Борис Привалов - Петрушка — душа скоморошья

Поднявшись на носки, Петруха увидел, как скоморох-вор в шапке из дубовой коры, важный, надутый, ходит по площадке.

«Барин-боярин!» — догадался Петруха.

В их ватаге любили эту скоморошину. Кто-нибудь, чаще всего сам Потихоня, был барином-боярином. Все остальные скоморохи приходили к нему с дарами-посулами. Кто с песком, кто с лопухом, кто с веником берёзовым, кто с камнем.

Просители низко кланялись, просили у барина-боярина различные милости. Барин-боярин каждому говорил что-нибудь обидное, обзывал их оборванцами, мужичьём вонючим. Кончалась скоморошина тем, что все набрасывались на барина-боярина и били его, а он старался спастись, но обычно барину-боярину это не удавалось.

От скомороха, который изображал барина-боярина, зависело очень много: он должен был умело оскорблять «просителей», а во время драки веселить зрителей, показывая свою трусость.

У Потихони сцена драки выходила особенно смешно: такой богатырь, а трусит!

В разгар потасовки тощий Грек обычно произносил своим набатным голосом:

— Люди добрый, посмотрите, как холопы из бояр выбивают жир!

…Петруха разглядел всего трёх скоморохов: вор был «боярином», а два других, меняя шапки, изображали мужиков-просителей. В то время как один из них переговаривался с «барином-боярином», другой играл на гудке и приплясывал.

Скоморохи были опытные — Петруха это сразу понял. Ведь втроём выступать трудно — отдыха не получается, подмены нет…

Видимо, двое пожилых скоморохов давно знали друг друга, а вор лишь недавно примкнул к ним.

«А может, они все воры? — подумал Петруха. — Целая шайка?»

Тем временем «мужики» начали тузить «барина-боярина», вокруг раздался радостный смех: вид побитого «барина-боярина» всегда веселит народ.

Скоморохи обошли с шапками зрителей и, наигрывая плясовую, двинулись в другую часть рынка.

Пробежал, расталкивая народ и громко ругаясь, какой-то краснорожий дядька, очень похожий на вылепленную Петрухой куклу — пучеглазого стражника.

— Боярский холуй за подмогой побежал! — крикнули рядом.

Петруха вздрогнул: кто-то из людей воеводы побежал за стражниками. Скоморохов могли посадить в яму, обвинив их в «подстрекательстве к избиению».

«Надо предупредить!» — решил Петруха и бросился следом за скоморохами.

Петруха смог пробраться к скоморохам тогда, когда они уже начали своё второе выступление.

Площадка находилась прямо перед купцом, продающим сундуки.

Вор снова был «барином-боярином».

Петруха не решался помешать представлению.

«Авось успеют деньги собрать, пока стражники появятся… А может, здешний воевода подобрее других, тогда всё обойдётся…» — думал Петруха, прижимая к груди свёрток с куклами.

Скоморохи, может быть, и успели бы закончить игру, но «барин-боярин», убегая от «мужиков», бросился к торговцу и затеял такую возню среди сундуков, что из-за криков старика купца и его сыновей, смеха зрителей никто не заметил, как над толпой блеснули бердыши — появились стражники, сопровождаемые краснорожим дядькой.

Увидя их, Петруха рванулся к скоморохам, но сам, споткнувшись о сундук, чуть не свалился.

— Стой! — раздался зычный крик стражника. — Глумцы, голь перекатная, бесовское отродье, смутьяны!..

Погрустневшие скоморохи, на ходу снимая с себя колпаки, послушно подошли к стражникам.

Петруху удивил довольный вид скомороха-вора, который первым подскочил к стражникам. Словно радовался он этой беде.

— Мы люди прохожие, зла никому не делаем, — начал пожилой скоморох, но стражник остановил его:

— Воевода-батюшка повелел всех скоморохов в яму посадить! Кто тут ещё скоморохи? Их трое было? — обратился стражник к краснорожему.

— Трое, трое, все тут, — подтвердил краснорожий. — Будут знать, как смуту сеять, бояр бить!

— Держи вора! — раздался истошный крик старика сундучника. — Кошель украли! Из сундука вынули!

— Держи! Держи! Держи!.. — закричали сыновья сундучника, и один из них ухватил Петруху за плечо.

— Да ты что? — попытался вырваться Петруха, но парень так крепко вцепился в зипун, что тот жалобно треснул.

— Ты и давеча тут вертелся, у сундуков, — сказал парень, — я тебя приметил. И сейчас опять прямо в товар влез!

Стражники, как коршуны, почуявшие добычу, даже вперёд подались.

Петруха растерянно огляделся и вдруг наткнулся на наглый, торжествующий взгляд скомороха-вора.

Мгновенно встала перед Петрухой вся картина: как нарочно вор затеял потасовку среди сундуков, как обрадовался стражникам — ведь скоморохов отпустят на волю в конце концов, а вору клеймо ставят да батогами рёбра считают.

— У него кошель! — показывая на вора, закричал Петруха. — Держите его! Вор он, а не скоморох!

Стражник так ловко и сноровисто вытащил у вора кошель, будто знал, где тот его прятал.

— Держите его! — закричал вор, показывая на Петруху. — Это не вор, зато скоморох!

Стражник бердышом ткнул Петруху в спину:

— Иди сюда!

— Да он же ещё малец совсем! — сказал один из пожилых скоморохов стражникам. — Отпустите его!

— Не по годам бьют, а по рёбрам! — захохотал вор.

Старик сундучник бросился выручить из рук стражника свой кошель, начался торг: стражник не хотел задаром выпускать свою добычу.

Второй стражник спросил Петруху:

— Ты скоморох?

— Да истинно, вот те крест! — закричал вор.

— Покажь! — кивнул стражник на свёрнутую холстину, которую Петруха держал под рукой.

Скоморохи вытянули шеи, стараясь увидеть из-за плеча высокого стражника, что́ там у парнишки в свёртке.

— Ого! — увидев куклы, радостно молвил краснорожий. — Ещё одного смутьяна изловили!

— Ну, пошли, охальники! — Стражник кончил торг и отдал кошель купцу, предварительно ссыпав себе в карман горсть монет. — Да побыстрее, в яме выспитесь!

В толпе Петруха увидел возчика.

Ободряюще подмигнув Петрухе, он сказал:

— Помни, Петрушка, о голом камне! Всё при тебе!

Приговор грязным рукам

Слово — замок, ключ — язык.

Петруха как-то раз уже сидел в яме. Их ватагу один боярин продержал в подземелье, в голоде да холоде, три дня и три ночи. В конце концов Потихоня сумел ублажить бояринова приказчика, и тот на свой страх и риск отпустил скоморохов, а барину доложил, что удрали.

Но Острожецкая яма показалась Петрухе гораздо страшнее боярской.

Может быть, потому что рядом не было верных друзей. Может быть, потому, что в последние дни уж слишком много бед свалилось сразу на вихрастую Петрухину голову.

Ямой называлась изба, нижний этаж которой — подклеть — глубоко врыли в землю. В полу избы была сделана крышка, куда стражники спихивали арестантов.

Первым спихнули скомороха-вора. Вместе с ним спрыгнул один из стражников. Он быстро и ловко надел на ногу вору железный браслет, цепь от которого была прикована к колоде, затем вылез назад.

Скоморохи сами полезли в люк, полетели вниз, как кули.

Петруха постарался так спрыгнуть, чтобы не упасть, — очень боялся куклы помять. Но всё обошлось благополучно, хотя он на ногах не устоял и сел на что-то мягкое.

— Ну, не балуй! — послышался ленивый, сонный голос.

В яме едко пахло дымом.

Когда глаза привыкли к густому полумраку, Петруха увидел, что дым шёл из коровьего рога, который держал во рту толстый мужик, сидевший в углу на колоде.

— Табачок-то как попахивает, — потянул носом вор. — Небось за табак и попался, а?

— Да весь распродал вчера ещё, — охотно ответил мужик и вновь запыхтел коровьим рогом. — Табаком зелье называть нельзя — кнут за это бывает. Я так кричал: «Кому свекольный лист!», «Кому сушёные яблоки толчёные!»

— Всё продал, говоришь? — весело продолжал вор. — А денежки успел спрятать? Ну, тогда недолго тебе, мил человек, здесь сидеть. Откупишься.

— Я как в яму попал, так сидел один-одинёшенек, — сказал курильщик. — Теперь веселее станет.

— Базар только начался, к вечеру тут не продохнёшь, — проговорил вор, звеня цепью. — Дай покурить чуток…

Вор взял рог и затянулся дымом.

Словоохотливый торговец табаком, соскучившийся по собеседникам, говорил без удержу:

— Мне люди добрые притчу одну сказывали про табачного торговца. Пришёл тот торговец на ярмарку, стоит, торгует табачком и приговаривает: «Кто это зелье, люди добрые, курит, тот никогда собак бояться не будет, к тому воры в дом не залезут, тот от старости не умрёт». Понятно, покупали у него тот табак все — и стар и мал. Долго ли, коротко ли — весь разобрали. Торговец барыши подсчитал, в кубышку положил и пошёл в кружало. Хлебнул там ковшик браги, разомлел чуток. Тут к нему один курильщик подходит и говорит: «Я твой табачок курю исправно, не жалуюсь. Только вот не понял твоей присказки. Вот ты говорил: ежели курить, то собак можно не бояться». Торговец отвечает: «Это дело простое. Ведь кто много годов курит, тому в конце концов ходить трудно будет, придётся посох брать. Какая же собака на него наскочит, если посох увидит?..» Тогда курильщик дальше спрашивает: «Почему курильщика воры дома не ограбят?» — «Да потому, торговец отвечает, что курильщик ночами не спит, всё кашляет: кхе да кхе. А какой же вор в дом полезет, ежели слышит, что хозяин не спит?» — «Ну, а третья загадка: почему курильщик от старости не умирает?» Торговец ответил так: «До старости курильщику нипочём не дожить, раньше умирать придётся…» Вот тогда тот курильщик, который спрашивал, удивился, говорит торговцу: «Почему же ты сам такой румяный да пригожий — кровь с молоком?» Отвечает тот торговец: «Я ж табак не курю, я его продаю…»