Владимир Соколовский - Во цвете самых пылких лет
Ваську он заметил случайно в аллейке; хотел сначала выскочить и испугать его, но передумал и решил понаблюдать за другом.
Славку удивили длинные задумчивые взгляды, которыми Васька провожал попадающихся навстречу девушек: он выворачивал шею вслед за ними, прижимал руки к бокам и менял походку.
«Стойку делает! — понял Славка. — Закадрить кого-то хочет. И про Томку Рогову позабыл!»
Потолкавшись немного в аллейках и поглазев, Тарабукин купил билет в кассе танцплощадки. Славка тоже купил билет и, проникнув следом за другом, втесался в толпу, не теряя его из вида.
31
Ваське стало скучно с Музой: такая она была зануда! Но покинуть ее просто так тоже было неудобно. А столько кругом вертелось красивых девчонок! И чем дальше, тем больше появлялось свободных, скучающих без парней.
В конце концов ему стало невыносимо, и он предложил почти грубо:
— Пойдем погуляем! Надоело топтаться-то.
Она пожала плечами, но последовала за ним.
Славка проводил их до выхода из парка и припустил к прокатному пункту. Ему уже было более или менее ясно, что будет дальше.
Однако события развивались совсем не так, как он предполагал.
Васька шел с Музой и думал: «Черт с ним, что она не очень симпатичная! Хоть нацелуюсь вдоволь сегодня».
Муза же, только они вышли на улицу, ведущую к санаторию, остановилась и сказала:
— Не ходите дальше, Вася. Мы еще слишком мало знакомы, чтобы я могла позволить вам провожать себя до дому.
У Васьки отвисла челюсть. «А зачем же ты на танцы-то ходишь?» — хотел он спросить ее, но сдержался.
Муза же не уходила, стояла, будто ждала еще чего-то. И он сказал отрывисто, переминаясь с ноги на ногу:
— Может, еще как-нибудь увидимся?..
Неожиданно, против собственной воли, вырвались у него эти слова, и он тотчас проклял себя.
— Ну, я не знаю, — жеманно, тягуче произнесла Муза, хотя, как Ваське показалось, ожидала именно тех слов, которые он сказал. — Я не знаю… Завтра танцы, но это пошло, согласитесь. Хочется чего-нибудь интеллектуального, а послезавтра в парке, видите ли, конкурс духовых оркестров области и соревнования городошников. Ничего себе, а?..
«Конечно! — раздражался Васька все больше. — Тебе дай волю, так ты и городки прикрыла бы. Ведь это что — грубость, культ силы, ничего духовного. А если поиграть хочется?..»
— Но вот во вторник, — всплеснув руками, продолжила Муза, — в парке состоится праздник поэзии. Я подойду туда… возможно. Но не очень надейтесь. А сами-то вы, надеюсь, придете? — уже требовательно, с истерической ноткой, спросила она.
— Ладно, приду…
— Что значит ладно?!
— Приду, приду обязательно, — поспешил заверить ее Васька.
— До свиданья.
Тарабукин проводил взглядом ее удаляющуюся высокую фигуру. Нет, сзади она была все-таки ничего. И пожалел, что не почитал ей стихов, — ведь так старался, заучивал! Хоть бы память свою проверил.
По дороге на берег моря он прочитал их про себя — нет, вполне нормально выучил, ничего не забыл.
Славка Канаев был удивлен, увидав, что друг явился в сарайку сразу же вслед за ним.
— Как вам гулялось, синьор? — спросил он.
— Нар-рмально гулялось! — пробасил Васька, вытирая тыльной стороной руки губы. — Ат-тличная попалась кадра! Ух, нацеловался!
— Очкастая-то? Когда это ты с ней нацеловаться успел, интересно? Ведь мы почти вместе из парка вышли.
— Так ты все видел? — растерялся Васька. — А вот я тебя за это!..
Он бросился на Славку, и они стали возиться, пыхтя и фыркая. Устав, снова сели друг против друга.
— А ты как погулял, донжуан? — спросил Васька.
— Нар-рмально! Еще похуже, чем ты!
Они помолчали немного, и вдруг захохотали оба разом, припадая к гальке и показывая друг на друга.
Дверь сарайки отворилась, и на шум вошел дядя Шалико.
— О! Еще один красавец! Соблазнитель! — закатился Васька.
Грузин смотрел на них некоторое время в недоумении — и неожиданно тоже захохотал, с взвизгами, приседая.
32
В воскресенье народу в скверике, где собирались книголюбы, было все-таки поменьше: не очень-то, видно, хотелось жариться тут каждый день. Лучше уж на пляж.
Однако Стасик был здесь, как договорились. Он сделал знак ребятам, чтобы остановились поодаль, и сам подошел к ним с портфелем.
— Идем-ка отсюда! — сказал он, поздоровавшись.
Вышли из скверика, встали у оградки.
— Видите? — шофер указал на портфель. — Значит, система такая: книга лежит здесь. И здесь же находится еще одна книга, не такая ценная, конечно. Очерки Глеба Успенского. Объясните покупателю вот что. Сначала он берет из портфеля книжку Успенского, делает вид, что рассматривает ее, и в это время кладет туда деньги. Скажите, чтобы не вздумал жульничать. Затем протягивает вам Успенского, а вы отдаете ему взамен эту книгу. Учтите: книги должны перейти из рук в руки одновременно. Все понятно?
— Понятно-то понятно, — Славка почесал затылок. — Только к чему такие сложности?
— К тому! Если я сказал: делай так! — значит, надо делать так, а не иначе. Только так!
Ребята переглянулись: подобным тоном Стасик разговаривал с ними впервые. Но что ж, уговор есть уговор, и Васька со Славкой, захватив портфель, отправились бродить среди книжников.
— Нет, но почему все-таки так сложно? — допытывался Славка. — Если все честно, как он говорит, без обмана, книга идет за свою, то есть здешнюю, цену…
— Ладно, не придуривайся! — Васька толкнул его плечом. — А то, гляди, додумаешься еще и до того, что это такой особый ритуал: деньги в книжку прятать…
Высокий дядечка сам нашел их, наскочил сзади, схватил за плечи, так что ребята вздрогнули, словно застигнутые на месте преступники.
— Вы уже здесь! — радостно бормотал тот. — Ну так давайте же, давайте, давайте!.. — и простирал руки к портфелю.
Взгляд его, поза выражали чувства разные и сложные. Тут были и презрение к алчным, непонятно чего ждущим от него продавцам, и презрение к себе за то, что на склоне лет он вынужден вступать в полупочтенные и унизительные сделки, и испуг — вдруг обрушится, обернется крахом то, к чему он так стремился, и страдание — скорей бы все это кончилось, и он наконец развернул бы дома заветный переплетец…
Шофер догнал ребят возле той же железной ограды, где только что давал им инструкции. Тщательно пересчитал извлеченные из конверта деньги.
— Молодцы!
Радужная бумажка оказалась в его руках.
— Благодарю за службу! И, как всякий труд, она достойна вознаграждения. Держите, пользуйтесь и вспоминайте Стасика. С ним вы не пропадете.
— Ну что ты, Стасик, — растроганно бурчал Тарабукин, бережно складывая десятку и засовывая в карман. — Так много сразу… Мы ведь вообще о деньгах не думали, хотели просто помочь как друзья.
— Ничего не жалко для хороших людей! Эх, по идее надо бы обмыть это дело, но безумие пить с утра в такую жару, а пригласить вас к себе вечером я не могу: ко мне приехали двое знакомых, о которых я вам как-то говорил, и тоже требуют развлечений… Ну, пока, ребята! Встретимся завтра, на работе, там и поговорим за жизнь, и арбузов порубаем…
Он пожал им руки и ушел к своим книгам.
— Ну, парень! Ну и парень! — восхищался Васька по дороге к пляжу. — Отвалил целую десятку, и хоть бы хны. За какую-то книжку. И мы-то, главное, палец о палец почти не ударили. Нет, я на те выходные опять к нему напрошусь. Еще десяточку заработаем не глядя. А двадцать рублей — это уже полбилета домой. Ну, а ты чего молчишь, Слав? Пойдем, нет?
— Там видно будет… Мне вот интересно: я, когда мы мимо Стасиковых книг проходили, снова видел такую, какую только что продали. Выходит, у него она не одна была?
— Вот ты даешь! Ну, не одна, ну и что? Тебе-то какое дело?
— Да нет, ничего, так просто…
Они расстались возле городского пляжа: Славка снова решил заняться розысками Мариамки.
— Я знаю, где она примерно может быть! — заявил он.
Васька ушел, завидуя своему неспокойному другу, а Славка помчался на тот каменистый пляжик, где когда-то познакомился с Мариам. Будто сердце чувствовало, что она должна быть там.
Еще издалека Мариамка поднялась ему навстречу и, забыв надеть босоножки, бросилась к Славке, скользя и охая на крутых камнях и острой гальке. Он остановился, стараясь унять задрожавшие губы.
— Я искал тебя вчера! — крикнул он, еще не дождавшись, когда она подойдет. — Но не нашел. И вот сегодня… подумал… что ты здесь, может быть…
— А я как знала, что ты будешь на этом пляже! — Мариамка взяла его за руку. — И прибежала сюда утром, как сумасшедшая. Где ты был так долго?
Славка наклонился и поцеловал ее в щеку.
— Что ты! — вскрикнула Мариамка, оглядываясь. — Ведь смотрят! — И вдруг засмеялась, махнула рукой. — А ну их совсем! Целуй еще!
