Когда распахиваются крылья - Екатерина Андреевна Самарова
Ярость полыхнула в глазах Тёмки, он резко встал и замахнулся своим огромным кулаком. Я инстинктивно закрыл глаза, отходя назад и спотыкаясь об скамейку. Но его кулак так меня и не достал — со стороны учительского стола раздался зычный голос Тольмихалыча:
— Эй, вы что там творите? — а потом над нами нависла его гигантская фигура. — Драться в столовой надумали? — Тольмихалыч строго посмотрел на Тёмку.
Тот, оценив ситуацию, сплюнул под ноги, опустил кулак и подобрал рюкзак. Посмотрев на меня злобным взглядом и еле слышно пробормотав «Ещё достану тебя, неудачник!», Тёмка вышел из столовой.
Я выдохнул. Недоверчиво посмотрел на все ещё ухмыляющихся Мишку и Серого, потом оглядел себя с ног до головы: вроде все на месте и даже не обмазано подливом… Ха! Так вот, оказывается, как чувствуешь себя, когда не боишься, что в один момент все вокруг пойдёт не так, как надо. Когда удача на твоей стороне, причём в буквальном смысле. Надо бы сходить в церковь и поставить свечку… Или как там это делается? В церкви я был всего лишь несколько раз почти таким же мелким, как и Женька, поэтому смутно представлял, что там нужно делать и как правильно молиться. Ни одной молитвы я не знал, знал только, что одна их них называется «Отче наш» и заканчивается словами «Во имя Отца и Сына и Святого духа». С другой стороны, вчера я говорил с Богом — а для этого, кажется, молитву и читают, — и говорил нормально, своими собственными словами, а не заученным стишком. Так, может, молитва не очень-то и нужна? И, кстати, ещё интересно, с кем я вчера разговаривал? Гоша — это Отец, Сын или Святой дух? Нет, определённо надо зайти церковь, чтобы хотя бы сказать вежливое спасибо.
Тут ко мне подлетел Серый и с размаху закатил своей рукой по моей ладони.
— Молодца, Васян! Круто ты его! — все ещё чуть дрожащим от смеха голосом проговорил он. — Видел, как он чуть не заревел? Круто так тебе сегодня подфартило! Как будто даже ты не ты!
Я широко улыбнулся, чуть-чуть задетый его последней фразой. Может, рассказать ему, что я теперь не неудачник и кто мне помог с этим? Да ну, ещё подумает, что я крышей поехал.
— Спасибо, Серый! — вместо этого я тюкнул своим кулаком по его кулаку. — Пошли, что ли, отнесём тарелки, пока нас тут убираться не заставили. Серый согласно кивнул, и мы, все ещё посмеиваясь и прихватив ржущего Мишку, пошли к раздаче.
Я думал, что увижу Тёмку сразу после обеда в коридоре, ведущем в столовку, но там никого не было. Не было Тёмки и в коридоре второго этажа, и мы спокойно дошли до кабинета физики.
После контроши вторая физика пошла как-то туго, даже Серый, для которого она была единственным уроком, на котором он не спал, все поглядывал в телефон, как человек с нервным тиком, и несколько раз переспросил меня, во сколько звонок. На мой ответ, что только через двадцать минут, он простонал: «Почему сегодня шизика такая долгая!..» и рухнул носом в парту. Получилось громко, и грозно посмотревшая на нас физичка сначала нахмурила брови, но потом, видимо, оттаяла — Серый был её любимчиком, чем он часто и пользовался.
Я покосился на Олеську — она сидела со слегка пришибленным видом, пустым взглядом уставившись на доску. Ещё бы — Тёмка был её кумиром, парнем, который впустил её в свою компанию. На переменах они с Катькой обсуждали — причём подчёркнуто громко, чтобы слышали все — только это — с кем и как вчера подрался Тёмка, как они танцевали с ним медляк на дискотеке и что вчера он говорил — вплоть до последнего его слова. Раздражало это неимоверно, особенно то, что я, сам того не желая, знал о подробностях ночной жизни Тёмки и его компании больше, чем было нужно. Интересно, много бы в моей голове освободилось места, если бы я выкинул оттуда всю информацию о том, с кем неделю назад замутил Игорян, друг Тёмки, как позорно, «как шмара», оделась на дискотеку Наташка и приставала к Тёмке и сколько «челиков» на этой неделе избил её кумир и его бравая команда? Наверное, хватило бы, чтобы выучить наконец эти дурацкие бесконечные формулы реакций по химии.
Последними двумя уроками была физра. Тут, прыгая через козла, кувыркаясь на матрасах и взбираясь по канату, я совсем забыл про Тёмку. Тольмихалыч, проведя шумную разминку, разделил нас на группы и распределил каждой по снаряду, чтобы мы менялись каждые 10 минут. Мы с Мишкой и Серым, сразу же рассчитав время, оккупировали козла — получалось, что так мы успеем побывать на нём два раза. Пока Тольмихалыч следил за тем, кто ползает на канате и висит на брусьях — чтоб не убились, мы, подстраховывая друг друга, носились по спортзалу и сигали через козла, периодически приземляясь на нос. Я орал что-то Мишке и Серому, те ржали и орали что-то в ответ. В очередной раз перелетев через козла и приземлившись на ноги, я довольно закричал и шлёпнул подставленную руку Мишки, который меня страховал. Только сейчас я сообразил, каким напряжённым был все утро. Как губка для доски, сжатая в кулаке. Тёмки я не боялся — боялся того, что он растреплет все в школе. Но тот и так растрепал, а никто почти и не отреагировал — ну, кроме долбанутых Тёмкиных друзей. Может быть, все уже настолько привыкли к моим неудачам, что они больше не кажутся феерическими? Немного обидно, конечно, но с другой стороны, если подумать, одни ведь плюсы! Тёмка меня почти не задел, а сплошная полоса невезения кончилась навсегда! Что ж тут плохого? Нет, все же надо забежать в церковь и поставить свечку, когда буду в райцентре. Кем бы там этот Гоша ни был — моим воображением, каким-нибудь глюком, ангелом или… Богом?
Тольмихалыч свистнул в момент, когда Серый летел через козла, а мы с Мишкой, как две курицы-наседки, разведя руки, пытались быстро сообразить, куда именно он летит — на маты, вбок или в стену. Обошлось, Серый твёрдо приземлился на ноги, обошёл козла и, несколько раз высоко подпрыгнув на мостике, встал в строй. За ним, почти последними, подтянулись мы с Мишкой. Стоя посередине, я периодически переглядывался с друзьями, чувствуя, как губы то и дело разъезжаются в глуповатой улыбке, а собрать их в серьёзную физиономию все никак не получается.
— Что разулыбался,
