Зима, любовь, экстрим и хаски - Женя Онегина
– Сегодня пятница. Заезд ровно через две недели, – пришел мне на помощь Артемий.
Ребята тревожно переглянулись.
– Отставить панику! – скомандовал я. – Мы все успеем.
– Конечно успеем, – поддержала меня Алена. – Поэтому все марш заниматься делами. Завтра тяжелый день, а до окончания заезда выходных у нас не предвидится.
– Спасибо, – поблагодарил я Алену, когда кухня опустела.
– Дань, я очень хочу, чтобы в “Медвежьем углу” закипела жизнь. Если ты действительно считаешь, что это возможно, я поддержу все твои идеи. Это возможно, Царевич? Спасти “Медвежий угол”?
– Возможно, – ответил я, честно глядя в ее глаза. – И я сделаю для этого все, что в моих силах. Правда.
– Тогда по рукам, Царевич. На меня и Костю можешь рассчитывать.
– Спасибо!
– Пока не за что, Царевич…
Едва за Аленой закрылась дверь, я вернулся к себе в спальню и рухнул на кровать. Силы после болезни возвращались ужасно медленно, и чувствовал я себя отвратительно. После утренней прогулки с Зоей я с огромным трудом вымыл Сильвера, насыпал ему корма и сделал себе пару бутербродов с чаем. По спине струился липкий противный пот, а ноги не слушались. Вот и сейчас я чувствовал себя не лучше.
До вечера я проспал. Проснулся от того, что за окном протяжно выли собаки, а желудок требовал еды. Еда нашлась на кухне. Вместе с Гуреевым.
– Ты нафига про Юльку чуть не разболтал? – набросился я на друга.
– Я не разболтал? – возмутился Темка. – Ты нафига их с Катькой позвал вообще? Вы же расстались давно!
– Не совсем, – ответил я и сделал вид, что полностью сосредоточен на картофельной запеканке. – Алена готовила?
– Царевич! – рявкнул Темка. – Когда ты успел пересечься с Юлькой?
– Сразу после… Ну… ты понял…
Отпираться было бессмысленно. Артемий все равно рано или поздно узнает, что я снова переспал с его двоюродной сестрой.
– Совесть у тебя есть? – спросил друг. – Она же к тебе едет!
– Ну и пусть, – отмахнулся я. – Мы с ней больше недели под одной крышей все равно не уживаемся…
– Даня, скажи мне честно! Ты хочешь вернуться в Сочи?
– Хочу, ну и?
– Юлька вымотает нам обоим все нервы и сорвет заезд. Просто так! Слышишь, Царевич?
– Темыч, не нагнетай! Мы взрослые люди, она обещала помочь. И все. У нее классная аудитория. И главное – наша, Тем! Экстрим-отдых в глуши!
– Даня, неужели за столько лет ты так и не понял, что Юля никому не помогает просто так. Ты идиот, Царевич! Идиотище!
– Слушай, ну а что ты предлагаешь? Написать ей? Милая, не приезжай, я передумал! Да она будет здесь первым же авиарейсом! Из одного только любопытства! И в конце концов, Тем, она же простила мне Нику…
– Ты правда в это веришь? Даня, тебе ведь не пять лет. Вы с Юлькой давно не ходите в один детский сад. Хочешь знать, кто виноват в том, что мы здесь оказались?
Я закатил глаза… Артемий очень любил свою сестру. Но с тех пор, как нам всем исполнилось десять, он старался держаться от нее подальше, считая, что это Юлька виновата во всем плохом, что происходит в его жизни.
– Сделаешь мне чай? – спросил я.
– Чай я, конечно, налью, но мы еще не закончили, Даня! Напиши Юле сам. Скажи, чтобы не приезжала. Что здесь медведи и волки. И душ на улице. Или это сделаю я.
– И она тебя послушает… Ну-ну! Так и быть, попробуй уговорить Катьку не приезжать.
– Катьку? – засмеялся Тема. – Она ни за что не упустит возможность прокатиться на снегоходах. Да она Юльку сама сюда за шкирку притащит, если та передумает.
– Вот видишь, ты сам все отлично понял. Юля будет здесь через две недели. И мы отлично проведем время.
– Дурак ты, Даня! Если ничего не понял, – Артемий поставил передо мной высокую кружку с чаем. – Это твой отель. Развлекайся. Сестру мою ты обидишь вряд ли. Не родился еще такой человек. А остальное – это твоя жизнь, Царевич. Если хочешь и дальше жить среди розовых единорогов, это твой выбор. Я спать, дружище. Не забудь погулять с Сильвером перед сном.
Хаски тут же заныл. Я проводил друга задумчивым взглядом и сделал большой глоток. Чай оказался в меру крепким, и в нем ощутимо чувствовались брусничный лист и клюква.
Юлька…
Мы были знакомы столько, сколько я себя помню. Вместе с ней и Темой мы ходили в один детский сад. Потом учились в одном классе. И занимались плаванием в одной группе.
В шестнадцать мы впервые поцеловались. Потом год встречались. Потом… Мы сообщили родителям, что едем поступать в Питер. И Артемий вместе с нами. И Юля уехала. А мы нет. Папа настоял на местном вузе. Я не сопротивлялся. Нас хватило на пару месяцев разлуки. Мы поругались, когда Юля вернулась в Сочи на выходные. Помирились только через год. И снова поругались через пару дней. Еще на год.
А потом я встретил Нику…
Сильвер уже скулил вовсю. В вольерах от безделья выли собаки. Накрапывал дождь. Холодный, мелкий и ужасно противный. Я влез в сапоги, надел куртку и дождевик и отправился к реке. Сильва белой тенью скользил рядом. Вокруг стояла непроглядная темнота. За спиной, в “Медвежьем углу”, горело всего несколько окон. Небо заволокло плотной массой низких облаков. Ни звезд… Ничего…
Скорее бы выпал снег. И тогда все вокруг заиграет иначе. Темный ноябрь даже в Сочи бывает депрессивным, что говорить о “Медвежьем углу”. Ноги утопали в грязи. Я вспомнил испорченные белоснежные конверсы и рассмеялся. Сильвер тут же подбежал ко мне и ткнулся мордой в ладонь.
– Все в порядке, парень, – успокоил я пса и потрепал за холку. – Гуляй!
– Царевич, это ты? – послышался откуда-то снизу голос Воронцовой. – Куда опять под дождь вышел?
– Меня Тема выгнал за плохое поведение, – ответил я. – А ты почему одна?
Я сделал несколько шагов практически вслепую и вдруг оказался на краю овражка, ведущего к реке.
– Я с Лаки, – ответила Зоя совсем рядом и добавила: – Уже поздно.
– Ты не против, если мы с Сильвером проводим вас до большого дома.
Даже в темноте я понял, что она улыбается.
– Как бы нам с Лаки не пришлось провожать тебя!
– Слушай, Воронцова, ты всегда такая вредная? – спросил я совершенно искренне.
А Зоя почему-то промолчала.
Глава восьмая
Зоя
– Мда… – протянул Царевич, придирчиво рассматривая шторы в стандарте. – Весь текстиль поменять сейчас не хватит ни времени, ни финансов. Приоритет – апартаменты, девчонки! Там все должно быть идеально!
– Есть, капитан! – ответила Аленка и лихо
