Сергей Баруздин - Собрание сочинений (Том 2)
Сенька взглянул на Катьку, и ему почему-то стало грустно. Ну какой прок от этой Катьки? Ну, подоить можно, а к чему? Хватает молока, что из совхоза берут, а тут еще козье! Правда, продать можно...
Тут Сенька осекся в своих мыслях: "Продать? Чего это я!"
А впрочем, ничего, что есть Катька. Вот в город не поехал, и почитать можно. Отец говорил, что чтение - лучшее учение! И еще вспомнил Сенька, как отец говорил, что лучше родных русских мест ничего нет на свете. Всякие там заграницы и страны далекие - вовсе не так интересно. Отец в войну их все прошел, он знает.
Сенька по натуре домосед и, хотя зовут его мечтателем, ни о каких дальних странах не мечтает. Вот Митя на Кавказе служил, так говорит, что там даже леса нет, а одни сады с пальмами и ходить в них нужно только по дорожкам.
- А березки есть? - интересовался Сенька.
- Березок не видал. Может, и есть, да там, на турецкой границе, не встречал я их.
- А речка есть там?
- Речки есть, и море даже есть, а такой, как наша, нет, - говорил Митя.
- И правда неинтересно, - соглашался Сенька.
Все свои восемь лет он провел в Старых Двориках и дальше города никуда не выезжал. В городе шумно, жарко, беспокойно, и Сеньку всегда тянуло обратно, в свои места, где он чувствовал себя просто и легко. Тут все знакомое, привычное, свое, даже люди, которых он знал наперечет и которые знали его. А что до развлечений, так и здесь их хоть отбавляй! Если нет дел по огороду, можно играть с ребятами и купаться, а зимой бегать по ледовой дорожке, проложенной по Гремянке, на коньках. А еще хорошо потолкаться на машинном дворе, где пахнет тракторами и грузовиками и отец иногда разрешает сесть рядом с ним и прокатиться до ворот. А то и Митя прокатит. В клубе через день крутят кино - в два сеанса. Не успел на один, иди на второй. Правда, прежде бабушка не всегда пускала Сеньку в кино, говорила, что накладно, зато сейчас его никто не ограничивает. Папка деньги дает, а если нет его, то и у мамы нетрудно выпросить. На кино она не жалеет! Вот только когда в город они едут вечером, в кино не попадешь. И все-таки Сенька почти ничего не пропускал: картины в клубе часто повторяются. Сегодня не видел, на другой неделе увидишь.
Сенька лежал с книжкой, а солнце поднималось все выше и выше, слепило глаза. Он позевывал, потягивался, строки перед ним расплывались, буквы бледнели. Еще минута, еще, и Сенька не заметил, как задремал. Разморило его на жаре, да и спал он в прошлую ночь мало.
Сквозь сон Сенька слышал журчание речки, и голоса птиц, и какой-то приятный шелест рядом с собой, и чмоканье. "Это Катька, - думал Сенька. Травку щиплет. Хорошо..."
Вдруг Сенька проснулся от непонятного треска над ухом и, открыв глаза, ужаснулся. Рядом с ним Катька трепала книжку.
- С ума сошла! - в отчаянии закричал Сенька, вырывая из Катькиного рта книжку. - Эх, ты!
Катька отошла, дожевывая оторванную страницу и довольно помахивая куцым хвостом.
А Сенька... Сенька листал потрепанную козой книжку:
- Эх ты, бесстыжая! Сколько нажевала! И хоть бы с начала, а то с самого конца, все нечитаное...
В книжке не хватало по крайней мере десятка последних страниц.
Сенька посмотрел вокруг и, убедившись, что он один, заплакал. Надо ж было заснуть и довериться этой Катьке!
Он плакал долго, размазывая кулаком слезы и вздрагивая всем телом. А Катька как ни в чем не бывало ходила поодаль и вновь пощипывала траву.
- Правду папка сказал, не нужна ты! Одна морока с тобой! - погрозил ей Сенька и спустился к речке.
Тут он разделся и пошел в воду. "Хоть искупаться с горя, и то хорошо!"
После купания к Сеньке вернулось хорошее расположение духа, и он даже улыбнулся, взяв в руки потрепанную книжку. "Если Мите расскажу, не поверит", - подумал он.
Вскоре из леса показались ребята, которых Сенька видел утром.
- Загораешь? - еще издали закричал Серега.
- Да вот козу пасу, - объяснил Сенька. - Мать купила.
Оказалось, что девчонка, которую он не узнал утром, была Сушкова.
- Это наша, - сказала Оля. - Чего-то она удой понизила, вот мамка ее и продала! Кать! Кать! Кать! - позвала она козу и сунула ей в рот руку.
- Вам-то она к чему? - спросил у Сеньки Максим Копылов - самый старший из ребят.
Сенька только плечами дернул.
- Как это к чему? - возразила Оля. - Для хозяйства. Корову у них отобрали, так хоть коза будет.
- Никто у нас корову не отбирал, - возмутился Сенька. - Мы ее сами в совхоз продали.
- "Сами"! - захихикала Сушкова. - Если бы сами, так твоя мать тоже в совхоз пошла бы. А она не идет!
- Может, ей нельзя. Немолодая! - понимающе произнес Леша и, стараясь перевести разговор на другую тему, показал Сеньке полное ведро грибов. Одни белые! Пятьдесят штук!
Сенька не знал, что ответить по поводу матери. Ему стало обидно, что хитрая Оля уколола его да еще про козу сказала, что она нехорошая.
А Оля тут как тут:
- Да ты не огорчайся. Катька-то, в общем, ничего! С молоком будете и с сыром. Самим можно варить. И себя обеспечите, и в город свезти можно...
- Тебе все свезти да свезти! - возмутился Максим. - Ты и грибы небось не для себя, а для рынка собираешь.
- А что ж! - призналась Оля. - Мамка поедет на базар, знаешь, сколько денег привезет. Платье новое мне справит. У меня тоже одни белые, штук сорок!
"Почему-то моя мамка грибы для продажи не собирает, - подумал Сенька и тут же спохватился. - Опять я..."
Тем временем все ребята напали на Олю, и Сеньке даже стало жалко ее.
- Она не виновата, если мать торгует, - сказал он.
- Защищаешь потому, что у тебя самого мать такая! - зло сказал Серега. - Вот и торгуйте вместе своим козьим сыром! А мы пошли!
Серега двинулся к мосточку, за ним пошли Леша и Оля.
И только Максим дружески похлопал Сеньку по плечу:
- Ты не серчай! Верно он говорит! Сушковы - известные торговцы, как бабка твоя была. А мать у тебя хорошая, только несознательная. Пока!
"Вот и он сказал, что мамка несознательная", - с горечью подумал Сенька.
И уж от самого мосточка донеслись до него слова Максима Копылова:
- Зря ты, Серега, мальца обидел. Подрастет - сам поймет. А сейчас что ж ему, с матерью воевать? Не по Сеньке шапка!
"Почему шапка? - не понял Сенька и даже голову потрогал. - Никакой шапки у меня нет, и кепку я дома оставил. А Максим говорит: не по мне шапка!"
4
Дома Сенька застал только Митю. Брат заехал перекусить. Мать еще не вернулась.
- Ну как, козовод, дела? - весело спросил брат.
- Вот, съела, - сказал Сенька и показал потрепанную книжку.
- Как бы эта коза всех нас не слопала, - сказал Митя, и Сенька не понял, шутит он или нет.
Настроение у Сеньки испортилось, а когда приехала мать, и совсем стало худым.
Яблок она продала всего лишь половину и сказала, что завтра к вечеру поедет вместе с Сенькой.
- В две руки быстрее, да и тяжело мне одной, сынок!
- Мне книжки надо купить для второго класса и тетради. Скоро в школу, - сказал Сенька.
- Освободимся пораньше и купим, - пообещала мать.
Сенька подумал-подумал и решил уцепиться за последнюю соломинку:
- А Катька как же?
- С утра, сынок, попасешь, а потом возле дома привяжем, - сказала мать. - Разок и здесь погуляет.
Хочешь не хочешь, придется ехать. И коза не спасла!
"Ну и пусть, - решил Сенька. - Это завтра. А сегодня чего думать! Пойду-ка гулять".
Пока мать возилась в чулане, Сенька выбежал на улицу. Поблизости ребят не оказалось, и он направился в конец деревни. Там у машинного двора наверняка кто-нибудь есть.
Возле конюшни он заметил несколько старших мальчишек, которые распрягали лошадей. Был среди них и Максим. Сенька подошел.
- Ребят не видел? - спросил он у Копылова.
- А чего они тебе? - ответил Максим, выводя лошадь из оглоблей. Тпру-у!
- Да так просто. Поиграть.
- Хочешь с нами коней купать? - предложил Максим. - Ты на лошади-то когда сидел?
- Сидел, - соврал Сенька, хотя на самом деле только мечтал об этом.
На тракторе он ездил, на машине катался, а вот верхом никогда. Однажды, правда, Митя посадил его на лошадь, да, как на грех, мать поблизости оказалась. Подбежала и сняла Сеньку: "Что ты! Разобьется он, маленький!"
Максим протянул Сеньке поводья, а сам пошел в конюшню спросить.
Из ворот вышел однорукий дядя Яков, недоверчиво оглядел Сеньку с головы до ног, почесал нос:
- Ну что ж, валяй! Да смотри лошадь не раздави! Велик больно!
Конюх легко подхватил Сеньку одной рукой и посадил на серую кобылу.
- Держись, брат! В старое время кавалерист бы из тебя вышел добрый! торжественно произнес дядя Яков и протянул Сеньке ремень. - Ну ничего! Наездником будешь в цирке.
Сенька сидел, широко расставив ноги, и блаженно улыбался. Большего счастья он еще не испытывал.
- Н-н-но! - крикнул Копылов и подтолкнул свою лошадь ногами.
И Сенька, шлепнув по бокам серой кобылы босыми пятками, крикнул:
- Но!
Лошадь послушно двинулась. Ехали впятером: Максим, еще трое пятиклассников и Сенька. Ремень в Сенькиных руках дрожал, сам он неудобно подпрыгивал на широкой спине лошади и испуганно нагибал голову при каждом ударе лошадиного хвоста. А хвост у кобылы оказался, как назло, ужасно длинным и чуть не доставал до Сенькиной спины.
