Снежная Королева живёт под Питером - Елена Трещинская
Золушка села на траву. На ней было новое, подаренное феями с утра, голубое платье, вышитое цветами нежнейших оттенков. Вдруг эльфы стали кружиться в хороводе вокруг девушки и петь. А горбатенький шут Пи стал подпевать этой мелодии, хитро улыбаясь Сильфине. Она видела, как он щекотал фей и целовал эльфов и гномов, усевшихся рядом с ним и так на него похожих. Девушка улыбнулась, с доверием глядя на горбунка, а все остальные хихикали весёлую мелодию.
– Как зовут короля? – спросила шута девушка.
– Жоан, – ответил дурацкий мудрец, – дай руку.
Он вывел Сильфину на поляну за ивами, откуда открывался вид на дорогу, ведущую от леса. Девушка увидела всадника, который во весь опор мчался к замку. Сердце её застучало, как птица, рвущаяся из клетки. Она шагнула вперёд, протянула руки и звонко закричала вдаль:
– Жоан!..
– Боже, невероятно, – ахнула Гимнастка, – так Золушка полюбила короля?
– А он её, – сказал рыжий Ангелочек.
– А что такое – принц? – подумала вслух благородного вида деревянная Колдунья. – Какая ценность в слишком молодом мужчине? Он ещё пуст, как весеннее поле. Его сердце ещё не знает всех ценностей любви, чтобы отдать их.
– Молоденький парень – как зелёный помидор!
– И он, кажется, "слепой"?
– Похоже, его душа пока зачарована видимым миром. Возможно, когда-нибудь он очнётся, – сказал Пербакуль.
– А как?
– Я не знаю его судьбы, – продолжал Пербакуль, глядя на огонёк в фонарике, – я бы посоветовал ему заняться наукой и религией, чтобы соединить их. Тогда он выяснит, что мир устроен разумно, разнообразно и с любовью. Душа его освободится, обогатившись этими знаниями.
– Точно! – рявкнул сиплый Пират и бесшумно выстрелил из мушкета.
– Он выяснит, что без Любви невозможно жить, и тогда Она явится ему.
– Правильно. Пусть сначала узнает и полюбит мир. К нему вернутся настоящие сокровища, – согласно болтали куклы.
– Ребята, – проскрипел Пербакуль, – когда чувствуешь себя в тупике, надо начать всё сначала. Пожелаем Принцу, чтобы он уехал на какой-нибудь островок в море со старой кормилицей и попросил её ещё раз рассказать ему все сказки его детства!
Куклы засмеялись:
– Мы желаем этого всем людям!
Фонарик тоже смеялся, мерцая и трепеща, а потом горел ещё долго, пока в нём не кончилось масло. Куклы смотрели на огонь молча, и даже старый шкаф затаил дыхание, он чувствовал, что полон невидимым ласковым светом кукольной молитвы.
Гебо
Даже если куклы разговаривают, у них есть много непроизносимого.
И куклы хотят именно ЭТО вечно отдавать людям – блаженство Несказанного.
Мы, куклы, утверждаем, что нечаянно подслушанное – есть услышанное. Всё по закону порядочности. Мы просто висели на своих гвоздях, личиками к костру, вокруг которого собрались трое: хозяин нашего маленького театра на колёсах, наш Мастер, а также молодой акробат и юная дрессировщица – бродячие циркачи, подсевшие к нашему костру. Парочка всё время обнималась, в их цирковой повозке возились и сопели неведомые нам дрессированные животные, а за спиной своей хозяйки спала крупная собака, от которой нам был виден только клочкастый бок. Прекрасная циркачка уже успела с восторгом перещупать всю нашу труппу и после этого, усевшись рядом со своим акробатом, попросила у Мастера сказку.
– Давно…
– Когда?
– Во времена крестовых походов, сударыня. В маленьком замке, в горах, в небольшой зале, у огня барон Робер глядел на пламя.
– Наверное, он думал о любви. Наверняка! – циркачка живо, как обезьянка, перескочила на колени своего атлета. – Кто же она?
– Графиня Альда. Когда Роберу исполнилось семь лет, его отдали отцу Альды в обучение – пажём, затем оруженосцем. Он вырос вместе с братом Альды, с ним ушёл служить королю, потом – в крестовый поход. Брат Альды погиб, Робер продолжал воевать, потом опять служил при дворе. И только узнав о смерти своего отца, вернулся в родные края.
Запершись в опустевшем замке, он впервые ощутил, как отвратительна была его жизнь. Во сне он видел лишь поля сражений, жидкую грязь, красную от крови, слышал яростный стук оружия, крики изрубленных и заколотых. Очень редко, как бы облегчая его ночные видения, ему снилось штормовое море.
Постепенно он стал заниматься хозяйством, объезжал своё баронство, деревни, укреплял и ремонтировал замок, без разбора читал книги, без цели что-то искал в них. Он хотел, чтобы что-нибудь изменилось, забылось прошлое, началась совсем новая жизнь. А какая – новая? И откуда бы она взялась – непонятно. И вот однажды, находясь в плену у мрачных мыслей, как в могиле, он вспомнил об Альде.
Он нашёл её молодой вдовой, одиноко жившей в своём замке в долине, похоронившей отца, брата и мужа. Она была хороша, свежа, задумчива, но не грустна. Одиночество ещё не отравило её своей тоской: она разводила цветы, возилась с целебными травами, подрисовывала облупившиеся росписи на стенах и очень обрадовалась, увидев Робера. Заплакала, обняла его и повела обедать. В душе его затеплилась надежда, что новая жизнь на пороге.
Робер стал часто приезжать к ней, они гуляли в саду или верхом, он старался каждый раз привозить ей что-нибудь интересное, забавное: книгу, игрушку, вазочку, цветы или котёнка. Он наблюдал её, хотел узнать её мысли о нём, о любви вообще, о её желаниях.
Но вот настала зима, и заморозила все любовные грёзы. Альда слишком серьезно увлеклась вышиванием какой-то картинки, почти не разговаривала, мёрзла, позёвывала, и очень редко за ужином после вина её глаза становились присутствовавшими. Она нежно подшучивала над Робером, потом по её просьбе он читал ей в креслах у огня. Альда слушала и засыпала. Он смотрел, как розовый свет огня танцует на её лице. Потом эти зимние встречи стали всё более редкими, он чувствовал её скуку и не знал, что делать. Заговорить о любви? Среди сугробов? Вдруг она обидится и не захочет его потом видеть?
Второй день визжала метель. Настонавшись, она разрешилась тихим снегом, который всё падал и падал, отрезая путь к Альде. Барон сидел в своём замке у огня, пил вино и пытался представить, как бы он жил с Альдой вместе, но мысли лениво расползались. В его ногах лежал пёс Матиас и яростно скрёб зубами кость, славный пёс, крупный, сильный. Альда любит наваливаться на него всем телом и называет ненавистником кабанов…
Зимой темнеет рано, слуги ужинают на кухне, – слышен звон посуды и… кто-то открыл ворота? Барон подошёл к окну. Слуга Жильбер впустил двух закутанных в плащи людей. Доложил господину: бродячие певцы, – гнать или оставить? Старший из бродяг, испанец или араб, небольшого роста, с бородой и одним глазом, темпераментно, красивым слогом, как с театральных подмостков объяснил, что он и
