Она – змея. Он – ворон - Лина Шамой
– Я хотела подружиться, – еле выговариваю я и засыпаю.
***
Проснувшись, я несколько секунд не осознаю, где нахожусь. Мне кажется всё это волшебным сном. Однако, тут же ко мне приходят воспоминания последних невероятных событий в моей жизни.
Я смотрю вокруг. В Танжерине до сих пор стоит день. “Быть может, ночь никогда не наступает здесь?” Яркое едва заметное тёмно-оранжевое солнце всё ещё светит.
“И почему вообще мне захотелось спать? Последнее, что помню – это чарующий голос феникса”.
Я всё ещё нахожусь у водопада. Попив из него вкусной прохладной фанты, я задумываюсь: “Это ведь Весёлый водопад. Не значит ли это, что меня сейчас охватит веселье?”
Подождав несколько минут какого-либо изменения во мне, и, слава богу, не почувствовав ничего нового, я направляюсь искать феникса и дракона.
Я очень удивляюсь открывшейся мне картине. Они вдвоём плавают в оранжевой воде намного дальше места, где я уснула.
“Видимо, искупавшись в фанте, не будешь липким. И всё-таки это очень странно, ведь это сладкий напиток”.
Рюу и феникс смеются и несколько раз взлетают вместе в воздух, а затем опять прыгают в воду, вызывая брызги. Очень маленький по размеру дракон плохо заметен рядом с такой огромной птицей.
Их радость вызывает во мне счастливую улыбку. Я подползаю ближе к ним.
– Простите, что мешаю, – начинаю было говорить я, но феникс тут же резко взлетает в воздух, и не успеваю я договорить, как он стоит уже рядом со мной.
По сравнению с птицей, я как крохотный червь. Мне становится страшно.
– Благо, сеньорита, что вы! Это вы меня простите! – восклицает птица на этот раз ровным, но сильно обеспокоенным голосом.
От её слов весь страх проходит. Так искренне она говорит. По голосу я понимаю, что феникс мужского пола. Интересно, а какие фениксы-детёныши, совсем крохотные? И, надеюсь, я на этот раз не ошибаюсь, считая, что он взрослая особь?
– Я…
– Как я мог так поступить с вами! Простите, прошу! Я думал, что опять меня хотят силой подчинить. Просто в прошлый раз ко мне пришли так же неожиданно, как и вы сегодня, а потом… Кроме боли, я ничего не помню. Это было просто ужасно. Заметьте, сеньорита, у меня, как вы поняли, есть дар: я могу усыплять. Поэтому и защищаюсь ото всех своим чарующим голосом, – он говорит всё это с большой дрожью в голосе, кажется, ещё чуть-чуть, и птица заплачет. – Я же не хотел…
– Ничего страшного. Благодаря Вам, я хорошо выспалась, – произношу успокаивающе я, и это полная правда. Феникс пристально смотрит на меня. – Честно, я не обижаюсь.
– Уф, слава богу! Я Фредерик. К вашим услугам, сеньорита. Теперь я ваш верный друг, – взмахнув один раз крыльями и опустив голову, быстро произносит он.
– Благодарю. Зовите меня Снэйккей. Приятно познакомиться. Я бы хотела, сеньор Фредерик, – взяв его испанскую тактику общения, проговариваю я, немного беспокоясь о его реакции на мою следующую просьбу, – взять у вас два пера, если можно.
– Конечно! – сразу же восклицает феникс, тем самым напугав меня. – Для Вас, сеньорита, что угодно сделаю!
Я облегчённо вздыхаю. “Он очень славный”.
– Спасибо, – произношу искренне я.
Глава седьмая. Воссоединение. Часть первая
Рэйвэн
– Где ты был всё это время?! Мы тебя искали. Я каждый день молилась, чтобы с тобой ничего не случилось, – сквозь слёзы говорит моя мама, продолжая обнимать меня.
Я отстраняюсь и смотрю на неё.
Прошло уже двенадцать лет с того момента, как я покинул семью. Сейчас у меня сердце разрывается слышать эти слова. Что родители чувствовали, когда я ушёл? Мне тяжело даже представить это. Каким же я был эгоистом? Я думал только о своём благополучии. Думал, я им буду не нужен, если узнают, что я умею превращаться в птицу. Мне было всего семь лет. Пугает то, что я думал также и в десять, и в одиннадцать, и в последующие годы. Я осознал всю свою глупость и эгоизм только недавно, в девятнадцать лет, впервые в жизни влюбившись. Я понял, что заблуждался. Ведь разве родители не принимают своих детей такими, какие они есть? Я уверен, они бы поняли меня, и, быть может, даже гордились. Да, когда я научился управлять своим даром, я уже хотел вернуться к ним. Но я и тогда решил, что было поздно. Ведь родители усыновили другого ребёнка.
И только недавно я понял, что они всё ещё ждут меня. Они любят меня также сильно, как и второго ребёнка. Я просто всегда думал только о себе. Зависть и злоба всё это время охватывала меня. Наконец-то мои глаза раскрылись. Снэйккей изменила меня.
Я так боюсь, что родители не простят меня. Но даже если это случится, я не сдамся. Они мои родители. Я больше их не оставлю. Они – моя частичка. Сейчас я не буду им говорить о своей необычной способности. Я рассказал им лишь то, что сбежал из дома по глупости. Но ведь отчасти это и было правдой.
Мамины коричневые шелковистые волосы теперь поседели, а на её бледном лице появились морщинки. Мне тяжело осознавать, что всё случилось из-за меня. Если бы я сразу же, когда научился контролировать свою способность, вернулся бы к маме – нежной, мягкой и заботливой женщине, и к отцу, который всегда меня во всём поддерживал и частенько, приходя с работы, баловал шоколадными конфетами и лимонными леденцами, то всё было бы хорошо. Мама бы не волновалась и не постарела бы раньше времени. Ведь ей сейчас всего-то тридцать два года. А папа бы не смотрел на меня так, будто ему всё равно, что я вернулся. Я замечаю, как его зелёные большие глаза блестят. Папа держится, чтобы не заплакать и не обнять меня. Я всё бы сейчас отдал, лишь бы обнять его. Я всё сделаю, чтобы родители снова светились от радости, чтобы они снова улыбались при виде меня. Я буду пытаться заслужить их прощения. И когда-нибудь я расскажу им о своём даре.
– Пап, когда я вырасту, то стану волшебником. Я буду добрым, буду помогать людям и животным. А всем злым волшебникам я объясню, что добро лучше зла, и все они станут добрыми, – говорит пятилетний Эиджи с такой красивой и счастливой детской улыбкой.
Отец радостно рассматривает своего мальчика. Эиджи в длинном белом плаще и с колпаком на голове. Его сын всё говорит и говорит, вертя в руках лёгким белым посохом ростом с мальчика. «Мой маленький волшебник», – сначала мысленно, а затем и вслух произносит Уильям и целует сына в правую, а после и в левую щёчку.
Мужчина искренне благодарен своей любимой жене. Ведь если бы Люси не предложила ему тогда взять с детского дома
