Константин Сергиенко - Увези нас, Пегас!
Неужели я все-таки влюбился в Мари? Все время искал глазами ее красное платье. Вот она танцует с сыном судьи, вот с каким-то лихим глиноедом, он даже на бал пришел в кожаной куртке и жирно начищенных сапогах. Она совсем не замечает меня. Но нет. Вот пронеслась мимо и вспыхнула ярким личиком, бросив веселый и, как мне показалось, ласковый взгляд.
Я немножко воспрянул духом и добился от нее тура вальса. Когда мы кружились, она сказала:
– Ax, Майк, я так хорошо представляю себе Париж. Мне так хочется в Париж! Там танцуют с утра до вечера. Ты хочешь в Париж, Майк?
– Чего я там не видал!—сказал я презрительно.
– Чудаки вы с Моррисом. Все-таки ты выглядишь старше своего брата. Неужели ты моложе на целый год?
– Мы родились почти одновременно, – сказал я.
– Да-а? – протянула она. – Как же это так?
– Бывают случаи, – сказал я. – Сначала появился на свет он, а спустя три недели я. Только он в декабре, а я в январе. Вот и получилось, что разница в год.
– Правда? – она округлила глаза. – Разве так бывает? Я не знала. Ты не врешь?
– Конечно, не вру, – сказал я. – Просто я немножко задержался в пути. Когда-нибудь тебе расскажу.
– Ой, как интересно! Расскажешь, Майк?
«Неужели ты такая глупая? – думал я уныло. – Да разве в этом дело? Дело в том, что у тебя серые пушистые брови, длинные ресницы и розовые щеки. А глаза у тебя веселые и глупые».
– Все девочки глупые, – сказал я по этому поводу.
– И я? – спросила она.
– Все, кроме тебя, – заверил я.
«Что ты можешь знать о Париже, глупенькая Мари Бланшар? – думал я. – Что там танцуют с утра до вечера?» Странно, почему можно влюбиться в глупую девочку? Об этом я спросил Флору Клейтон.
– Ты думаешь, можно влюбиться в глупую девочку?
Черноволосая пампушка Флора ответила вопросом:
– А можно влюбиться в глупого мальчика?
– Глупых мальчиков не бывает, – грустно сказал я.
– Ну да, конечно, – заметила Флора, – умные только вы со своим Моррисом.
– Ничего такого не говорю, – ответил я смиренно.
Совсем не в своей тарелке чувствовал я себя на балу. И сюртук стал жать, и сорочка сдавила горло. Но самое главное, я не мог спокойно смотреть на красное платье Мари Бланшар. Мне хотелось подойти и сказать ей какую-нибудь дерзость.
А бал, бал гремел оркестрами, расточал запахи цветов и желтое придушенное пламя масляных светильников. Я не вытерпел, я подошел к дочке какого-то фермера и сказал:
– Et bien, petite, dansons peut-etre?
– Чего вы сказали? – спросила она простовато.
– Нет, ничего, извините, миз. – Я специально сказал это «миз», а не «мисс», как говорят приличные люди. Я тоже прикинулся простаком.
Я вышел в курительную комнату. Здесь огненный Чартер сиротливо корчился в углу дивана.
– Как поживаешь, Люк? – спросил я.
– Называйте меня на «вы», – уныло ответил он. – Я старше вас на три года.
– Да, не везет нам с тобой, – сказал я. – Мари и дела до нас нет.
– Еще бы! – сказал он. – Какое ей до меня дело.
– До нас, – поправил я.
– Нет, до меня. Вам хорошо, у вас паровоз. А у моего папы долги во всех лавках.
– Неужто, Люк? – сказал я.
– Поэтому она и не обращает на меня внимания, – печально промолвил Чартер.
– Но ты же офицер. Быть может, ты станешь начальником пожарной команды.
– Не хочу, – он махнул рукой. – Поеду учиться на Север.
– Ого! Как бы нас не услышали!
– Слишком тут жарко, – сказал Чартер.
– А если война начнется?
– Пускай воюют.
– На чьей же ты будешь стороне?
– Я поеду учиться. Я стану адвокатом.
– Но тебя заберут в солдаты. И на Севере, и на Юге.
– А ты думаешь, они станут воевать? – с детским удивлением спросил Чартер.
– Кто знает, Люк. Ты ведь слышал, Черная Роза собирается отделяться.
– Я ничего не собираюсь.
– Да, но ведь ты настоящий южанин, Люк.
Он сморщил лоб.
– Мистер Аллен, вы какой-то странный. Вы и ваш брат. Я думаю, вы шпионы.
– Чьи? – удивился я.
– Их. – Он показал на север.
– И ты хочешь нас выдать?
– Выдать? – теперь удивился он. – Нет… Оставьте меня в покое. Что вы пристали? Кто из вас женится на Мари?
– Мы оба, —сказал я, вспомнив рассказ дядюшки Парижа.
– Так не бывает, – сказал он почти как Белая Коробочка.
Странный, однако, парень. С виду не слишком умный, спесивый, а выходит, не так уж все ладно у него в душе. Из всех сынков Черной Розы вряд ли наскребешь десяток, которые захотят учиться на Севере.
Я отыскал Морриса.
– Посмотри, как скучает Хетти, – сказал я. – Ты бы хоть поболтал с ней немного.
– А почему это я должен с ней болтать? – Моррис принял высокомерный вид.
– Да нет, – сказал я. – Просто я так…
Хетти весь вечер просидела на стуле у самого входа. Иногда к ней подбегала Мари, говорила что-то оживленно, подходила Флора и даже близнецы Смиты, но я ни разу не видел рядом с ней Морриса.
Он явно старался держаться от Хетти подальше. Быть может, мне приснился тот разговор в саду? С тех пор мы были у Бланшаров всего один раз, но и тогда Моррис не обмолвился с Хетти и словечком. Она чуть не расплакалась при всех в тот вечер.
– Красные слева, желтые справа! Синие и белые по бокам! – кричал распорядитель, – выстраивая пары для кадрили.
Я не мог спокойно смотреть на Хетти. Когда к ней подсаживалась Мари, Хетти пыталась улыбнуться, но губы только слегка кривились. Она совсем смяла в руках два белых цветочка ясменника, две скромные звездочки. Ее палка стояла рядом, прислоненная к стулу. В глазах ее набухали слезы.
– Моррис, – сказал я, – давай посидим вон там. Я что-то устал.
– Там? Нет, я боюсь сквозняков.
Я почти тащил его к стулу Хетти.
– Что ты меня толкаешь? – Он посмотрел подозрительно.
– Ничего. – Я отпустил его руку. – Давай крутись дальше. С кем ты танцуешь?
– С Пруси Хендерсон.
– Смотри не лопни от натуги. Она весит десять пудов.
– Почему ты меня задираешь? – спросил Моррис. – Тебе не нравится, что я танцевал с Мари четыре раза, а ты только два?
– Ты угадал, – сказал я. – Именно это мне и не нравится.
– Но я уже перешел на Пруси, – сказал он примирительно.
– Мне и это не нравится, – сказал я.
– Почему?
– Мне не нравится, когда ты хватаешь кого-то в охапку, а потом не обращаешь внимания.
Он сразу понял и напрягся.
– Ты это про Хетти?
– Почему про Хетти?
– Но ведь это с ней я тогда…
– Не знаю, с кем и когда.
– Что с тобой, Майк?
– Со мной ничего. А с тобой?
– И со мной ничего. Все в порядке.
– И со мной все в порядке, Моррис.
Я оставил его в легкой задумчивости. Я подошел к Хетти.
– Хетти, тебе не скучно?
– Майк, проводи меня домой, – попросила она еле слышно.
У ворот своего дома она не выдержала и заплакала.
– Что ты, Хетти? – пробормотал я.
– Спасибо тебе, – повторяла она сквозь слезы, – спасибо тебе, Майк.
– За что?
– Ты меня проводил. Я бы одна не дошла. Я в самом начале вечера хотела уйти. Но я бы одна не дошла. Никто бы не пошел меня провожать. Спасибо тебе, Майк. Тебе ведь хотелось танцевать, а вот пришлось…
– Пустяки, – бормотал я. – Что ты говоришь, Хетти?
– Нет, нет, Майк… Зачем я только пошла в Капитолий. Я не хотела идти, я боялась. Не стоило мне идти в Капитолий, Майк…
Она плакала, прислонившись к чугунной решетке имения «Аркольский дуб».
Ночью я плохо спал. То ли перенервничал, то ли надышался густым запахом цветов. Мне снился пустой разрушенный Гедеон, заросший черной травой и картонными цветами. От этого сна я проснулся весь мокрый.
Глава 15.
Как попасть в Леденцовый Каньон
Все вы знаете, где находится Леденцовый Каньон. Как раз за Дымной Горой, рядом с ущельем Дырявых Штанов, сразу после Медовой Поляны. В Леденцовом Каньоне течет речка Шипучка, растут на деревьях имбирные пряники, и делать там совсем ничего не надо. Летом течет по реке яблочный сидр, а зимой вишневый сироп. Ну, такие дела.
Вот что. Думал, думал Кривой Початок и говорит:
– Послушай, Чих, а ведь хорошо в Леденцовом Каньоне.
– Что верно, то верно, – говорит Чихни-Понюхай. Он думать совсем не любил.
– А ведь разве найдется дурак, который туда заглянуть не захочет?
– Да кто его знает, – отвечает Чихни-Понюхай.
– Ну, ясное дело, таких не найдется, – говорит Кривой Початок.
– Ну, ясное дело, – соглашается Чихни-Понюхай.
– Так надо же людям помочь, – намекает Кривой Початок.
– Только не задаром, – понимает Чихни-Понюхай.
Вот оно что! Стали приятели бегать по Черной Розе, всех собирать, кто захочет в Леденцовый Каньон.
– А как же туда добраться? – спрашивают.
– Два доллара за билет, – говорят приятели. – Довезем до самой Шипучки.
Ну кто самый глупый? Смоляной Малыш. Стало быть, он и выложил первый два доллара. Уж больно ему не терпелось попасть в Леденцовый Каньон, где пряники на деревьях растут и сидр под ногами бежит.
