Джанни Родари - Сказки по телефону
- Ой, вы меня видите? - обрадовался Тонино.
- Вижу, а что? Я каждый день вижу, как ты уходишь в школу и возвращаешься домой.
- А я почему-то никогда не замечал вас.
- Знаю. На меня никто не обращает внимания. Старый, одинокий старик... С какой стати ребята будут замечать меня? Я для вас будто человек-невидимка...
- Тонино! - позвала в этот момент мать с балкона.
- Мама! Ты меня видишь?
- Ах, лучше бы я и не видела тебя, негодный мальчишка! Поднимайся наверх! Иди-ка сюда, иди! Сейчас отец покажет тебе!
- Бегу, мама, бегу! - обрадовался Тонино.
- И ты не боишься взбучки, которая тебя ожидает? - засмеялся старик.
Тонино бросился ему на шею и расцеловал.
- Вы спасли меня!
- Ну, это уж слишком! - улыбнулся старик.
ВОПРОСЫ НАИЗНАНКУ
Жил однажды мальчик, который очень любил задавать вопросы. Это, конечно, совсем неплохо, наоборот, даже очень хорошо, когда человек чем-то интересуется. Но на вопросы, которые задавал этот мальчик, почему-то было очень трудно ответить.
Он спрашивал, например:
- Почему у ящиков есть стол?
Люди смотрели на него с удивлением и иногда отвечали:
- Ящики существуют для того, чтобы класть в них разные вещи, например, ножи и вилки.
- Для чего нужны ящики - это я знаю, - возражал мальчик, - но вот почему у ящиков есть столы?
Люди качали головой и уходили от него. А мальчик снова спрашивал, уже у других:
- Почему у хвоста есть рыба?
Или:
- Почему у усов есть кошка?
Люди пожимали плечами и спешили уйти. Ведь у каждого есть дела.
Так мальчик и рос - что ни день, то несколько десятков вопросов. Наконец он вырос, стал взрослым и по-прежнему без конца задавал всем странные вопросы. Но люди не хотели отвечать ему. Тогда он уединился в небольшой домик, что стоял на вершине одной горы, и стал там жить в одиночестве. Целыми днями он выдумывал вопрос за вопросом и записывал их в тетрадь. А потом сидел и ломал голову над ответами. Но почему-то так и не находил их.
Он записывал, например, в своей тетради:
"Почему у тени есть сосна?".
"Почему облака не пишут писем?".
"Почему марки не пьют пива?".
От такого множества вопросов у него, разумеется, начинала болеть голова. Но он не обращал на это внимания. У него уже и борода отросла, а он все продолжал сочинять вопросы. Он и не подумал постричь бороду. Он только спрашивал себя:
- Почему у бороды есть лицо?
Словом, странный это был человек. Когда он умер, один ученый провел некоторые исследования и обнаружил, что, человек этот, еще когда был маленьким, привык надевать носки наизнанку, и ему так ни разу в жизни и не удалось надеть их правильно. Точно так же он так никогда и не научился задавать правильные вопросы.
Со многими людьми еще такое бывает.
ПРО ДЖИЛЬБЕРТО
Маленькому Джильберто очень хотелось поскорее всему научиться. Поэтому он всегда прислушивался к тому, что говорили взрослые.
Однажды он услышал, как одна женщина говорила другой:
- Вы только посмотрите на Филомену. Как она любит свою маму! Она готова ей воду в ушах носить.
"Прекрасные слова, - подумал добрый Джильберто. - Надо выучить их наизусть".
Вскоре его позвала мама и сказала:
- Джильберто, сходи-ка принеси мне ведро воды из фонтана.
- Сейчас, мама, - ответил Джильберто, а сам подумал: "Вот и я покажу маме, как я ее люблю. Принесу ей воды не в ведре, а в ушах!"
Подбежал он к фонтану и подставил под струю голову. И когда почувствовал, что в ухо ему налилось полно воды, поспешил обратно. Воды в ухе набралось с наперсток, и, чтобы донести ее до дома, ему пришлось наклонить голову набок.
- Ну, принес воды? - спросила мама. Она как раз собралась стирать.
- Вот, мама, - ответил запыхавшийся Джильберто.
Однако, чтобы ответить, ему пришлось выпрямиться, и вода, что была у него в ухе, конечно, вылилась и потекла по шее. Что делать? Пришлось ему опять бежать к фонтану и наполнять водой другое ухо. Воды в нем набралось тоже ровно с наперсток, и Джильберто опять пришлось идти, прижав голову к плечу, но только теперь уже к другому. Когда же он добрался до дому, вода все равно вытекла.
- Ну, принес ты наконец воды? - спросила мама. Она уже начала сердиться.
"Может быть, у меня слишком маленькие уши?" - подумал огорченный Джильберто. А мама между тем совсем потеряла терпение. Она решила, что Джильберто бегает к фонтану баловаться, и угостила его парой оплеух - по одной на каждую щеку.
Бедный Джильберто!
Он покорно стерпел эти оплеухи и решил, что в другой раз будет носить воду в ведре.
СЛОВО "ПЛАКАТЬ"
Этой истории еще не было, но она непременно произойдет Завтра. Вот эта история.
В тот день, который называется "Завтра", одна старая учительница построила своих учеников парами и повела их в Музей Прошлого, где собраны вещи, которые уже никому не нужны. Такие, например, как царская корона, шлейф королевы, трамвай и тому подобное.
В одной небольшой запыленной витрине лежало под стеклом слово "плакать".
Школьники Завтрашнего Дня прочитали этикетку с названием, но ничего не поняли.
- Синьора, а что это такое?
- Наверное, старинное украшение?
- Может быть, что-нибудь этрусское?
Учительница объяснила ребятам, что раньше, очень-очень давно, это слово было в большом употреблении и приносило людям много горя. Она показала при этом на небольшой стеклянный сосуд и сказала, что в нем хранятся слезы. Может быть, их пролил какой-нибудь несчастный раб, избитый хозяином, а может, какой-нибудь мальчик, оставшийся без крова.
- Слезы похожи на воду! - сказал один школьник.
- Да, но они обжигают! - ответила учительница.
- А, их, должно быть, кипятят перед употреблением! - догадался кто-то.
Нет, эти школьники совсем ничего не понимали. Под конец им стало просто скучно в этом зале. Тогда учительница повела их дальше, в другие залы музея, где они увидели более понятные вещи: тюремную решетку, чучело сторожевой собаки, замок и так далее. Все это были вещи, которых давно уже нет в счастливейшей стране Завтрашнего Дня.
ПЕРЕКОРМИТНОЕ ВОСПАЛЕНИЕ
Когда девочка заболевает, ее куклы тоже должны болеть - за компанию, чтобы ей не было скучно. К девочке приходит врач, а к куклам - дедушка. Он осматривает их, выписывает лекарства и каждой делает очень много уколов своей шариковой ручкой.
- Знаете, доктор, этот ребенок заболел, - говорит девочка.
- Ну что ж, посмотрим, что с ним. Дышите глубже, так, так... О! Так я и думал. По-моему, у нее неплохой капризит.
- А это опасно, доктор?
- Чрезвычайно! Дайте ей микстуру из синего чернильного карандаша и растирайте перед сном фантиком от анисовой карамельки.
- А эта девочка, вам не кажется, тоже немного нездорова?
- О, да она просто совсем больна! Это видно и без бинокля!
- Ой, а что с ней?
- Гм, сейчас посмотрим... Так... Немножко простудинки, немножко грустинки и острый приступ клубничного перекормита.
- Ой, мама, как страшно! Неужели она умрет?
- Нет, это не так опасно. Но лекарство не помешает. Ей нужно дать две таблетки глупидина. Только растворите их сначала в стакане грязной воды. И смотрите, чтобы стакан был зеленый. От красного стакана у нее могут разболеться зубы.
И вот в одно прекрасное утро девочка просыпается совсем здоровая. Доктор разрешает ей встать с постели. Но дедушка хочет осмотреть ее сам, пока мама собирает ей одежду.
- Ну что ж, посмотрим, - говорит он. - Скажи-ка; тридцать три. Так. Скажи: перепеле. А теперь попробуй что-нибудь спеть. Ну что ж, все в порядке! У тебя были типичное перекормитное воспаление.
ВОСКРЕСНОЕ УТРО
У синьора Чезаре была привычка все делать по всем правилам. Особенно по воскресеньям, когда он вставал позже обычного. Сначала он долго бродил по квартире в одной пижаме, потом - уже часов в одиннадцать - начинал бриться, оставив при этом открытой дверь в ванной комнате.
Именно этого момента с нетерпением ждал Франческо. Ему всего шесть лет, но у него уже определилась явная склонность к медицине и хирургии. Франческо брал пакет ваты, флакон с одеколоном, пакетик с пластырем, входил в ванную и усаживался на скамеечку в ожидании, когда понадобится его помощь.
- Ну что? - спрашивал синьор Чезаре, намыливая лицо. В другие дни недели он брился электрической бритвой, но в воскресенье взбивал, как в старые времена, мыльную пену и брался за безопасную бритву.
- Ну что?
Франческо ерзал на скамеечке. Он был очень серьезен и ничего не отвечал.
- Ну?
- Я все жду, - говорил Франческо, - может, ты порежешься... Тогда я полечу тебя.
- Ладно! - соглашался синьор Чезаре.
- Только ты не режься нарочно, как в прошлое воскресенье, - строго предупреждал Франческо. - Нарочно не считается.
- Ну конечно! - отвечал синьор Чезаре.
Но ему никак не удавалось порезаться нечаянно. Он старался, старался, но ничего не получалось. Как ни пытался, ничего не выходило. Он очень хотел быть невнимательным и неосторожным, но не мог. Наконец каким-то образом он все-таки ухитрялся порезать себе лицо. И тогда Франческо принимался за дело. Он стирал ваткой капельку крови, протирал ранку одеколоном и заклеивал ее пластырем.
