Команда сорванцов: Музей восковых фигур. Бал газовщиков - Филип Пулман
Дядя Майки задрал одну рыжую бровь и выпустил в потолок длиннющую струю дыма.
– Представления не имею, что вы там задумали, обормоты, но надурить этого чванливого болвана – самое милое дело. Больно он расхохрился. Что думаешь, Пэдди?
– А чего бы и нет? – одобрил дядя Патрик.
У Грома прямо душа запела, словно оба этих дяди были его собственные.
На следующее утро он хотел первым делом бежать на поиски Диппи, но, к несчастью, на улице торчал школьный проверяльщик посещаемости со своей черной записной книжкой, и скрыться от него не было никакой возможности. На перемене Гром быстро и даже как-то рассеянно вздул мальчишку, который заявил, что мистера Добни теперь обязательно повесят, а Грома отправят в сиротский приют, после чего, успешно починив очки с помощью кусочка лассо-на-все-случаи-жизни, неохотно пошел учить главные реки Англии и Уэльса.
Монотонное учительское бормотание, ученическая возня (класс непрерывно чесался, шмыгал носом и чем-то шуршал), плюс характерная духота, неизбежно образующаяся, когда в одном тесном помещении встречаются много немытых тел и большая чугунная печка, наводили на него тоску.
Зато, уныло бредя на волю через калитку с вывеской «МАЛЬЧИКИ», он услышал крик: «Эй, Гром, Гром!» – и увидел, что через дорогу от него на тротуаре нетерпеливо подпрыгивает Бенни и машет ему рукой.
– Они это сделали! – завопил Бенни, когда Гром прыснул к нему поперек улицы. – Брайдины дядьки! Пришли в универмаг, все расфуфыренные, подождали, пока Гребби будет от них, вот как ты сейчас от меня, и ну заливать про фальшивые деньги – а он как подскочит, чуть подтяжки не порвал!
На горизонте у Грома заметно просветлело.
– Только вот проблема в том, что у меня не было времени разыскать Диппи! – вспомнил он. – Нас проверяльщик поймал, пришлось в школу тащиться.
– Вот дьявол! Да он же может быть где угодно! Если мы его сегодня не запихнем в магазин, нам конец.
– Я все равно еще не придумал, как его уговорить.
– Я тоже об этом думаю. Может, близнецы знают, где его сейчас носит…
Двойняшки Перетти, Анжела и Зерлина, были на год-два младше остальных. Они прибились к Нью-катской банде некоторое время назад. Несмотря на все свое презрение к малышне (исключая Акуленыша Боба), Бенни проникся здоровым уважением к их острому уму и общей лютости. В этой последней их так сразу и не заподозришь – глядите, настоящие итальянские ангелочки с большущими невинными карими глазами и копной черных кудрей! Но если их как следует раззадорить, девчонки враз делались хуже Африканца Сэма, чей гм… темперамент давно вошел в легенду.
Кстати, Диппи в них души не чаял. Они могли убедить его в чем угодно – даже если у мальчиков уже опустились руки.
– Да, – сказал Гром. – Хорошая идея.
И мальчишки ринулись по следу – ни дать ни взять пара грейхаундов!
Двойняшки нашлись в пылу спора со Змееглазом-Мелмоттом у дверей «Валлийской арфы». Их немедленно умыкнули и за пятьдесят секунд чистого времени изложили всю историю.
– Так, – сказала Анжела. – Мы его найдем.
– И заставим все сделать, даже если это будет последний подвиг в его жизни, – кивнула Зерлина.
Дальше банда прочесала весь Нью-Кат, потом весь Нижний Марш; ребята нашли продавца горячего гороха, продавца кексов, продавца пирогов – но совершенно не нашли Диппи. Они проверили Ватерлоо-роуд по одной стороне до железнодорожного моста, потом по другой – до Сент-Джордж-серкус, потом опять по первой и вот там-то и врезались в него на полном скаку: Диппи как раз выходил из зеленной лавки Чиппина на углу Уэббер-роу.
– Диппи, слушай…
– Диппи, ты должен кое-что для нас сделать…
– Это ради блага общества!
– Это героический подвиг, Диппи, на него способен только ты!
Диппи подозрительно заморгал.
– Чо? – спросил он через некоторое время.
– Да там все просто, честное слово, – Гром повис у него на рукаве.
– Давай-ка я твою жаровню повезу! – сказал Бенни.
Диппи, слабо трепыхаясь, дал близнецам увести себя следом за бодро покатившей по забитому публикой тротуару жаровней.
– Но… – сказал он.
– Там делов-то всего ничего, Дип, – успокоила его Анжела. – Мы же не просим тебя влезть по водосточной трубе или там в сточную канаву нырнуть…
– Или чтобы тебя подстрелили, или зарезали… – подхватила Зерлина.
– Или повесили, или отравили, – охотно развил тему Бенни. – Или чтоб ты погиб Смертью-от-Тысячи-Ножевых-Ранений, как тот парень в «Восковых фигурах».
Ребята продолжили щебетать и не затыкались до самой Клейтон-террас. Там они завезли жаровню на задний двор, а сами набились на Громову кухню, где их при свете свечи уже ждала Брайди – с ножницами, мукой, румянами и кувшинчиком жира от жарки.
– А это все для чего? – вопросил Диппи, весь во власти ужасных подозрений. – Жир вот, например, зачем?
– Для волос твоих, конечно, – строго ответила Брайди. – Сами они прилизанные лежать не будут, а на макассаровое масло у нас денег нет, извиняй. Так что садись давай и…
– Для моих волос? – вытаращился бедняга Диппи.
– Ага. А мука – для щек. Нет! Держите его! Сядь, Диппи – да, лучше сам. И делай, как тебе говорят.
И поскольку она была дочь своей матери, а в руке у нее красовалась пара больших ножниц, Диппи без дальнейших возражений сел. Близнецы держали его, пока Брайди работала. Бенни тем временем извлек из мешка костюм. Костюм он позаимствовал из папиной мастерской. Клиенту, для которого его подгоняли, по некоторым причинам пришлось спешно отбыть на поправку здоровья, так что одежду свою он забирать не стал. Опытной рукой Бенни встряхнул костюм, повертел туда и сюда, любуясь игрой ткани, и смахнул пушинку-другую с черных плеч.
Гром покамест полировал пару лучших ботинок своего отца. Ноги у мистера Добни большие, Диппи в его обуви будет отлично.
– Ты будешь во всем этом вылитый герцог Кларенс, – восхищенно пообещал каштанщику Бенни.
– Надеюсь, нет, – проворчал тот. – Он же мертвый.
– До того как он помер, – возразил Бенни. – Ты только на крой посмотри, а! Шмуттер что надо!
– Хотел бы я знать, что вы задумали, – недовольно проворчал Диппи, которого крой явно не впечатлил.
Гром оторвался от обуви и оценил изменения, которые произвела с обликом Диппи мастеровитая Брайди.
Усы (ранее представлявшие собой… ну, нечто большое и кудлатое, вроде кормовой оконечности очень грязной собаки) стали подстриженными и аккуратными; закопченная и обветренная физиономия выбелилась до оттенка благородного алебастра и обрела здоровый розовый румянец;
