Владимир Соколовский - Во цвете самых пылких лет
Проводница хотела еще что-то возразить, но Васька снова приоткрыл свое страшное лицо, и она воскликнула, держась за грудь:
— Ой, да езжайте вы, боговые!
…Идет поезд по белу свету.
Стучат колеса.
Славка сидит я читает книжку с пробитой обложкой. Читает ее совсем не так, как читал тогда, когда ехал на юг. Теперь каждое стихотворение для него — песня, радость, боль, колокольчик, звук чьей-то души.
Мой дар убог, и голос мой не громок,Но я живу, и на земле моеКому-нибудь любезно бытие:Его найдет далекий мой потомокВ моих стихах…
И еще у Славки есть мечта: он знает, что дома обязательно найдет, достанет и прочитает книжку — ту, где волшебные строчки о часах с башенным боем, об очаге покоя, о плещущем гавоте… И, приехав к Мариамке, обязательно разыщет дядечку, которому они продали такую книгу, и между ними будет долгий и хороший разговор о вещах важных и интересных…
Васька думает: вот, съездили они со Славкой на юг. Прошло какое-то время в их жизни. Может быть, они потом и не часто будут о нем вспоминать, но все равно же что-то останется… Потом думает о временах, когда они с матерью будут вместе жить в большой и красивой Васькиной квартире, и квартира эта представляется ему примерно такой же, какая была у Стасика…
Идет поезд.
Плачет Мариамка — сбудется ли ее любовь? Сидит за сараем кот Джанмурчи, поджидая очередного похитителя. Плывет по далеким морям рыжий веселый моряк. Журавли но шагает где-то по земле гордый человек — Шалва Кикнадзе…
Идет поезд.
Домой!
1981
