Битва за пустыню. От Бухары до Хивы и Коканда - Владимир Виленович Шигин
– Скажу вам откровенно, английский посол буквально извел меня обвинениями за содействие, которое я оказывал вам в путешествии по моей стране! – признался шах Ханыкову.
Послом, как мы помним, был в то время уже известный нам «джентльмен» Генри Роулинсон.
В конце 1859 года Ханыков и остальные благополучно возвратились в Россию, проведя в странствиях почти полтора года.
* * *
Научные достижения экспедиции Ханыкова были серьезными. Исследования охватили территории, превышавшие по площади 350 тысяч квадратных верст.
«…По своему счастливому составу, объему, разнообразию исследований и обилию собранных научных материалов экспедиция была одним из успешных и даже блистательных предприятий Географического общества», – считал член правления РГО Петр Семенов-Тян-Шанский. Но с политической точки зрения были осложнения.
Благодаря трудам топографов Жаринова и Петрова резко изменились представления о карте Восточного Ирана. Были достигнуты важные результаты в изучении климата, собраны этнографические и археологические коллекции.
Экспедиция Ханыкова оказала реальную помощь и в развитии русской торговли в Хорасане. Так, Закаспийское торговое товарищество значительно расширило свои торговые операции. Следует сказать, что в экспедиции Ханыков проявил себя как заботливый руководитель, делавший все возможное для того, чтобы научные заслуги его подчиненных не были забыты.
Увы, никаких серьезных политических успехов экспедиция Ханыкова не добилась. Осенью 1859 года в Оренбурге стало известно, что афганский эмир Дост Мухаммад, окончательно помирившись с англичанами, потребовал от эмира Бухары передать ему город Карши. «Эмир таким требованием, – сообщал в Петербург генерал-губернатор Оренбурга Катенин, – поставлен в самое затруднительное положение, не знает, что ответить послам».
Что ж, таким образом, зоны влияния противников по Большой Игре обозначились четко. Россия обеспечила свое влияние на Персию и Бухару. Англия подчинила Афганистан с Гератом. Что касается Хивы и Коканда, то они все еще оставались ничейной территорией, хотя и тяготевшей к англичанам.
* * *
Что касается дальнейшей судьбы Ханыкова, то она достаточно любопытна и необычна для российских игроков Большой Игры. Вскоре после возвращения из экспедиции у Ханыкова обострились отношения с Российским географическим обществом. В советское время историки объясняли это исключительно демократическими взглядами востоковеда. На самом деле все было несколько иначе. Дело в том, что самой большой ценностью экспедиции Ханыкова было составление не имевших тогда равных по точности карт Южного (Иранского) Азербайджана и Хорасана, которые, безусловно, представляли собой государственную тайну. Как мы уже говорили, это была заслуга не столько лично Ханыкова, сколько топографов Жаринова и Петрова!
Именно поэтому, ссылаясь на секретность и цензуру, и глава Азиатского департамента МИДа Ковалевский отказался издавать работы Ханыкова. Но Ханыков желал публикации карт, считая, что они принесут ему европейскую известность. Все это, мягко говоря, попахивало изменой. По этому поводу с Российским географическим обществом занималось даже III отделение. Именно после скандала в Географическом обществе Ханыков спешно и, как оказалось, навсегда и покинул Россию.
В каком же качестве выехал Ханыков? «Научных командировок» Россия тогда не знала. Это был хорошо организованный побег. В октябре 1860 года исправляющий должность управделами III отделения Гулькевич попросил Азиатский департамент уведомить, «с какой целью командирован Н. Ханыков за границу». Ответ был шокирующим: «…отправлен в Париж курьером и потому состоит в распоряжении тамошнего посольства». Статский советник (чин, почти равный генерал-майору!) в роли курьера? И тем не менее это было так. По версии самого Ханыкова, он отправился в официальную командировку в Париж для «обработки собранных материалов». Как будто нельзя было заниматься этим в России!
Результаты экспедиции Ханыков впоследствии опубликовал в ряде европейских журналов, удостоившись большой золотой медали Парижского географического общества. Срок пребывания за границей у Ханыкова должен был закончиться в феврале 1862 года, но возвращаться не пожелал. В 1866 году Ханыков был уволен от службы с пенсией в тысячу рублей. Семьей Ханыков так и не обзавелся.
За границей Ханыков сблизился с антирусской демократической эмиграцией во главе с Герценом. Они были настолько дружны, что Герцен даже написал в честь Ханыкова один из своих памфлетов – «Письма к путешественнику».
Ханыков вообще очень легко обжился на Западе. Общался он и с приезжавшими в Париж соотечественниками: декабристами и писателями Тургеневым, Достоевским, Салтыковым-Щедриным, путешественником Федченко, драматургом и актером Каратыгиным.
Следует сказать, что европейской известности Ханыков тоже добился. Хорасанские статьи Ханыкова превратились в классику западной иранистики, некоторые впоследствии были даже… переведены на русский язык. В 1874 году Ханыков выпустил капитальный труд «Иран».
Свои труды он издавал во Франции только на французском языке. Увы, все попытки руководителей Русского географического общества собрать воедино для издания материалы экспедиции так не увенчались успехом…
Со временем Ханыков был избран в состав Азиатских обществ Германии, Франции, Соединенных Штатов, Парижского географического общества. В последнем он пользовался особым авторитетом. Осенью 1864 года Ханыковым предметно занялись англичане. Он был приглашен в Бристоль на сессию Британской ассоциации развития науки. Разумеется, это было ширмой. На самом деле англичане хотели заполучить секретные карты Персии и Хорасана. Ханыков был записан в откровенно шпионскую секцию географического и этнографического отделений. Занявшиеся с Ханыковым разведчики-географы четко сыграли на тщеславии своего недавнего противника. Из письма Ханыкова: «Мурчисон, увидев меня, объявил, что я тот, кто прежде Вамбери описал Самарканд. Сейчас же за мной прислали депутацию секретарей, и мое появление было встречено громкими рукоплесканиями…» И Мурчисон, и Вамбери являлись кадровыми английскими разведчиками и активными участниками Большой Игры. Ну, а «громкие рукоплескания» в честь перебежчика дорогого стоят… Постепенно в зарубежных изданиях Ханыков опубликовывал всю доступную ему информацию о Хорасанской экспедиции. Умер перебежчик в 1878 году в Рамбуйе под Парижем. На его могильном памятнике была изображена карта Персии и стопка книг…
Глава пятая
Третьей экспедицией, отправленной в неизвестность, руководил совсем еще юный поручик Чокан Валиханов. Свершения этого сына казахского народа были столь блестящи, что сегодня в Казахстане его почитают как национального героя. При этом забывая, что Валиханов являлся, прежде всего, русским офицером, а затем уже ученым-этнографом.
Судьба Валиханова была удивительной, хотя и предельно скоротечной. Словно метеор, промелькнул он на небосклоне Большой Игры, оставив в ней свой неповторимый след…
Отец Чокана султан Чингис Валиханов являлся наместником Кушмурунского округа, при этом он являлся внуком знаменитого Абылай-хана и потомком самого Чингисхана. Будучи человеком умным и практичным, он определил своего двенадцатилетнего сына на учебу в Сибирский кадетский корпус. Российское правительство было заинтересовано в привлечении на службу элиты восточных окраин империи. Через шесть лет Чокан вышел из корпуса уже вполне европейски образованным офицером со знанием нескольких восточных и западных языков. Сразу по выпуску корнет Валиханов
