Яан Раннап - Агу Сихвка говорит правду
И все как один сделались коллективистами и на большой перемене переставили свой компот на стол класса "а", чтобы наши соперники наелись до отвала и не смогли бегать.
Человек предполагает, бог располагает, говорит бабушка Кийлике, и это верно, хотя бога не существует.
Если бы преподаватель физкультуры провел бег сразу же после большой перемены, как было запланировано, мы бы непременно, благодаря коллективизму, опередили шестой "а", но соревнование было отложено.
Я написал, что спорт - великий воспитатель коллективизма, и привел тому примеры. Какой вид спорта больше всего воспитывает коллективизм - сказать трудно. Я лично думаю, что это лыжи, потому что на лыжных соревнованиях частенько более слабых лыжников тащат за собой на буксире и так приводят к финишу, если это командные состязания, как, например, Кейлаский марафон. Но Кийлике утверждает, что в смысле воспитания коллективизма еще лучше зимнее плавание, потому что "моржи" всегда держатся вместе - сначала в проруби, потом в больничной палате.
Поскольку был звонок, я уже не успеваю написать заключение.
КАК Я ПОЛУЧИЛ ДВОЙКУ ПО ПРИРОДОВЕДЕНИЮ
(Домашнее сочинение пионера Агу Сихвка на заданную тему)
ПЛАН СОЧИНЕНИЯ
1. Дружба с Юханом Кийлике.
2. Приятель с приятеля сдирает шкуру.
3. Случай с моим одеялом.
4. Кийлике бежит среди ночи в школу.
5. Каменным углем нельзя топить железную печь.
6. Заключительное слово.
Если рассказывать все, как оно было, по порядку, я должен начать с прошлой осени. В первый же день учёбы, когда наш любимый шестой класс был уже весь в сборе, ко мне подошёл Юхан Кийлике и сказал:
- Послушай, Агу, давай дружить, сядем в этом году за одну парту.
В пятом классе я дружил с Сулевом Калкуном. Но летом Сулев взял у меня на время велосипедный насос со шлангом, а вернул без шланга. Мы с ним поссорились, и наша дружба кончилась. Я ничего не имел против нового друга и ответил:
- Ну что же, Юхан, давай. Я согласен.
Теперь я должен рассказать о дне своего рождения, который был седьмого октября. Отец подарил мне десять рублей и разрешил купить на них, что я захочу. Я собирался купить себе волейбольный мяч и сетку, но мой новый друг Юхан Кийлике пошёл со мною в магазин и уговорил меня приобрести снасти для ловли рыбы. И я купил за три рубля спиннинг, потом ещё катушку для спиннинга вместе с леской - это тоже стоило три рубля. И ещё две дорожки, за них я заплатил пятьдесят копеек. Кийлике тоже купил себе спиннинговую катушку, он занял у меня для этого два рубля пятьдесят копеек Юхан Кийлике обещал вернуть долг, когда день рождения будет у него самого. Как только мы вышли из магазина, Кийлике предложил не откладывать дела в долгий ящик, а попытать счастья на рыбалке немедленно. Мы сказали себе "ни пуха ни пера!" и отправились к реке Арту.
На берегу Кийлике смастерил себе спиннинг из орешины и нескольких кусочков проволоки. Потом сказал:
- Чего это мы просто так дурака валяем. Давай соревноваться, кто больше рыбы поймает.
Он решил пройти немного вверх по течению реки. А мне пришлось остаться на Сомбуской излучине, потому что после первого же заброса блесны леска у меня запуталась, и я никак не мог намотать её обратно на катушку.
Через некоторое время я услышал громкий возглас Кийлике. Мой друг сообщил, что у него на крючке добыча. Юхан вытянул из воды большую рыбину. Это была щука.
Я сразу пошёл на то место, где стоял Кийлике, чтобы покидать там блесну, а Кийлике вернулся на Сомбускую излучину, где прежде ловил я. Через некоторое время он снова крикнул:
- Что-то есть!
И он вытянул ещё одну щуку, точь-в-точь такую же, как первая.
Минут через десять блесну Кийлике схватила третья рыбина. Но когда он тянул её к берегу, она застряла в камышах и сорвалась с крючка.
Настроение у Кийлике сразу испортилось, и он заторопился домой. Мы стали собираться, но не успели ещё смотать удочки, как Юхана Кийлике окликнул старик, который удил неподалёку:
- Эй, мальчик! Давай, неси рыбу назад! Долго ты её показывать будешь? - И старик быстро зашагал в нашу сторону.
Я понял, что Кийлике вытаскивал из воды всё время одну и ту же щуку. Он попросил её у старика на время, будто бы для того, чтобы показать мне. А теперь эта щука - на дне реки. Я боялся, что старик раскричится. Но старик кричать на нас не стал. Оказывается, он получил от Кийлике в залог рубль. Рубль этот, разумеется, был мой. Последний рубль из тех десяти, которые отец подарил мне на день рождения. Всю дорогу домой во мне так и кипела злость на Кийлике. Я сказал:
- Теперь мне ясно, как приятель с приятеля шкуру сдирает.
- Из-за этого ещё не стоит злиться, - ответил Кийлике. Я возмутился:
- Как это не стоит, если всё, что ты говоришь, сплошной обман?
Кийлике возразил:
- Никакой это не обман. Это - розыгрыш. Настоящие друзья всегда друг друга разыгрывают.
Но потом Кийлике сказал, что так и быть, пусть будет, как я хочу, он не станет больше подшучивать надо мною. Пускай у нас будет дружба без розыгрыша. И я перестал на него сердиться.
Но своего слова Кийлике не сдержал. Это выяснилось, как только мы поселились на зиму в интернате. Всем известно, что жилые комнаты учеников в то время находились ещё в старом здании, отдельно от нового школьного корпуса, который выстроили на другом конце посёлка. Так вот, Кийлике среди ночи поднялся с постели, зацепил крючком блесны угол моего одеяла, снова лёг и начал крутить катушку спиннинга. Я натяну на себя одеяло, только успею задремать, а оно снова сползает на пол. И так раз десять подряд.
Это был уже второй розыгрыш, который устроил мне Кийлике. И я не мог этого так оставить. Надо было что-нибудь выдумать и расквитаться с другом. Вначале я хотел потихоньку среди ночи зашить рукава куртки и штанины брюк Юхана Кийлике. Но нитка оказалась очень толстая и не пролезала в иголку - это может подтвердить Виктор Каур. Тогда я разработал другой план: сунуть в ботинок Кийлике дохлого мышонка. Но этот план тоже оказался неудачным. Мышонка взять было негде.
Как всем известно, по внутреннему распорядку нашего интерната ученики ложатся спать в половине одиннадцатого вечера, а в одиннадцать в интернате уже должен царить ночной покой. Однажды, когда Юхан Кийлике захрапел, - а это значило, что он как следует заснул, - мы, все остальные ребята из нашей комнаты, поднялись с кроватей, заправили постели и оделись. Мы поставили наши комнатные часы и те часы, которые висят в интернатском коридоре, на три четверти восьмого. После этого все взяли под мышки свои ранцы с книгами, а я растолкал Кийлике и закричал:
- Ай-ай-ай! Ты что, оглох, что ли? Воспитатель Лепинг уже давно приходил нас будить.
И мы все выбежали за дверь, как бывает по утрам, когда надо спешить в школу, чтобы не опоздать. В коридоре мы спрятались в одно маленькое помещение - называть его я не буду - и стали смотреть в щёлку дверей. Через две-три минуты из нашей комнаты с быстротой пушечного ядра вылетел Кийлике - шарф волочится по полу, ботинки не зашнурованы - и кинулся на улицу.
Мы быстренько перевели стрелки часов на правильное время, разделись, погасили свет и юркнули в свои постели.
Я сказал:
- Интересно, досвистит Кийлике до самой школы или по дороге раскумекает, в чём дело, и пробежит только половину посёлка.
Топп сказал:
- Ясное дело, досвистит. Сейчас ночь от раннего утра не отличишь, одинаково темно. Я возразил:
- Но возле кинотеатра есть часы. Он может на них посмотреть. Каур со мной не согласился.
- Часы возле кино не в счёт. Всем известно, что они врут напропалую. - И он был прав, Кийлике вернулся назад не скоро. Он сопел, словно бычок, и в сердцах швырнул свой портфель на пол, но мы ничего не слышали, мы спали глубоким сном.
Может показаться, будто я отклонился от основной темы сочинения, но это не так. Я должен был рассказать обо всём этом, чтобы всем было понятно, почему пятнадцатого мая я стал топить в интернате печь. К этому времени наша дружба с Кийлике оставалась точно такой же, как я уже описал. Другими словами, он старался, где только можно, устроить мне дружеский розыгрыш, и я каждый раз старался не остаться перед ним в долгу. А в мае началась эта жаркая погода, эта духота, и как-то вечером Юхан Кийлике разохался:
- Ну и дела, даже ночью стоит такая жарища, что спать невозможно!
Вот тут-то я и подумал: а не удружить ли Юхану Кийлике, не протопить ли ему на радость ещё и печку? Как только Кийлике заснул, я закрыл окно и развёл в печи огонь. Топка у нас со стороны коридора, все ребята из нашей комнаты помогали мне раздувать пламя. Через час на печку уже нельзя было плюнуть, до того она раскалилась. В комнате стало жарко как в бане. Каур сбегал взглянуть на Кийлике и сказал, что из Кийлике уже начинает вытапливаться жир. И это было похоже на правду, если учесть, какой Кийлике толстый.
Вдруг мне вспомнилось, что в кладовке возле комнаты труда лежит каменный уголь. Я притащил целое ведро угля в коридор и накидал совком полную печку. Через некоторое время я хотел ещё добавить топлива. Вот тут-то и выяснилось, что сильный жар расплавил внутреннюю дверцу печки и, значит, испортил школьное имущество, а школьное имущество - наше общее достояние.
