Николай Сладков - Лесные тайнички (Рассказы и сказки)
Горихвостки бы третьего до смерти заклевали, дятлы бы из леса прогнали, дрозды бы хвост выщипали. А эти - хоть бы что!
Три птички у гнезда стали жить. Дружной троицей улетают, дружно в ветвях перекликаются, дружно насекомышей ищут. Дружно к гнезду летят и один за другим птенцов кормят. Птенцы быстро растут. В окошко выглядывают. Ждут папу с мамой. И третьего, неизвестного.
Кто же он, этот третий?
Может, несчастный, который своих птенцов потерял и вот к чужим прибился? Такое у птиц бывает. Может, это сын их или дочь прошлогодние? И такое у птиц бывает. А может, родственник или знакомый, что сам гнезда не свил? Кто его знает, на лбу у него не написано.
Вырастили птенцов три дружные птички. Да не мало, а целую дюжину!
ТОНКОЕ БЛЮДО
Хороши муравьиные куколки. Они, наверное, как зефир - так и тают на языке.
Неплохи голые зелёные гусеницы: мягкие, вкусные. Птицы хорошо знают это и балуют своих птенцов вкусной и нежной едой.
Но синице-гренадёрке эта еда кажется грубой. Вертится она около своих птенцов, не знает уж, чем их и угостить. Птенцы-то с горошину: рот да живот. Слепые ещё: что в рот ни сунь - всё бы пошло. Проглотили бы и куколку, гусеничку, ещё бы попросили. Так нет, такая пища для её драгоценных детей не подходит. Подавай ей соки. Не виноградный, не вишнёвый, не помидорный, не морковный, не апельсиновый, не земляничный. Подавай паучиный сок! Носит гренадёрка птенцам пауков и выдавливает их прямо птенцам в рот.
Растут птенцы не по дням, а по часам. Растут, хорошеют, толстеют. Да так, что становятся перед вылетом больше своей мамы.
Сок есть сок. Хоть и паучиный.
СОРОКА-ВОРОВКА
Сорока-воровка деток кормила. Яичко украла - этому дала. Птенчика утащила - этому дала. А этому не дала: больше украсть не вышло.
Этот терпел-терпел да как заорёт! Тут и попался мне в руки.
Я рад: сорочонка поймал!
Принёс домой, посадил в корзину. А он в корзине сидеть не хочет. Хочет, как все, на стуле. Сидит и орёт. Так рот разевает, что страшно: как рот пополам не разорвётся!
Заметался я с места на место.
В одном месте слепня поймал, в другом жука нашёл. Сунул сорочонку в рот, а ему мало. Крыльями трясёт, рот не закрывает, а уж орёт так орёт!
Я все места обегал - ничего не нашёл. А сорочонок со стула слез, стал за мной гоняться.
Я в буфет - крошки собрал, в кладовую - творогу взял, в огород клубничку сорвал.
А ему всё мало. Клеваться начал.
Что делать? Я к соседям во двор. Из тазика рыбку утащил, с кустов смородины нащипал, на сливу за сливами полез. Тут-то меня и поймали: что тут за сорока-воровка?
Первый раз в жизни подумал я о сороке хорошо. Чем она виновата? Этому дай, этому дай, а взять-то где?
Меня вон один сорочонок и тот чуть до воровства не довёл. А у неё их пять!
И ю л ь
Бело солнце на сизом небе. Земля пышет жаром. Дали плывут и переливаются.
Струятся синие полоски лесов. Колышутся рощи, холмы и курганы. Дрожат кусты и нагретые камни. Столбы извиваются нехотя и лениво. Пыльные лопухи разлеглись у пыльных дорог.
Плывут далёкие станции и посёлки: как сказочные корабли с разноцветными парусами.
Клонит ветер рожь и пшеницу - гонит жёлтые волны. Гладит траву на затучневших лугах - будто мех драгоценного зверя. Раздувает бурные колоски и метёлки - открывает зелёную подпушь.
И бегут, завиваются по калёным дорогам вихри горячей пыли.
Кузнечики по обочинам чиркают спички. Кобылки взлетают, как красные искры. Разомлевшие вороны разинули клювы. Ласточки на лету окунают в воду горячие грудки.
Ветви обвисли, отяжелели. Жаркие вырубки пахнут вареньем. Солнечные зайчики лениво переливаются с боку на бок.
Лениво плывут облака: огромные и таинственные, как снежные горы. Зной, расслабленность, тишина.
Макушка лета. Июль.
НЕПОСЛУШНЫЕ МАЛЫШИ
Сидел Медведь на поляне, пень крошил. Прискакал Заяц и говорит:
- Беспорядки, Медведь, в лесу. Малые старых не слушают. Вовсе от лап отбились!
- Как так?! - рявкнул Медведь.
- Да уж так! - отвечает Заяц. - Бунтуют, огрызаются. Всё по-своему норовят. Во все стороны разбегаются.
- А может, они того... выросли?
- Куда там: голопузые, короткохвостые, желторотые!
- А может, пусть их бегут?
- Мамы лесные обижаются. У Зайчихи семеро было - ни одного не осталось. Кричит: "Вы куда, лопоухие, потопали - вот вас лиса услышит!" А они в ответ: "А мы сами с ушами!"
- Нда, - проворчал Медведь. - Ну что ж, Заяц, пойдём, поглядим что к чему.
Пошли Медведь и Заяц по лесам, полям и болотам. Только зашли в лес густой - слышат:
- Я от бабушки ушёл, я от дедушки ушёл...
- Это что ещё за колобок объявился? - рявкнул Медведь.
- И совсем я не колобок! Я солидный взрослый Бельчонок.
- А почему тогда у тебя хвост куцый? Отвечай, сколько тебе годов?
- Не сердись, дяденька Медведь. Годов мне ещё ни одного. И с полгода не наберётся. Да только вы, медведи, живёте шестьдесят лет, а мы, белки, от силы десять. И выходит, что мне, полугодке, на ваш медвежий счёт ровно три года! Вспомни-ка, Медведь, себя в три годочка. Небось тоже от медведицы стрекача задал?
- Что правда, то правда! - проворчал Медведь. - Год ещё, помню, в пестунах-няньках ходил, а потом сбежа-а-ал. Да на радостях, помню, улей разворотил. Ох и покатались же на мне пчёлы тогда - посейчас бока чешутся!
Пошагали Медведь с Зайцем дальше. Вышли на опушку и слышат:
- Я, конечно, всех умней. Домик рою меж корней!
- Это ещё что за поросёнок в лесу? - взревел Медведь. - Подать мне сюда этого киногероя!
- Я, уважаемый Медведь, не поросёнок, я почти взрослый самостоятельный Бурундук. Не грубите - я укусить могу!
- Отвечай, Бурундук, почему от матери убежал?
- А потому и убежал, что пора! Осень на носу, о норе, о запасах на зиму пора думать. Вот выройте вы с Зайцем для меня нору, набейте кладовую орехами, тогда я с мамой до самого снега в обнимку готов сидеть. Тебе, Медведь, зимой забот нету: спишь да лапу сосёшь!
- Хоть я лапу и не сосу, а правда! Забот у меня зимой мало, пробурчал Медведь. - Идём, Заяц, дальше.
Пришли Медведь и Заяц на болото, слышат:
- Хоть мал, да удал, переплыл канал. Поселился у тёти в болоте.
- Слышишь, как похваляется? - зашептал Заяц. - Из дома удрал да ещё и песни поёт!
Рыкнул медведь:
- Ты почему из дома удрал, ты почему с матерью не живёшь?
- Не рычи, Медведь, сперва узнай что к чему! Первенец я у мамы: нельзя мне с ней вместе жить.
- Как так нельзя? - не унимается Медведь. - Первенцы у матерей завсегда первые любимчики, над ними они больше всего трясутся!
- Трясутся, да не все! - отвечает Крысёнок. - Мама моя, старая Водяная Крыса, за лето три раза крысят приносила. Две дюжины нас уже. Если всем вместе жить - то ни места, ни еды не хватит. Хочешь не хочешь, а расселяйся. Вот так, Медведушко!
Почесал Медведь щёку, посмотрел на Зайца сердито:
- Оторвал ты меня, Заяц, от серьёзного дела! Всполошил по-пустому. Всё в лесу идёт, как тому и положено: старые старятся, молодые растут. Осень, косой, не за горами, самое время возмужания и расселения. И быть посему!
ЛЕСНОЕ ВРЕМЯ
Время лесное не торопкое...
В щели зелёного потолка пробились синие лучи. От них на тёмной земле лиловые ореолы. Это солнечные зайчики.
Один зайчик лежит рядом со мной, он чуть шевелит ушами. Над ним тихое матовое сияние, вокруг сумрак, а там, где зайчик, видна на земле каждая еловая иголка, каждая жилка на упавшем листе. Под зайчиком серое поленце с чёрными трещинами. А на поленце - змея. Будто кто-то выдавил не жалея из толстого тюбика густую бурую краску; краска легла тугими извивами и застыла. Сверху крохотная головка со стиснутыми губами и с двумя колючими искорками - глазами.
Всё тут внизу неподвижно и тихо. Кажется, время остановилось.
А наверху, над зелёным лесным потолком, катятся голубые волны ветра; там небо, облака, солнце. Солнце медленно плывёт на запад, а солнечный зайчик по земле ползёт на восток. Я это вижу по тому, как тонут в тени приглядевшиеся листики и соринки и как выступают с другой стороны тени новые травинки и палочки.
Луч солнца как стрелка лесных часов, а земля с палочками и соринками - лесной циферблат.
Но почему же змея не тонет в тени, как получается так, что она всё время в центре сияющего овала?
Лесное время дрогнуло и остановилось. Я напряжённо вглядываюсь в извивы упругого змеиного тела: они движутся! Движутся чуть заметно, навстречу друг другу; я замечаю это по зубчатой полоске на змеиной спине. Тело змеи чуть пульсирует: то оно расширяется, то спадает. Змея невидимо передвигается ровно настолько, насколько передвигается солнечное пятно, и потому постоянно находится в центре его. Тело её - как живая ртуть.
Движется в небе солнце, движутся по всей огромной лесной земле крохотные пятна солнца. И вместе с ними движутся во всех лесах сонные змеи. Движутся медленно, незаметно, как медленно и незаметно движется ленивое лесное время. Движутся как во сне...
