Константин Подыма - Счастливого плавания, «Шхуна ровесников»!

На подоконниках стояли пулеметы. А у двери — ящики с патронами и ручными гранатами, бочка с водой. Сухарей было достаточно, чтобы продержаться не один день…

Витя оглянулся.

У стены лежат его товарищи: веселый моряк Василий и солдат, имени которого Витя не знал и теперь уж никогда не узнает…

В подвале неподалеку от башни дожидается мать с братишкой и сестренкой. Витя даже не смог предупредить, что он тут.

Как он уговаривал Василия, чтобы тот разрешил помогать ему. Витя таскал ящики с боеприпасами, носил воду. А Василий все прогонял его. Но ведь эта башня — Витькин дом!

Не успел Василий отослать Витю в подвал, В глубине улицы Декабристов показались фашисты и начали обстрел башни.

Мальчишка остался. Бегал по этажам, подносил патроны. Взяв гранаты, выскакивал из двери первого этажа и бросал их в приближающихся врагов.

О, как хотел он уложить их побольше! Как ненавидел он этих гадов в квадратных касках, их наглую походку, когда они шли с автоматами наперевес, засучив рукава, как палачи. Они и были палачами.

Полгода назад Витя уже убегал на фронт под Керчь.

Но его оттуда вернули. Узнал комиссар, что мальчишке четырнадцать, и велел живо отправить в тыл.

На память о керченских боях остались Витьке черные флотские брюки и солдатская гимнастерка. А тельняшка у него была своя. Ведь он давно решил стать моряком; как только седьмой класс окончит — в мореходку.

Отец ему говорил: «Ничего, Витюха, все сбудется, когда вырастешь…»

Ушел отец с десантной частью и не вернулся.

…Витю поразила наступившая вдруг тишина. Чуть поднял голову над щитком «Максима», поставленного на подоконник. Никого не видно.

Подошел к другому окну — пустынно на улице Декабристов.

Над обугленными траншеями стлался дым.

Почувствовав сильную жажду, Витя подошел к бочке с водой. Глянул на отражение в воде и не узнал себя. Волосы потемнели, лицо все в копоти и саже…

Через день ему исполнится пятнадцать. Что успел сделать в жизни?

Жарил пятки на раскаленной солнцем гальке, нырял до посинения с бетонного мола, читал запоем книжки. Горевал, получив за контрольную «пару», и, светясь счастьем, несся домой из школы, где ему только что повязали красный галстук…

Не плакал, когда разбивал в кровь коленки или рвал штаны, на удар отвечал ударом, терпеть не мог, когда обижали малышей. Всегда стоял за справедливость.

…Лязгнула пуля о бочку. Витя отпрянул в сторону, подскочив к пулемету, нажал на гашетку.

Рассыпалась по подворотням цепь гитлеровцев. Двое остались лежать поперек улицы.

— Ага! Боитесь? А ну-ка сунься, кому охота!

Зло огрызнулись минометы. Витя нагнул голову и бросился к ручному пулемету, стоящему у другого окна.

Откатилась рота гитлеровцев.

Эх, сюда бы его друзей! Но ничего, он и один справится! Долго будут фашисты помнить Витьку Новицкого!

Распахнул ворот гимнастерки: пусть гады видят тельняшку — моряки не сдаются!

Над городом летели вражеские бомбардировщики. Услышав характерный гул, Витя оторвался от пулемета и посмотрел вверх. Самолеты приближались к Октябрьской площади. Взрывы сотрясали башню.

Двое гитлеровцев пробили замурованное кирпичами окне первого этажа и проникли в башню.

Скрипела лестница под их сапогами.

Но Витя не слышал. Он опять был у пулемета и стрелял.

Его ударили сзади автоматом по голове. Мальчик потерял сознание.

Тогда его швырнули на подоконник, облили спиртом.

Один из солдат чиркнул зажигалкой…

Горящим факелом падал со второго этажа башни Витя…

В Новороссийском горисполкоме

В связи с 25-летием разгрома немецко-фашистских войск в Новороссийске, в целях увековечивания памяти советских людей, проявивших героизм и мужество в годы Великой Отечественной войны, исполком городского Совета депутатов трудящихся принял решение изменить названия некоторых улиц.

…Бывший переулок Педагогический назван именем Вити Новицкого.

(„Новороссийский рабочий“, 11 сентября 1968 года.)

УДОСТОВЕРЕНИЕ

НОВИЦКИЙ ВИКТОР, ученик 6-го класса средней школы № 1 г. Новороссийска, Краснодарского края.

ЗАНЕСЕН В КНИГУ ПОЧЕТА ВСЕСОЮЗНОЙ ПИОНЕРСКОЙ ОРГАНИЗАЦИЙ ИМЕНИ В. И. ЛЕНИНА

за героизм, проявленный в годы Великой Отечественной войны, (посмертно).

Постановление Бюро Центрального совета Всесоюзной пионерской организации имени В. И. Ленина от 22 февраля 1973 г.

Заходя в море Дружбы, по семидесятой параллели, ты увидишь небольшой атолл Орленок. Со всех сторон шумит прибой, а внутри атолла находится лагуна Орлят. По названию лагуны атолл назвали этим красивым, мужественным словом. Здесь вечно стоит тишина, изредка нарушаемая криками чаек и шумом прибоя. Глубина лагуны 15–20 метров.

На берегу лагуны — большой белый обелиск. И на его вершине — рвущийся в небо каменный орленок.

Обелиск этот воздвигнут в честь юных героев-орлят, павших в боях за освобождение нашей Родины от немецко-фашистских захватчиков.

К обелиску прикреплена мраморная доска черного цвета. На ней золотом горят имена павших юных героев.

«Ваня Савинов, Виктор Новицкий, Лида и Вадим Кушпели, Володя Буряк, Виктор Чаленко».

Эти славные ребята погибли, когда им было четырнадцать, пятнадцать лет…

Каждый год, 16 сентября, в день разгрома под Новороссийском фашистских полчищ, приплывают сюда на барках, бригантинах, белоснежных лайнерах много, много людей, чтобы почтить память юных героев.

Глава четырнадцатая, «Красные тюльпаны» и «Порох и розы»

Передо мной судовой журнал «Шхуны».

В графе «Курс плавания» надпись: «Остров Тюльпана». Значит, у «Шхуны» предвидится новая операция «Красные тюльпаны».

Хочешь, расскажу про нее?

«Красные тюльпаны» — операция традиционная и, пожалуй, самая любимая. Каждый год в конце апреля, когда зацветают на горном перевале красные и желтые тюльпаны, проводят ее ребята.

Уходят в горы утром, а к вечеру возвращаются с огромными букетами. И через два-три часа передают цветы проводникам скорого поезда Новороссийск — Москва.

А через сутки, когда поезд приходит в столицу, встречают его друзья «Шхуны» — москвичи.

Первого мая они приносят букеты цветов, выросших на горном перевале, московским членам экипажа «Шхуны» — адмиралу-наставнику, штурману, впередсмотрящему, глашатаю, старшему механику, мичману…

Словом, всем, кто принимает участие в делах «ШР».

На листе теснятся машинописные строчки.

ПРИКАЗ № 322

по „Шхуне ровесников“

За успешное завершение операции „Порох и розы“ объявить А. Н. Ефремову благодарность.

СОВЕТ „ШР“

Что за операция? — спросишь, очевидно, ты.

Как-то на палубном сборе ребятам пришла идея: вот было бы здорово возложить цветы на могилу Карла Маркса в Лондоне. В то время во всем мире отмечали стопятидесятилетие со дня рождения великого вождя пролетариата.

Но как это сделать?

Вряд ли цветы могут сохраниться, если их отправить из Новороссийска. Лучше всего попросить кого-нибудь в Лондоне купить цветы на деньги, присланные новороссийскими ребятами.

А кого попросить?

Спорили долго. Спорили до хрипоты. Хотели даже обратиться за помощью к летчикам внуковского международного аэропорта.

Как всегда, решение пришло неожиданно.

— Давайте попросим сделать это собственного корреспондента «Комсомольской правды» в Лондоне! — предложил кто-то.

— Правильно! — поддержали все.

Подвахтенным за проведение операции назначили пушкаря Леню Петрова (он заканчивал третью школу, а в «Шхуну» ходил чуть ли не два года).

Деньги, десять рублей, взяли из гонорара за статьи в газете. А вот переслать их в Лондон можно было, лишь получив разрешение Министерства финансов СССР.

Прошло время, и на палубном сборе прочли такое письмо:

Валютное управление сообщает, что Министерство финансов СССР разрешает перевести 10 рублей в Лондон в адрес корреспондента «Комсомольской правды» на расходы, связанные с возложением цветов на могилу Карла Маркса.

Деньги отнесли на почту. Одновременно дали телеграмму в Москву, в редакцию «Комсомольской правды».

Телеграмма

Деньги отправлены. Просим передать вашему собственному корреспонденту Ефремову огромную просьбу возложить цветы на могилу Маркса от имени новороссийских школьников.

Команда «Шхуны, ровесников».

Через несколько месяцев пришел в Новороссийск очередной номер «Комсомолки». В нем сообщение о том, что 18 января 1970 года в Лондоне на Хайгетском кладбище фашиствующие подонки пытались разрушить памятник на могиле Маркса. Они подложили самодельную бомбу под каменный постамент бюста Маркса, но гранит устоял, лишь только покрылся следами пороха. Фашисты бежали, оставив свой мерзкий знак — свастику.