Владимир Киселев - В сутках двадцать четыре часа
Немного поразмыслив, машинист кивнул:
— Раз нужно, сделаем.
— Тогда минут через десять начинайте маневрировать, — попросил Старостин.
Чекисты медленно прошли по перрону. Анархисты, проводив их взглядами до ворот, успокоились.
Пока паровозная бригада маневрировала составом, оперативная группа устроила засаду там, где машинист должен был оставить вагон.
Из теплушки доносилась музыка. Несколько голосов пели под гитару. Но когда паровоз стал подавать вагон к лесу, пение прекратилось. По пояс высунулись двое в тельняшках и что-то закричали машинисту. Но было уже поздно: паровоз, дав короткий гудок, утащил остальной состав на станцию. Вагон с анархистами остался на путях, окруженный со всех сторон чекистами.
Матросы высыпали с винтовками и револьверами в руках. Вид у них был воинственный.
— Клади оружие! — зычно скомандовал Старостин из засады. — Огонь открываем без предупреждения!
Поняв бесполезность сопротивления, анархисты сложили оружие.
Старостин с Егором Швырковым поднялись в вагон. Он весь был забит мешками с мукой и ящиками с салом.
…У Егора имелись на счету и другие боевые дела. С Семеном Пекаловым они захватили главарей банды Николая Клестова в одном из притонов. За эту операцию их наградили юфтевыми сапогами…
Да разве все упомнишь!.. Егор задремал, однако заснуть не смог. Все думал — сумеет ли попасть на сев в Демидково. Он плотнее натянул на голову шинель, пытаясь согреться. Рядом спокойно дышал во сне Семен. «Не забыть бы завтра набить к сапогам подметки», — вспомнил Швырков, уже засыпая.
В тот весенний день Швырков и Пекалов заступили на пост. Это очень важный пост. Без него обойтись нельзя — рядом располагался Устьинский рынок. А на Устьинском обычно сбывали краденые вещи, купленные по дешевке в воровских притонах, продавали поношенные дворянские сюртуки и вицмундиры, солдатские сапоги, купеческие картузы и портянки…
Егор знал здесь все проходные дворы, ближайшие притоны уголовников, многих их обитателей. Примелькались они ему. Уголовники предпочитали милиционера обходить подальше. Не одного бандита друзья задержали. Их и пугали, стращали, пытались давать взятки, а они хоть бы что.
Милиционеры проверили, как хозяева выполнили распоряжение Совета о расчистке дворов и улиц от снега.
Возле моста милиционеров в сумерках окликнули шестеро в кожанках:
— Товарищи, будьте любезны, окажите содействие в обыске и аресте врагов революции, — обратился к Егору старший, по обличию и разговору, скорей всего, из бывших студентов. У милиционеров было строгое указание — всячески помогать чекистам.
— Отчего же не помочь, — ответил Швырков, — поможем. Только сначала предъявите ордер на обыск.
— Правильно поступаешь, товарищ, — одобрил чекист. — На слово никому верить нельзя. Вот наши документы.
Егор внимательно прочитал мандат на имя Михайлова, проверил ордер.
— Пошли, Семен, дом № 12 отсюда недалеко.
Все вместе отправились к нужному дому.
— Товарищ Михайлов, вам не приходилось со Старостиным встречаться? Он на Лубянке работает, — спросил Швырков. — Его гражданин один разыскивает. Рассказывал, будто бы Старостин с его братом в одном полку служил. Брат пропал без вести. Он хотел разузнать о нем. По его рассказам, Старостин тогда полуротой командовал…
— Да, да, вспомнил. Небольшого роста, с усиками… Видите ли, на фронте я имел честь лично знать подпоручика Старостина. Находились в одной роте. Я — вольноопределяющимся, а он — командиром. Сегодня же расскажу ему о нашем разговоре, — пообещал Михайлов. — А вы с ним знакомы?
— Нет, — ответил Егор.
Подошли к дому. Было тихо, ни одно окно не светилось. На улице безлюдно. Звонко падала в железное корыто весенняя капель.
— Вы с нашими товарищами пока побудьте внизу. А мы с Горбулиным поднимемся на второй этаж, в комнаты, — шепотом распорядился Михайлов.
Улучив момент, Егор шепнул Пекалову:
— Это бандиты!
Перед тем как войти в дом, Михайлов предупредил:
— Как договорились, без сигнала не стрелять! Понятно?
— Чего же здесь понимать, не впервой, — спокойно отозвался Егор.
Неладное он заметил, еще когда проверял у «чекистов» документы. Печать и подписи на мандате Михайлова были неясными, смазанными и бледными. А от его спутников за версту несло самогонным перегаром. Что же касается Старостина, то он офицерского чина не имел и усов отродясь не носил. И потом, чекисты всегда брали милиционеров при обыске понятыми. А эти — внизу оставили…
Мысль работала лихорадочно. Зачем они с Семеном понадобились им? Месть? Вряд ли. Этих людей милиционеры видели впервые. Скорей всего, бандиты хотели их присутствием прикрыть преступление, а потом убрать и завладеть оружием.
Двое против шестерых!
Выждав, пока Михайлов с напарником поднялись на второй этаж, Егор захлопнул за ними дверь, вскинул винтовку к плечу:
— Руки вверх!
Воспользовавшись замешательством «чекистов», Пекалов отскочил к стене дома и передернул затвор винтовки. Милиционеры держали на мушке четверых бандитов. Не спуская глаз с задержанных, Егор свистнул.
Тревожную трель милицейского свистка заглушил выстрел. Егор не понял сразу, что произошло. Семен, не выпуская из рук винтовки, повалился на бок. Стреляли сверху, из бокового окна, которого Егор в темноте не заметил.
Задержанные, отстреливаясь, кинулись к сараям. Егор выстрелил. Один из бандитов упал. Словно взрыв, зазвенели разбитые стекла, из окон с наганом в руке выпрыгнул Михайлов. Вскинув винтовку, почти не целясь, Егор уложил его на месте и кинулся вдогонку за убегавшими. Он еще раз успел перезарядить винтовку и выстрелил два раза по почти невидимому в темноте человеку. Услышал крик раненного им бандита…
Увлекшись погоней, Егор не заметил еще одного, затаившегося у дровяного сарая. Тот не торопясь выстрелил ему в спину.
Произошло это 4 апреля 1918 года.
Рассказывают, что В. И. Ленину об убийстве двух красных милиционеров стало известно от Я. М. Свердлова. Свердлов предложил Рогову похоронить их у Кремлевской стены на Красной площади.
Ильич поддержал это предложение, сказав, что Советская Россия должна знать своих героев. Он попросил Свердлова позаботиться о семьях погибших.
В ясный апрельский день 1918 года трудовой люд Замоскворечья с флагами пришел на Красную площадь проводить в последний путь верных стражей общественного порядка, советских милиционеров Егора Швыркова и Семена Пекалова, шагнувших в бессмертие.
Облава
На улицах Москвы третий день шли бои. 9 ноября 1917 года особенно яростная стрельба доносилась со стороны Кремля, Тверской улицы и Никитских ворот. Белая гвардия полковника Рябцева пыталась окружить Скобелевскую (ныне Советская) площадь, чтобы захватить Московский Совет и находившихся там членов Военно-революционного комитета.
Председатель Военно-революционного комитета Рогожского района Николай Прямиков с группой красногвардейцев, выполняя решение боевого партийного центра, прорвался к 1-му Рогожскому милицейскому комиссариату. Оставив у входа красногвардейцев, наказав им никого не выпускать, Прямиков направился к дежурному.
— Где начальник милиции?
— У себя, — дежурный помощник показал на дверь. — Но никого не велено пускать!
Прямиков как будто не слыхал предупреждения, поправил на ремне кобуру с наганом, вошел в комнату. За обшарпанным, двухтумбовым столом сидел присяжный поверенный Россиянов. Справа от стола, в расстегнутой шинели, с милицейской повязкой, развалился в кресле начальник милиции капитан Ляшко. Прямиков видел их один раз мельком в Управе, но сразу узнал.
Россиянов тоже отметил про себя, что перед ним не рядовой посетитель. В Москве все еще продолжались беспорядки: еще 7 ноября Россиянов решил в них не вмешиваться. Он так об этом и заявил Семенову — уполномоченному Совета, который приходил в комиссариат. И вот началась революция. И надо полагать, посетитель пришел от новой власти.
Прямиков поздоровался.
— Я председатель Военно-революционного комитета района!
Офицеры встали, назвали себя.
— Распорядитесь, чтобы вверенные вам чины милиции собрались на митинг, — сказал Прямиков.
Прямиков говорил уверенно, словно за дверью стояло не десять красноармейцев, а целая рота. Конечно, всякое могло случиться. Однако начальники Рогожского комиссариата, видимо, уже были осведомлены о делах в остальных комиссариатах и даже не пытались упорствовать. Требование председателя ревкома приняли, милиционеров собрали в комнате дежурного.
Прямиков рассказал милиционерам о событиях в Петрограде, свержении Временного правительства Керенского, о том, что вся власть перешла в руки Советов. Прямиков призвал милиционеров подчиниться новой власти, выполнять все ее распоряжения.
