Матильда, я приду за тобой! - Инез ван Лон
И директор с торжествующим видом осмотрел всех присутствующих.
– Вот возьмём, к примеру, этого мальчика. – Он подошёл к Фонске и ущипнул его за щёку. – Если бы не работа, небось, только бы и проказничал всё время, а?
Затем директор посмотрел на свои карманные часы и сказал, что его ждут неотложные дела. На этом речь закончилась. Прежде чем уйти, он попросил Кобе позвать к нему отца Адриана.
– Вы хороший и опытный работник, но… на ваше место найдётся десять других. А вы прекрасно знаете, что ни на одном другом заводе в области вас не примут.
– Со всем уважением, господин. Не могу взять обратно ни единого слова…
– Моё дело вас предупредить о возможных последствиях. Без работы вы с семьёй окажетесь на улице, – грубо прервал его директор. – До свидания.
Он приподнял шляпу и ушёл с сушки.
Перерыв на этом закончился, времени на бутерброды не осталось. Пора было возвращаться к работе. Кобе смотрел на всё это с невыносимо самодовольной ухмылкой на лице.
«Ну, жди вечером перебранки между тётей и дядей», – думает Матильда, босиком[16] бегая по сушке туда-сюда. Она видит тётю и Мари – они отвозят тяжёлые тачки с кирпичом в сушильные цеха. Одну за другой Матильда вытряхивает и вытряхивает формы. На обратном пути она ловко очищает их деревянным шпателем. Постепенно небо над заводом затягивается чёрными тучами. Жарко и душно, в воздухе полно мошкары. Матильда с досадой смахивает несколько мошек с лица, погружая форму в бак с песком – так глина легче отходит. И сразу же уходит обратно с новой формой. Невдалеке Фонске вместе с сестрёнкой Адриана заняты установкой на попа[17]: они ставят затвердевшие кирпичи вертикально, чтобы они обдувались воздухом и сохли со всех сторон. Их маленькие ножки еле помещаются в пространство между рядами близко поставленных кирпичей, детям приходится стоять на месте, расставив ноги, и наклоняться в разные стороны.
– Сейчас польёт! – кричит Кобе.
Все знают, что делать, и носятся туда-сюда. Из цеха поспешно волокут циновки и набрасывают их поверх кирпичей, лежащих на сушке. Падают первые капли. Нельзя допустить, чтобы вымокла глина, наваленная кучей рядом с верстаком, или песок. Матильда с Розали помогают накрыть их последней оставшейся циновкой. Вспышка молнии, за ней раскат грома. Вся сушка будто горит белым огнём.
Вместе со взрослыми девочки бегут в сушильный цех, где обычно проходит обед. Но по дороге замечают размахивающего руками Проспера – он пытается привлечь их внимание. Оказывается, все челноки и их младшие братья и сёстры укрылись в дальнем цеху. Здесь царит полумрак, и возникает ощущение, что гроза сейчас зависла ровно над территорией сушки. Фонске и сестрёнка Адриана в страхе жмутся к Матильде и Розали. Дождь уже льёт как из ведра. Челноки горячо спорят о визите директора и… о красных.
Их слова приглушает отчётливый стук дождя по черепичной крыше.
– Я бы сказал директору всё начистоту, не то что твой отец, – говорит один из мальчиков.
– Ну и что же ты тогда этого не сделал? Струсил? – парирует Адриан.
– Хвастайся, хвастайся, – приходит ему на подмогу Проспер, – а вот дойдёт дело до забастовки, ещё посмотрим, как твои себя поведут.
– Как надо они себя поведут, – сердится первый мальчик.
Все дети кричат наперебой, что их родители будут бастовать.
– Но ведь директор правду говорит… – слышен чей-то осторожный голосок. – Никто больше не возьмёт наших родителей на работу.
– Вот поэтому и важно, чтобы бастовали все, – пылко отвечает Адриан. – Тогда работа остановится везде одновременно. И директора во всей области не смогут ничего сделать… им ничего не останется, как поднять зарплату!
Все переглядываются, убеждённые, что правда на их стороне.
– У меня есть запасной план, – беспечно говорит Проспер, кусая бутерброд.
Все с нетерпением ждут, пока он прожуёт.
– Вы что, думаете, я так и буду позволять Кобе всю жизнь над собой издеваться?
– Но…
– Я уеду в Америку.
Это заявление производит эффект разорвавшейся бомбы.
– А-ме-ри-ку?
– Я как-то разговаривал с одним человеком, он мне всё рассказал. Он сам решил эмигрировать и ровно через неделю после нашего разговора отправился на корабле из Антверпенского порта.
– Эмигрировать?
Никто из присутствующих ни разу не слышал этого слова.
Все слушают, затаив дыхание, рассказ Проспера о том, как он наймётся на корабль в Америку и начнёт там новую жизнь.
– Это же, наверное, очень далеко?
– Сколько туда плыть на корабле?
– Америка находится на другом краю земли. Корабль должен пересечь весь океан, так что плыть надо несколько месяцев.
– Т-там ты тоже устроишься на кирпичный завод?
– Вот ещё! Да ни в жизнь. Открою своё собственное дело.
Все смотрят на него разинув рты.
– Ну, пивную, например.
Все поражены.
– Я поеду с тобой и буду помогать тебе за стойкой, – в восторге шепчет малыш Фонске.
– А я… я хочу уехать в Антверпен и стать там горничной[18], – выпаливает Розали.
– Ты?!
Всё внимание переключается на неё.
– Что в этом такого? – Розали возмущённо откидывает голову назад. – Буду работать в богатом доме в Антверпене.
– Придётся тогда тебе французский выучить, иначе эти богачи тебя не поймут, – хмыкает её брат.
Розали тут же вскакивает, зажимает пальцами уголок платья и кланяется Матильде:
– Comment allez-vous. Va bon?[19]
Все так и падают со смеху.
– Это всё, что ты знаешь? – Проспер от смеха даже начал икать. – А как ты будешь ходить за покупками?
– Ну, – на месте придумывает Розали, – хозяйка будет составлять список, а я попрошу кого-нибудь на улице прочитать… или в магазине.
– Хитро, – произносит Адриан, откусывая от бутерброда.
– С беконом? – Матильда смотрит на него с завистью. Её узелок остался висеть в цеху.
– Хочешь откусить?
– Ага, – не сводя глаз с бутерброда, отвечает Матильда.
В это мгновение младший брат Адриана начинает напевать:
– А наш Адриан влюблён в Матильду, а наш Адриан влюблён в Матильду…
Адриан краснеет до корней волос.
– Адриан, а ну-ка скажи, сколько тебе лет? – ехидно выкрикивает братик, удирая от него зигзагами.
– Э-э… тринадцать. Почти.
– Нет-нет! – хором кричат его друзья. – Тебе только что исполнилось двенадцать. Ты для Матильды слишком маленький!
Адриану не удаётся догнать маленького наглеца. Рассерженно поглядывая по сторонам, он возвращается к друзьям.
Гроза проходит, но дождь лупит с прежней силой. Все радуются неожиданному перерыву в работе. Один из детей достаёт из кармана губную гармошку и начинает играть весёлую мелодию. Другой вытаскивает из кармана колоду карт.
– В картишки?
Фонске и сестрёнка Адриана показывают друг другу ракушки и акульи зубы, выуженные из карманов. Матильда рассматривает их
