Блистательная Эллада - Константин Владиславович Рыжов
Впрочем, боги уготовили жестокие испытания не одним только троянцам! Победителей-греков также ожидали впереди многочисленные беды. Не успела закончиться война, как между прежними союзниками стали возникать разногласия и ссоры. Начало им положили сами братья-Атриды. Менелаю не терпелось поскорее отправиться в путь, Агамемнон же всячески медлил с отплытием. «Мы не можем пускаться в плаванье, пока над нами тяготеет гнев Афины, — говорил он. — Надобно прежде богатыми жертвами смягчить богиню, чтобы она простила нам святотатство Аякса». Менелая сердили эти бесконечные отсрочки. «Пусть Аякс сам улаживает свои дела с богами, — воскликнул он. — Нас они не касаются». Многие герои были согласны с ним. И вот часть греков решила немедленно отправиться на родину, а другие остались с Агамемноном.
Раньше других Троаду покинули Нестор, Диомед, Неоптолем, Идоменей, Филоктет, Менелай и Одиссей. Однако, последний сопровождал товарищей только до Тенедоса. Тут сын Лаэрта предложил спутникам направиться к берегам Фракии и напасть на земли киконов. Предприятие это обещало верный успех, но никто не захотел в нем участвовать. Одиссей двинулся в путь один, со своими двенадцатью кораблями. С этого момента начались его необычайные приключения, о которых будет подробно рассказано в своем месте. Остальные продолжали путь и без каких-либо затруднений достигли Греции. Не повезло лишь одному Менелаю — ему пришлось изрядно постранствовать по свету, прежде чем он увидел милую Спарту!
Нестор, всегда бывший образцом честности, осторожности, доброты, вежливости и почтительного отношения к богам, благополучно вернулся в Пилос, где счастливо дожил до смерти, ни с кем не воюя, и окруженный смелыми, разумными сыновьями. Никто из его соратников-царей, принимавших участие в Троянской войны, не мог похвастаться подобным счастьем — всем им довелось испытать жестокие превратности судьбы.
Неоптолем, возвратившись в Грецию, хотел поначалу направиться во Фтию, но узнал, что его дед Пелей уже не правит в этой стране. Конец его долгому царствованию положили смуты и мятежи. Как только стало известно о смерти Ахилла, против старика выступили сыновья Акаста. В отместку за то, что он когда-то изгнал из Иолка их отца, они прогнали сына Эака из Фтии. Пелей бежал на остров Икос, лежавший у берегов Эвбеи, и здесь умер. Неоптолем не осмелился вступить в войну с Акастидами и решил поискать для себя новую родину. Сын Приама Гелен, вместе с ним оставивший Троаду, уговорил юношу плыть в страну молоссов, располагавшуюся к западу от Фессалии. Неоптолем последовал его совету и не просчитался! Высадившись на берег со своими мирмидонцами, он легко победил царя молоссов и завоевал все его владения. Затем Неоптолем женился на вдове Гектора Андромахе, которая родила ему сына Молосса. Управляя обширным царством, сын Ахилла вполне мог считать себя счастливым. Но беспокойный нрав увлек его к новым рискованным предприятиям, завершившимися для Неоптолема бесславным концом.
Диомед, добравшись до родного Аргоса, не смог вновь утвердиться на престоле. Оказалось, что за время его долгого отсутствия огромную силу в городе набрал сын Эгиалея Кианипп. Провозгласив себя царем, он сумел убедить аргивян, что имеет несравнимо больше прав на этот титул, чем сам Диомед. Ведь он являлся прямым потомком древних аргосских царей по мужской линии, в то время как сын Тидея — только по женской! «Я был слишком мал, когда погиб мой отец, — говорил Кианипп, — из-за этого меня оттеснили от власти. Но теперь я возмужал и готов с оружием в руках отстаивать свои права!» Пришлось Диомеду покинуть Арголиду и пуститься на поиски новой родины. Случилось так, что ветер отогнал его суда к берегам Италии. Эта страна чрезвычайно понравилась ахейцам. Они захотели остаться тут навсегда. Диомед поселился в области, которая носила название Давнии, женился на дочери здешнего царя и основал со своими спутниками город Брундизий.
Нечто подобное приключилось с критским царем Идоменеем и царем Мелибеи Филоктетом. Жена Идоменея Меда, устав от многолетнего ожидания, вышла замуж за своего министра Левка. Тот захватил власть и не пустил на остров прежнего царя. Идоменей отправился странствовать по свету. В конце концов он осел со своими спутниками на юге Италии, в области, носившей название Калабрия. Неподалеку поселился Филоктет, изгнанный из родного города восставшими подданными. Он основал на берегу два города — Петелию и Кримиссу.
Так сложилась судьба спутников Менелая. Теперь следует рассказать о тех греках, которые остались в Троаде вместе с Агамемноном. Принеся богатые жертвы Афине, но нисколько не смягчив ее гнева, они также отправились в путь и благополучно добрались до берегов Эвбеи. Здесь возле Герейского мыса на них обрушилась страшная буря. Множество кораблей погибло, разбившись о скалы. Корабль Аякса Оилида, бывшего, как уже говорилось, главным виновником этого ужасного несчастья, утонул, но сам он сумел-таки добраться до берега. Произошло это, конечно, не по воле случая, а по желанию Посейдона, решившего помочь бедолаге. Но тут Аякс сам все испортил! Вместо того, чтобы смиренно поблагодарить богов за спасение, он воскликнул: «Смешно сказать! Сколько невинных людей пошло ко дну, а я спасся назло всем богам! Видать руки у них коротки, чтобы добраться до меня». Услыхав эти кощунственные слова, Посейдон в гневе ударил трезубцем по скале, на которой стоял локриец, и расколол ее на куски. Аякс вновь был увлечен в бушующую пучину, и на этот раз уже не смог выплыть на поверхность.
Остальным царям тоже пришлось не сладко! Буря разметала афинский флот и отнесла корабль Менестея к островку Мелос. Вообразив, что все его спутники погибли, он побоялся вернуться на родину и занял пустующий мелосский трон. Лишившись таким образом своего прежнего правителя, афиняне вспомнили о сыновьях Тесея. Царем был провозглашен старший из них Демофонт.
Сын Теламона Тевкр вернулся на Саламин, но не смог наследовать царскую власть после своего брата Аякса. Он отправился на Кипр, где основал город, названный в память о родном острове Саламином.
Сам Агамемнон, с трудом избежавший бури, добрался до Микен. Однако, увы, тут его ждала совсем не та
