Блистательная Эллада - Константин Владиславович Рыжов
Но тут проснулся Зевс, и положение вновь переменилось. Рассерженный самовольством Посейдона, Громовержец отправил к брату вестницу богов Ириду. Она предстала перед ослушником и передала ему приказ владыки богов: «Непокорный! Выйди из боя, или я сам явлюсь к стенам Трои и повергну тебя во прах своими перунами. Будешь знать, как перечить моему слову!» Хоть и горько было Посейдону слышать такие высокомерные слова, пришлось ему подчиниться. Едва он скрылся в пучине моря, Зевс велел Аполлону: «Шествуй, возлюбленный сын, и вновь воздвигни для битвы могучего Гектора. Пусть он ударит на ахейцев и гонит их до самых кораблей». Аполлон словно ястреб бросился с вершины Иды, встал перед сыном Приама и воскликнул: «Дерзай, Гектор! Вернись на поле боя и ополчись на ахейцев! Сам Зевс посылает меня к тебе на помощь!» Сказал, и вдохнул в Гектора страшную, необоримую силу. Словно застоявшийся конь, тот вскочил на ноги и бросился в гущу сражения. Его появление вселило великую радость в души троянцев, но повергло в ужас греков. Трудно им было бороться с охваченным яростью сыном Приама, ведь тому помогал сам Аполлон. Где уж тут держать строй! Откатившись далеко назад, греки собрались с мужеством только у самых кораблей.
Вновь разгорелся свирепый бой. Троянцы нападали на ахейцев со своих колесниц, а те поражали их с высоты судов. Аякс и его брат Тевкр бились в первых рядах, один копьем, а другой убивая врагов из лука. Каждая стрела младшего Теламонида несла смерть, но едва он приготовился выстрелить в Гектора, тетива лопнула, и лук выпал из его рук.
— Горе нам! — воскликнул герой. — Сам Зевс защищает Приамова сына!
— Оставь свой страх! — отвечал его доблестный брат — Нет лука, значит рази неприятеля копьем. Вспомни ахейскую храбрость!
И обратившись к грекам, Аякс громким голосом воодушевлял их на битву.
— Мужайтесь, друзья! — кричал он. — Пусть сердца ваши наполнятся благородным стыдом. Война равно губит храбрых и трусливых. Но лучше пасть, отражая врага лицом к лицу, чем бесславно умереть, пораженным в спину!
С огромным шестом в руках, Теламонид перепрыгивал с корабля на корабль, и везде, где он появлялся, греки начинали теснить троянцев. Самый жестокий бой разгорелся вокруг судна Протесилая. Каждого, кто бросался к нему с факелом в руках, Аякс убивал своим огромным копьем. Так уложил он двенадцать троянцев. Но вот выступил вперед сам Гектор и ударом меча обрубил острие Аяксова копья. Пришлось сыну Теламона уйти. Троянцы быстро окружили корабль, забросали его факелами, и тот запылал, охваченный со всех сторон огнем. Заметив, поднимавшийся к небу столб дыма, греки пришли в отчаянье. Казалось, их гибель неизбежна! Но тут явилась нежданная помощь с той стороны, откуда ее уже не чаяли получить.
17. Подвиги и смерть Патрокла
Хотя Ахилл сердился на Агамемнона и не участвовал в сражении, участь греков была ему совсем не безразлична. Еще утром он отправил в лагерь своего друга Патрокла узнать, как идут у них дела. Обойдя шатры героев, тот вернулся расстроенный, со слезами на глазах.
— Что с тобой, друг Менетид? — спросил Ахилл. — К чему твои слезы? Пришли дурные вести из Фтии? Или, быть может, ты тужишь о наших соратниках?
— Плохо их дело, Пелид! — отвечал ему Патрокл. — Ранен стрелой Диомед. Мучаются ранами Одиссей и Агамемнон. Множество доблестных ахейцев нашли смерть от рук троянцев, а те, что остались в живых, бьются из последних сил у самых кораблей!
— Трудно им приходится без меня! — заметил Ахилл.
— Если не поможем грекам, все они погибнут! — сказал сын Менетия. — Заклинаю нашей дружбой, Ахилл, позволь мне одеть твои доспехи и вступить в битву во главе мирмидонцев. Со свежими силами мы ударим на уставшего врага. Никто не сможет остановить нас. А может быть, приняв в битве меня за тебя, троянцы испугаются и отступят?
— Что ж, — согласился сын Пелея. — Если таково твое желание, милый Патрокл, отрази троянцев от нашего стана и возвращайся назад. Только не удаляйся далее лагерной стены и не дерзай без меня нападать на самый город.
Сын Менетия быстро облачился в доспехи своего товарища, те самые, что получил когда-то в подарок на своей свадьбе доблестный Пелей. Взял он также знаменитый меч Ахилла. Но тяжелое копье — дар кентавра Хирона — Патрокл оставил в шатре. Оно было настолько тяжелым, что сражаться им мог один лишь Ахилл. Тем временем Пелид обошел шатры мирмидонцев и построил их для битвы. Все его воины были, как на подбор, отважными молодцами и подобно хищным волкам жадно стремились в битву. Ярко блестели на солнце их медные щиты и шлемы, грозно сверкало оружие. Как только Патрокл взошел на колесницу и дал знак к нападению, мирмидонцы с громким криком бросились вперед и врубились в вражеский строй.
Вид нападавших поверг троянцев в ужас. Они ведь решили, что это сам Ахилл вышел против них со всем своим воинством. Патрокл, не давая врагам опомниться, принялся убивать всех, кто сгрудился возле горящего корабля Протесилая. Много троянских воинов нашлись здесь свою смерть, а другие ударились в позорное бегство. Быстро погнали их перед собой воспрянувшие духом греки. Даже Гектор не мог уже переломить хода сражения и вместе со всеми покинул вражеский лагерь.
Грозный Патрокл, забыв о наказе Ахилла, перелетел на стремительных конях через ров, помчался в погоню за бегущими и поражал их без счета своим смертоносным копьем. Никто не решался напасть на него. Только царь Сарпедон, устыдившись повального бегства, задумал начать поединок, да и тот сделал это себе на беду. Первым бросил копье Патрокл и убил Сарпедонова слугу Фразимела. Ликийский царь в ответ сразил своим копьем пристяжного коня в Патрокловой колеснице. Вновь сошлись герои, и опять копье Сарпедона пронеслось мимо цели. Зато Патрокл, изловчившись, ударил сына Зевса прямо в грудь около сердца. Рухнув на землю, тот громким голосом закричал царю Главку: «Друг! Обойди всех ликийцев и подними их на жестокую битву. Вечный позор ожидает вас, если позволите врагу похитить мои доспехи». Патрокл, наступив ногой на грудь умирающего, вырвал копье, а вместе с ним исторг и жизнь. Тут и пришел Сарпедону конец!
А что же Главк? Терзаясь жестокостью горестью, он глядел на умирающего героя, но не мог ему ничем помочь, так как страдал от раны, полученной в бою
