Холод и яд - Виктория Грач
– Тёмушка, – заботливо прошептала мама, поглаживая его по макушке.
От этого обращения болезненно сжалось сердце, а на глаза навернулись слёзы. Тяжесть прошедшей недели навалилась на него, выжимая все соки, все силы. Артём не смел никому рассказать, как больно сидеть трое суток в запертой комнате и ощупывать разбитый нос. Не хотел признаваться даже себе, что разрыв с Леркой – обидный: ведь когда-то он к ней неровно дышал. И с радостью раскрывал объятия для напуганной Вари: ей пришлось пережить гораздо больше, чем ему!
По сравнению с тем, что испытали друзья, три дня в камере должны были показаться лёгким приключением. В конце концов, Артём не чувствовал, как из-под ног уходит земля, как в кожу впивается дуло.
Однако всё равно было дурно.
Артём беззвучно всхлипывал и тяжело дышал, позволяя маме обнять его. Она же, прижавшись губами к его виску, покачивала его из стороны в сторону, как маленького, и уверяла, что всё уже хорошо, а дальше будет только лучше.
– Не надо, мам… – мотнул головой Артём и крепче обнял маму.
Слова были ни к чему – тёплых заботливых объятий хватало.
Глава 20
С понедельника всё должно было встать на свои места. По крайней мере, Варя на это отчаянно рассчитывала, старательно дописывая контрольное сочинение по «Тихому Дону» за полчаса до воскресной полуночи. Дверь в комнату приоткрылась, и Варя быстро обернулась, хлестнув себя колючими концами по лицу. Мама оценила творческий беспорядок, царивший в комнате, усталой усмешкой:
– Хоть что-то в этом мире неизменно. Ты спать когда собираешься?
– Сейчас, – Варя закусила колпачок ручки, пытаясь вспомнить, что только что хотела написать. – Вывод остался.
– Ну смотри… – вздохнула мама, собираясь уходить. Но остановилась и протянула: – Может, завтра в школу не пойдёшь? К Алине в парикмахерскую сходим. Причёску поправим…
Мамины слова звучали невероятно соблазнительно, но Варя упрямо мотнула головой. Она и так целую неделю толком не училась и задолжала Янине Сергеевне кучу объяснений своего отсутствия. Мама пожала плечами и, пожелав спокойной ночи, оставила Варю строчить сочинение.
Ночь спокойной не была, как и две ночи до этого. Сперва Варя долго ворочалась, не в силах даже глаза сомкнуть. А когда засыпала, то видела какой-то сюрреализм: опрокинутый вверх тормашками мир, темнота и яркие вспышки, шум голосов, вибрация телефонов и хлопки, как от пробки шампанского. Просыпалась и открывала окно, списывая на духоту. Ложилась снова, и снова всё повторялось.
И Варе начало казаться, что так теперь будет всегда.
Утро проплыло в туманному полубреду: Варя съела вкусных маминых оладий с бабушкиным вареньем, отмахнулась от комментария по поводу печального внешнего вида и невнятно соврала про хороший сон; в школу пошла, как обычно, с Тёмой, стараясь не замечать встревоженных родительских взглядов, провожающих её из окна.
Дорога до школы показалась необыкновенно длинной и тёмной, и Варя постоянно нервно выдыхала и поправляла лямку рюкзака, как бы невзначай оглядываясь по сторонам. Тёма многозначительно молчал, и Варя думала, что лучше бы он обозвал её сумасшедшей: тогда бы не ощущала себя так глупо! Когда Варя покосилась за спину в очередной раз, Тёма взял её за руку и ободряюще сжал. Конечно, не так, как Фил, но тоже крепко и надёжно.
– Ничего не бойся, – прохрипел он.
– А я и не боюсь, – парировала Варя и неуверенно улыбнулась. – Нечего!
Артём с невесёлой усмешкой покивал.
Фил ожидал их, сидя на ступеньках школьного крыльца и спешно докуривая сигарету. Варя с нежностью покачала головой, и он незамедлительно выбросил сигарету в снег. Наконец они поравнялись, и Фил, пригладив растрёпанные волосы, неловко усмехнулся:
– Привет, – обнялись с Варей, обменялись рукопожатиями с Артёмом, – ну что – пойдём?
– А что: жим-жим одному? – беззлобно хохотнул Тёма.
– Да что-то как-то… – неопределённо наморщился Фил. – С вами лучше.
С этим спорить никто не стал: вместе действительно было лучше.
Школа встретила их сотнями пытливых взглядов. Все, начиная от одноклассников-приятелей и заканчивая первоклашками, которые как будто случайно норовили пройти мимо их кабинета русского и заглянуть, глазели на них, как на музейные экспонаты или на манекены на витринах Московского ЦУМа: смотреть можно, а трогать страшно. Варя надеялась, что хотя бы в школе никто не будет спрашивать о том, что случилось в пятницу: у них и так впереди были допросы в прокуратуре и судебные слушания по Зимину, где придётся снова и снова возвращаться в этот кошмарный день. Едва они расселись за парты, как стало понятно: надежда напрасна. Осторожно крадучись, как кошка, к их партам подплыла Алиса. «Кто бы сомневался… – выдохнула Варя, косясь на одноклассницу из-под ресниц. – Вот, кто у нас из разряда "хочу всё знать!"» Рука дрогнула, и двухтомник «Тихого Дона» оглушительно шлёпнулся о парту. Алиса остановилась и поправила высокий хвост:
– Ребята! Вы…
– Иди нахуй, – прервал одноклассницу Фил и красноречиво показал средний палец. – Хоть кто-нибудь задаст хоть один вопрос – въебу с ноги.
Алиса ответила Филу тем же жестом и пошла обратно. Варя обернулась на парня и благодарно кивнула: лучше и доступнее, чем он, никто бы не объяснил. Артём хлопнул друга по плечу. К счастью, больше никто приставать не пытался.
Первые два урока прошли в штатном порядке: Варя вяло отвечала на вопросы по роману и механически записывала за физичкой формулы и решения задач, с Машей обсуждали так и не написанную главу и интересную квест-игру на поиск предметов, одноклассники просили помощи или списать, с осторожностью оглядывая мрачного Фила. Всё было почти как всегда. Варя утомлённо уронила голову на парту, едва прозвенел звонок с одной физики: впереди была ещё одна, а голова уже кипела, не способная воспринимать новые законы и формулы.
Маша сочувственно вытянулась рядом:
– Ой, божечки-кошечки. Варь, а ты что, подстриглась, что ли? – получив невнятный угук, Маша коснулась короткого хвостика (заплести косичку руки не поднимались). – Тебе идёт. Ты в курсе?
Варя растёрла ладонями лицо и подперла кулаком щёку со скучающим видом:
– Хочешь об этом поговорить?
Ответить Маша ничего не успела. В кабинет влетела низенькая Вера и несвоим голосом завопила:
– Там Зимины дерутся!
Подчиняясь общему ажиотажу, Варя с Машей высыпали в коридор. На широкой площадке, ведущей к лестнице, развернулась натуральная драма, достойная большой сцены. Виктор, закатав рукава зелёной рубашки, метался перед Леркой, а она, взъерошенная, в распахнутом пуховике цыплячьего
