наверное, был машинист? - спросил Такуя.

- Да, был машинист и помощник - ученик машиниста. Оба были молодыми, вернее помощник вообще был краснощёким мальчиком. Он кидал уголь в топку. Уголь погружен, посадка закончена, пассажиры расселись по местам. "Поезд отправляется!" - раздаётся голос дежурного. Я покидаю деревенскую железнодорожную станцию. Смотритель бьёт в станционный колокол и ждёт, пока я проеду. Завидев меня, мальчишки всегда махали мне руками. Маленькая деревенька кончается, а дальше лес, поля... Пых-пых-пых. Пых-пых-пых. Чух-чух! Рельсы прорезают лес и тянутся до города на берегу моря. Когда бежишь, кажется, что поверхность земли мягко колышется.

И Такуя, и Юю, раскачиваясь взад и вперед, повторяли: "Чух-чух-чух. Пых-пых".

Неожиданно бабушка сказала:

- Пшшш... Я бегу среди цветущих роз, переправляюсь через маленькую речку, и, когда въезжаю в берёзовую рощу, впереди показывается одиноко стоящий на отшибе домик. Здесь я сбавляю скорость. Неподалёку стоят женщина в соломенной шляпе и маленькая девочка. Завидев меня, они бегут - в мою сторону. Прикрепив фуросики дзуцуми (сверток, завернутый в цветной платок. - Пер.) на конец палки, протягивают его.

"Братишка!" - кричит девочка.

"Порядок! - ученик поймал узелок. - Мама, спасибо. И тебе, Юки, тоже".

- Догадался! - воскликнул Такуя. - Это были мама и младшая сестрёнка помощника машиниста, и они передали ему завтрак.

- Вообще-то летом было хорошо, но зимы были тяжёлыми. Дует ветер, идёт снег. Кругом только белая равнина. Уже нелегко разглядеть, где находишься. Всё тело дрожит мелкой дрожью и болит. Но горящий уголь придаёт силы, и я бегу.

Если, не сбиваясь, настойчиво бежать всё время прямо по рельсам, безошибочно доберёшься до города. И машинист тоже должен мужественно стоять, не закрывая глаз на пронизывающем ветру, в котором смешались дым, сажа и снег. А угля расходуется в два раза больше, чем летом.

Когда бушует метель, впереди ничего не видно. И если навалит много снега, оказываешься в тупике. Н-да, больше и шага не сделаешь. Я останавливаюсь, и машинист с учеником, спрыгнув на землю, разгребают снег лопатами. Пассажиры тоже помогают, и я наконец трогаюсь с места. Ведь если не доставишь уголь, остановится завод, не будет топлива для домашних печей. Замрёт жизнь города. Дети будут мёрзнуть. Надо, надо поднатужиться!

Собрав все силы, продвигаюсь вперёд. В заваленный по самые крыши снегом город я прибываю с опозданием на целый час, но все рады, все говорят: "Спасибо!"

- Бабушка, ох ты и старалась! - сказал Юю.

- Да. Пожалуйста, подайте мне ячменный чай. - Нао, налив в стакан чаю, передала его бабушке. - Спасибо. У меня действительно пересохло в горле.

Мурлыкая что-то, бабушка пила чай.

- Да, так вот... Снова наступало лето, а за ним осень. Скоро перелётные птицы должны были лететь на юг. Рядом с приморским городком на озере жили лебеди. Белые и чёрные лебеди и дикие утки. Когда они улетали, я провожала их прощальным гудком: "Ту-ту!"

Так-так. Вспоминаю...

В холодной высокой траве стояла девочка и махала красной тряпкой. Что там случилось? Медленно-медленно я останавливаюсь.

"В чём дело?" - спросил ученик, высунувшись из поезда. Это была его младшая сестра. Он не мог на неё сердиться, но сделал строгое лицо.

"Братец, помоги!" - На руках она держала белоснежного лебедя. Он хлопал крыльями и никак не мог взлететь. Наверное, был ранен.

Остановить по такому случаю поезд! Но машинист не рассердился. Он спрыгнул с паровоза и взял лебедя.

"Наверно, сломано крыло. Хорошо, отвезём в город. Рядом со станцией есть человек, который разбирается в птицах".

Так мы повезли лебедя лечиться...

А на обратном пути, когда проезжали мимо дома ученика, опять увидели его сестрёнку. Она громко кричала: "Дяденька, дяденька машинист, спасибо за лебедя!"

В полученном на следующий день завтраке был и свёрток для машиниста. Кроме всего прочего там была даже банка брусники с сахаром, которую собрала девочка.

Прошло несколько дней, и, когда опять проезжали мимо домика, машинист, оттеснив ученика, высунулся наружу и прокричал: "Эй, тебе подарок от лебедя! Он поправился и улетел на юг. Передавал тебе привет и беспокоился, не простудилась ли ты".

Машинист бросил девочке что-то завёрнутое в бумагу.

На следующий день стояла прекрасная ясная погода. Горы уже сверкали снежной белизной, в тени деревьев появился тонкий ледок.

В этот день плоды японской рябины алели ярче, чем обычно, и девочка смеялась, повязав ленту на коротко остриженные волосы.

"Смотрите, смотрите! Дяденька, братец, смотрите! - Девочка бежала, и лента развевалась в волосах. - Лента от лебедя!"

Может, и в самом деле лебедь купил эту ленту и попросил передать её девочке?

Опустив руки на колени, бабушка лукаво посмотрела на детей.

- Бабушка, что-то непонятно. Ведь лебедь, наверное, не может купить ленту, - сказала Нао.

- Почему же? Если бабушка могла быть паровозом, то лебедь уж наверняка мог купить ленту, - смеясь, ответила бабушка.

- Послушай, бабушка, а ты уже больше не будешь поездом? - спросил Такуя.

- Почему ты об этом спрашиваешь?